Мы начинаем новый круг

Она редко мне звонила. Шутила, что боится телефонов. Если ей надо было что-то мне сказать, то заходила в гости – дома наши находились метрах в трёстах друг от друга. Если было слишком поздно для общения, то переносила разговор на утро. В общем, предпочитала не торопиться, чтобы не нагружать себя неприятными ей вещами.
А в этот вечер вдруг позвонила часов в одиннадцать. Я уже спать собиралась. Сказала:
- Нам надо встретиться. Сейчас.
- Что-то случилось?
- Нет, ничего. Мне надо кое-что тебе сказать. Сказать одну вещь.
- Хорошо, Лу. А почему голос у тебя такой?
- Какой? – она как будто испугалась.
- Не знаю. Странный. Воодушевлённый, что ли?
- Понимаешь, я поняла кое-что, - жарко зашептала она. – Ты только не удивляйся и не спорь. Мне надо умереть. Сейчас.
- Лу???
- С тобой.
Зависла пауза. Появилось ощущение, что я подключилась к чужому разговору и не поняла этого. А теперь стыдно за свою оплошность.
- Ты извини, что я тебе звоню в такое время. Я не стала заходить, чтоб не будить весь дом. Но ты мне очень нужна, понимаешь?
- Что за бред?
- Ты меня послушай, пожалуйста. Просто послушай. Ты поймёшь, что я права. Я трезвая, вменяемая. Я знаю, о чём говорю. Ты только послушай и пойми.
Я испуганно оглянулась вокруг - в квартире было темно. Только пятно жёлтого света на столе от луны. Я поставила на него телефон.
- Ты где сейчас?
- В автомате, между нашими домами. Давай где обычно?
- Через десять минут.
Она положила трубку.
Нашим местом была крыша соседней девятиэтажки. Дверь на чердак там была уже несколько лет как сломана. Летом мы почти каждый день там сидели вдвоём. Пили дешёвое белое вино из горла – обычно «Алиготе», рисовали, придумывали. Иногда бегали друг за другом. Иногда сидели на коленках перед бортиком и смотрели вниз, на город - муравейник.
Это и было наше место.
Я сидела в лунном пятне на столе, рядом с телефоном и пыталась понять, что это было. Шутка? Стресс? Наркотики? Вряд ли, на неё непохоже… Я сидела и соображала, что я должна её понять, потому что мы с Лу из одного мира и понимаем друг друга во всём. Так мы устроены. Только есть вещи, которые ты не осознаёшь сразу. Они должны сами выплыть из твоего подсознания, со временем. Но как это происходит, я уже не могу объяснить. Это надо чувствовать. Вот этим я и пыталась заняться, сидя на столе, но ничего не получалось.
Времени было мало. Я надела под сорочку джинсы и кеды. Подошла к родительской комнате, прислушалась – все давно спали. Я открыла дверь, некоторое время смотрела на спящую маму и старалась ни о чём не думать. Потом подошла к туалетному столику, высыпала на него деньги из карманов джинсов – сдачу из магазина и, выйдя в коридор, аккуратно прикрыла дверь. Надела сверху чёрное пальто и вышла из квартиры.
На улице было пусто и холодно. Поздняя голая осень. Я думала о том, что могло с ней случиться, почему ей вдруг могла прийти в голову такая идея. Не понимала ничего, но, честно говоря, было страшно.
Она сидела на бортике и прятала руки в рукавах свитера. Я молча села рядом, достала из кармана пальто сигареты и закурила.
- Что-то случилось?
- Да.
Она молчала. Видимо хотела, чтобы я сама поняла. Но я не могла понять.
- Знаешь, я долго об этом думала, - начала она. – Всё идёт неправильно. Мы не так начали жить, не так продолжаем… Дальше будет только хуже. Лучше исправить всё сейчас, пока не поздно.
- Лу, о чём ты?
- Да обо всём! Обо всём, что вокруг.
- Это осень. Просто осень, депрессия…
- Нет, не просто… Ты сама знаешь, что не просто… Это искусственный мир вокруг. Я не могу больше в нём.
Я бросила бычок за бортик и запахнула пальто.
- Господи, да что тебя не устраивает? Живём как нормальные люди. Всё есть – дом, деньги, образование…
- Это общие слова, такие же искусственные. Ты ведь знаешь, про что я.
- Нет, не знаю.
- Мы одни с тобой здесь. У нас есть своё мировоззрение, своя философия… Да, мне бы вполне хватило того, что это есть у нас двоих и больше ни у кого. Но ведь их больше, и они давят… Если бы мы поняли это с самого начала…
Она сделала паузу. - Если бы мы поняли это с самого начала, всё было бы по-другому… Они бы не могли нам помешать. Потому что мы были бы сильнее.
- И что ты предлагаешь?
- Начать всё заново. Уйти вместе, чтобы вместе возродиться и начать всё заново.
Кто-то из нас двоих был прав. То ли Лу со своим больным бредом, то ли я. Может, кто-то удивится, что к подобным словам можно отнестись всерьёз, что можно прислушиваться к ним. Но я знала одну вещь наверняка – Лу никогда не говорит ничего просто так.
Я встала и медленно пошла вперёд.
- Нет, ну хорошо… А почему именно сейчас?
- Потому что нас ещё ничто не держит, - она встала и пошла за мной. - Мы никого не подведём своим уходом. У нас нет детей, мужей, начальников, неоплаченных счетов…
- А родители?
- Всегда приходится чем-то жертвовать, - тихо сказала она.
Я резко повернулась. Она стояла метрах в двух от меня.
- Ну что за бред ты несёшь? – закричала я. – Ради чего жертвовать, ради кого?! Ради самих себя? А что мы получим взамен?
- Взамен?! Бросим всё и начнём сначала! Неужели тебе никогда не было интересно? – она пошла на меня. Я попятилась.
- Что интересно? Летать?
- Ты же знаешь! Ты же прекрасно знаешь, что будет после этого! Что всё начнётся с пелёнок. Только мы будем вместе, - мы двигались по кругу, повернувшись друг к другу. В фильмах так двигаются полицейский и преступник, загнанный в ловушку. - Кто знает, как нас раскидает жизнь? Кто из нас умрёт раньше? И мы больше никогда – понимаешь? Никогда! - не сможем быть вместе. Мы же столько раз обсуждали это, помнишь? Человек после смерти перерождается в новое тело, только у него в бессознании есть весь его груз за прошлую жизнь… Помнишь, да? Ведь помнишь?!?
Она двигалась ко мне. А я двигалась от неё. При этом мы смотрели друг на друга, глаза в глаза.
- Люди боятся перемен, боятся не получить ожидаемого нового, если сломают старое. Это глупо. Потому что жизнь – казино: если хочешь жить как королева, делай большие ставки.
Она улыбалась мне и протягивала руки. А я не могла подойти.
- Никого больше нет, только мы с тобой. Мы станем близняшками.
- Откуда ты можешь знать?
- Потому что если во что-то сильно веришь, то так и получается.
- А если нет?
- Тогда будет всё равно.
- Не жалко будет?
- Кому? Мне? Я уже сказала – мне будет всё равно. Моим родителям? Это я тоже уже объяснила – чем-то надо жертвовать…
Я остановилась. Она медленно шла ко мне.
- Даже если это будут последние мгновения нашей жизни, они будут лучшие… Все этого хотят, но боятся. А чего бояться нам, когда нечего терять, а можно только приобрести?
Она подошла совсем близко и смотрела на меня каким-то особо нежным взглядом.
- А как же религия, её отношение к суициду?
И тут Лу взорвалась:
- Да срать я хотела на эту религию! Она такая же искусственна! Есть только наш мир. На всё остальное мне так же срать с высокой колокольни! Ты что, не помнишь уже, да? Не помнишь?!?
Я сделала шаг назад, наткнулась ногой на барьер и с размаху села на бортик. Да, я всё помнила. Наши долгие разговоры, попытки выделить какой-то стержень, на котором всё держится… Наши мысли и долгие поиски доказательств этому. Мы выстроили свой мир со своими правилами, собрали его по кусочкам. Лу рассуждала правильно – всё так и есть. Но теперь, в ответственный момент, стало страшно – не ошиблись ли мы нигде…
Лу села передо мной на корточки и обняла мою голову. Заложила мне за уши пряди волос, спадающие на лицо, улыбнулась, потёрлась легонько своим носом о мой. Мы начали целоваться. Потом она оторвалась от моих губ и обцеловала мои щёки, подбородок, шею. Расстегнула несколько пуговиц на сорочке и поцеловала мою грудь, полизала сосок. Потом обхватила меня за талию и крепко прижалась ко мне. Я уткнулась носом в её жёсткие грязные волосы.
- Мне всё равно никто не нужен, кроме тебя, - зашептала она. – Я знаю: если ты рядом, то всё будет хорошо. Я так боюсь тебя потерять… Это наш выход. Или протест.
- Все наверняка подумают про второй вариант.
- Ну и пусть. Через много лет мы посмотрим в архив новости этого дня, дня нашего рождения. И тогда прочтём про нас. И даже, может быть, вспомним.
Я чувствовала, как она улыбалась, мой единственный любимый человек. От осознания того, что я могу сделать её счастливой, я готова была на всё, что угодно. Мы – единое целое, части которого не могут существовать раздельно. Я чувствовала, как бьётся наше одно большое сердце на двоих, чувствовала наше дыхание и запах.
- А почему ты говорила, что мы начали жить неправильно?
- Понимаешь, - сказала она, не поднимая головы. – Я хочу прожить эту жизнь вместе с тобой от начала до конца. С первого вздоха до последнего. Потому что я очень люблю тебя.
Она не сделает это одна – не сможет меня оставить. Даже если я оставлю её. Я могла бы сейчас заставить Лу пойти домой, успокоить, уложить спать, но делать этого уже не хотелось. Я знала, что по-другому она счастлива не будет. Я уж знаю мою Лу! Если она когда-то приняла решение, то, значит, уже на всю жизнь. А во-вторых, её идея мне уже не казалось такой сумасшедшей.
Я поцеловала её в макушку, взяла за руку и улыбнулась.
- Идём?
- Идём! – она улыбалась.
Мы встали на бортик. Внизу копошился маленький смешной город. Я старалась не смотреть вниз, не думать о том, что внизу. Для того чтобы отвести от себя эти мысли, я громко смеялась и смотрела на неё. Потом расстегнула пальто, и в него задул ветер.
- Смотри, у меня крылья!
- А у меня нет, - Лу захлопала растянутыми рукавами свитера.
- Нам хватит! – закричала я.
И мы прыгнули.

Говорят, когда человек летит большое расстояние вниз, у него в голове мелькают воспоминания. Другие говорят, что человек, пролетев какое-то время, наверняка начинает раскаиваться. А некоторые врачи утверждают, что сердце человека не выдерживает и разрывается через несколько секунд.
Всё это частично верно. На самом деле мысли в голове проносятся с той же скоростью, что снег из фольги в новогодних стеклянных, декоративных шарах. Так что верны и первая и вторая теории. А так же наверняка и третья.
Перед тем, как прыгнуть, мы не смотрели вниз, поэтому не заметили под нами небольшого дерева. Я упала на него, Лу пролетела мимо, но мы так и не расцепили руки. В итоге она упала на землю и умерла сразу же. А я, поломав все ветки, свалилась на неё и отделалась всего лишь сотрясением и переломом ноги.
Теперь со мной каждые два дня разговаривают психологи. Все очень боятся, что я из-за смерти любимой подруги опять побегу прыгать, или резать руки, или вешаться. Ну или хотя бы принимать наркотики.
Идиоты. Я никогда этого не сделаю. Потому что я не могу, не имею права умереть раньше, чем она меня найдёт.