Капля

Прости меня за пустоту моих глаз;
Прости меня, как ты прощала не раз;
Прости меня, если можешь простить;
Прости меня за то, что я хотел с тобою быть…
Мальчишник

Одним улыбчивыми и весьма весенним днем на широко раскинутые лапки-стебельки импозантного одуванчика, ворчливо жужжа и бормоча себе что-то под нос, присел шмель Дима, который всю свою жизнь думал, что он – красивая белая лошадка Света, которая в свою очередь всегда хотела быть нежным и мечтательным облаком, не слишком большим, но очень пушистым. Облако спокойно летало по гладкому небу и любило сочинять разные истории или, если хотите, даже романы. Одну из таких занимательных историй мне по секрету и поведал этот болтун шмель. Так что если вдруг вы его встретите, ни о чем ему не говорите, а то он обидится и больше не будет ничего мне рассказывать.
Дима говорил быстро, неловко спотыкаясь об слова. Я внимательно слушал и грыз палочку-ковырялку (хотя, возможно, это был просто лучик солнца). Улыбался и царапал небо взглядами, ища то самое мечтательное облако…



***


Тима был хулиганистой дождинкой темного, даже черного облака, которое то и дело пускало грозные палочки-ветви разрядов. «Грозовая туча» - как говорят люди, но это не совсем правильно. Капли знали, что это тоже облака, только обиженные на небо и птиц. Потому что ветер-засранец не способен нести их туда, куда ему хочется. А облака… они подвластны ветру. Те облака, которые либо смирились с таким положением вещей, либо им просто нравилось зависеть от кого-либо, были белыми и пушистыми! Это так.
И Тима как раз был сыном такого взбунтовавшегося и обиженного облака. У него было много симпатичных и, порой, даже очень красивых девушек-подружек. Он менял их, как перчатки. Хотя вы когда-нибудь видели дождинку в перчатках?.. И я нет! Но, тем не менее, Тима пользовался у капелек-девушек бешеной популярностью. И это понятно, красоткам всегда нравятся плохие парни, как раз такие, как он.
Только, если честно, Тима просто развлекался, он никогда в своей жизни никого не любил. Да и зачем ему все это было нужно? Тиме и так все нравилось, все устраивало.



***


Майя была очень красивой капелькой грибного летнего дождя. И никому было невдомек, что за этой красотой скрывалась весьма мудрая, интересная и нежная душа. Капельки-мальчики видели в ней только роскошный образ, даже не задумываясь о богатстве ее внутреннего содержания. Она расстраивалась по этому поводу, но все равно была довольна: хорошо же, что мама-облако так постаралось, и Майя получилась такой хорошенькой!
Она не боялась знакомиться, так что поклонников и друзей у Майи было более, чем предостаточно. Но только ни в одном из этих «эпизодов» она не видела своего избранника. Из-за своего острого ума Майя очень придиралась к парням. Ее суженый, как считала она, должен быть идеальным мужчиной. А парни, тем временем, сильно обижались и совершенно не понимали, почему такая красотка, мягко отшившая очередного хахаля, опять остается одна. Ведь если бы снимали фильм о настоящей и искренней любви, Майя просто обязана была сняться в главной роли. Она рождена для нежных и чистых отношений – считали все. Да и сама Майя была в этом абсолютно уверена. Она неторопливо искала, но пока так и не находила.
Мимо нас вдруг грациозно пробежала лошадка. Дима окинул ее оценивающим и циничным взглядом… «Я все равно красивее», - пришел к выводу шмель и принялся рассказывать дальше.


***


Когда дождинка умирает, она не попадает ни в рай, ни в ад. У них все немного не так, как у людей. После смерти капельки становятся человеческими слезами. И если дождинка была всю свою жизнь хорошей, она становится слезой счастья (своеобразный рай), ну, а если много грешила, то после смерти она станет слезой печали, а то и вовсе горя. Все дождинки знали об этом, но не все верили. Равно, как и не все люди верят в загробную, или какая там… жизнь после смерти?
Притом ни Майя, ни Тима никогда не задумывались о смерти. Им думать об этом было еще очень рано. Совсем рано. В самый раз им было думать только о любви…
Вы когда-нибудь слышали запах дождя? Головокружительная свежесть, розовая тень, вечно преследующая… и чуть-чуть нежного утреннего солнца. Это и есть любовь. Именно так пахнет дождь, когда капли влюбляются друг в друга.
Тима вдруг стал добрее и теплее, как будто он забыл себя прежнего, резкого. «Это все та девочка, Майя», - говорили все и радовались за них.
Он проводил все свое время с ней, оберегал от укусов печали, дарил сирень. У Майи раньше не было любимых цветов. Зато теперь настало время им появиться.
Почему люди чаще дарят друг другу цветы, чем улыбки? И что ценнее??? Мне кажется, ароматная и искрящаяся улыбка намного приятнее незабудок, свежесорванных. Но так думаю я, а Майя, пожалуй, была умнее всех этих предрассудков. Ей нравился Тима, а не то, что он дарил. Тем более, что он подарил ей любовь…
Тем не менее Тима часто радовал свою возлюбленную нежными подарками. (К примеру, морозные сосульки – летом!.. Здорово?) Подарки всегда были разными, постоянным было только одно – сирень.


***


Облака – они, как домашние животные. Земля выгуливает их вокруг себя на невидимых поводках… В твоих желто-зеленых глазах отражается каждое облачко. И именно в них облака кажутся особенно прекрасными. Ты моргнула, и их не стало. Но это не страшно, ведь ты вскоре опять подымешь ресницы...
Позже я решил тебе написать. Не знаю, почему и уж точно не помню зачем. Притом, ведь я совершенно ничего не смыслю в письмах. Это безумно трудно, но мне было, что тебе сказать. Почему именно письмо? Не знаю… Возможно, я просто насмотрелся всех этих слезных фильмов, начитался воздушных книжек… А может… Впрочем, не важно.
 Тебя, кажется, звали Настя. Хотя имя – это не самое главное. Мы познакомились внезапно, с разбегу, запыхавшись. Не успев отдышаться, запутались в любви и в твоих волосах. Нежно обменялись глазами. Твои желто-зеленые сразу мне приглянулись, и я захотел такие же. Ты подумала, что будет глупо ходить с одинаковыми и взяла мои, зеленые. Я не сопротивлялся. Мне это даже понравилось…
А позже ты выгорела на иностранном солнце и тебя не стало… Я загрустил, а ты завернулась в чужое одеяло… Хотя постой! Тебя же не стало Пожалуй, я просто запутался.
Скоро появится другая, новая, которая распутает этот замысловатый клубок наших отношений. Но почему-то мне этого не очень хочется, и я намеренно, исподтишка еще сильнее путаю его. Пусть попробует распутать :-) (Улыбка)
Мы потом с тобой долго смеялись над этой глупой ситуацией. Шутили, обменивались лимонными взглядами и вдыхали сирень. Мгновение... И я проснулся… Грусть ушла, за ней – наш смех, и сирень. А клубок остался…
Я всегда буду помнить ту неделю. Нет! Те семь дней. И тот момент, когда ты взглядом шепнула мне, что у нас с тобой недельный юбилей. Я даже об этом забыл. Просто я был весь в тебе, в твоих глазах, где-то далеко, путался в ресницах. Позже ты меня распутала и сказала… Твои слова были выпуклыми и колючими. Они кусались и царапались. Я сделал вид, что так и надо, и упал. Провалился. Ударился? Не знаю. Наверное, еще лечу.
Когда-нибудь позже, я напишу о тебе книгу, возможно, небольшую. А может это будет просто одно слово: ТЫ. Еще – многозначительная и важная точка в конце. Такая. Эта точка может рассказать о нас с тобой больше чем самая большая книга…
А еще интересно, успели ли мы вдохнуть аромат той любви, терпкий. Запах, который вдохнул я, был соленым и стремительным. Я трепетно его храню. Забуду ли… Помню ли… Наверное, я действительно всерьез во всем этом запутался. Или запутал?.. Задумался и откусил луну. Ночь?
…и тут я вспомнил о шмеле и о его рассказе. Заметив, что он так и не прекращал говорить, продолжил слушать…
«Помнишь, Майя, ты была в ослепительно розовом и мы сидели обнявшись? Я взял твои картонные ножницы и отрезал кусочек чистого голубого неба. Правда, одно маленькое облачко все же проникло в этот отрезок. Аккуратно оторвал солнце, набрал охапку звезд в ладошки и приклеил на только что отрезанный мною кусочек небосвода. Сачком наловил парочку чудесных ароматов и вложил в получившийся коллаж. Позже подарил тебе. Но тебе не понравилось, что на нем одновременно солнце и звезды. «Так не бывает!», - возмутилась ты и порвала маленькую рисованную бумажку… Помнишь?..» - тихо шептал Тима. Майя молчала… По всей видимости, она ничего такого не помнила. Тима за это даже обиделся на нее. Хотя быстро отошел – может, действительно, ничего такого никогда и не было. Все это просто ему приснилось…
Он улыбнулся и нежно поцеловал Майю в розовую щечку.



***


Дима, хоть и был обычным шмелем, но весьма умным и проницательным. Отвлекшись от своего рассказа, он обратил внимание на меня и его вдруг «понесло». Мне оставалось только молчать и ни в коем случае не перебивать.
Шмель говорил спокойно, смотря сквозь меня: «Если, конечно, ты не против, я спрошу тебя об одной очень важной вещи?!! О тебе, твоих друзьях, о твоей любви… Не ворчи, что так много вопросов. На самом деле эти перечисления и есть тот «один важный вопрос». Причем, это касается, без исключения, каждого человека. Даже меня, хотя я – лошадка! Но сейчас речь идет о тебе… Постой-постой! Давай я лучше сам расскажу о тебе, а ты убедишься, как я тебя хорошо знаю! Согласен? Ну, тогда присядь поудобнее и слушай…
Первое, так это то, что твоя жизненная политика – быть гадом. Да-да именно гадом. Причем это не так уж и плохо... Ты просто пытаешься относится к людям очень легко, точнее – не относиться вообще никак! Их для тебя просто не существует. Это, порой, правильно! Верь мне.
Ты знаешь, что тебя многие любят… Друзья, девушки, знакомые и, порой, даже незнакомые люди, но только ты уверен, что они тебе – не друзья, нелюбимые девушки, вообще никто… Это не значит, что ты отрицаешь сам факт существования дружбы, любви. Просто ты более избирателен, нежели остальные, странные по твоему люди. Хотя, не так давно одна девушка все же смогла несколько изменить твои взгляды на жизнь… Взгляды то она изменила, но сама куда-то исчезла. Правильно?.. Ты ее долго искал, но пока так и не нашел, возможно, она просто стала другим человеком…», - шмель задумался и надолго замолчал... Молчал минут десять, а потом добавил: «Говорят, что никто из людей не может знать самого себя до конца. Что уж говорить о других людях (тем более – о шмелях…), обсуждающих своих знакомых… Потому я просто прекращаю говорить о тебе, а то еще узнаешь о себе что-нибудь лишнее и расстроишься…»


***


Дождинки очень любят солнце, потому что, когда оно ярко светит, его лучи пронизывают их тела и волшебным образом преломляются. Представляете, какая красота?
Но в тоже время дождь, как и вся вода, очень боится солнца, когда оно злое и жаркое. Оно вызывает у них дикий ужас. Солнце способно испарить всю воду и, тем самым, убить дождь!
Жизнь дождинки и так слишком скоротечна, чтобы прерывать ее раньше времени. По крайней мере, так кажется нам, лошадям. Я, конечно не Тима и Тима тем более не я, но все же я его понимаю. В последнее время он о многом (в том числе и о смерти) все чаще и чаще задумывался. Что-то его сильно беспокоило. Быть может, Майя немного изменилась, возможно он предчувствовал что-то нехорошее. А может… Впрочем, не мне об этом говорить.


***


Когда-то позже я попытался тебя рассмотреть. Не узнал… Настя? Ты изменилась, расплылась, цветами другого прикрытая. Только это была не сирень… значит, это была не ты… Мечтательно проплыла мимо, не забыв поздороваться (значит, все же ты), узнала как дела, ухмыльнувшись.
Вскоре я устал от всего этого и заснул, притих и замыслил… Долго, глубоко. О жизни, о тебе и, пусть, немного о себе.
Нырнул в ночь и растворился в Marlboro, тишине и Heineken. Бродил по городу, безлюдному, реже людному. Искал воздух, запахи и тебя. Тебя не нашел, зато дышал, слушал листья и фонтан, искрящийся. Заблудился в тротуарах, сбился с пути и забыл, где нахожусь. Внезапно вспомнил и пошел по ветру, искренне теплому…
Вынырнул утром. Больным, усталым и разбитым. Возьми Сирень…


***


Майя больше всего на свете любила летнее ванильное небо и все, что по нему летало. Она ничего не боялась и вообще была очень смелой девочкой. Хотя нет! Было кое-что… Единственное, чего она безумно опасалась, был бездонный бурлящий океан. Причина такого острого страха пряталась где-то глубоко в ней. Никто не мог этого понять, да и сама она точно не знала, почему ей становится так дурно при одной только мысли об огромном бушующем океане. И только с Тимой она всегда чувствовала себя абсолютно защищенной. И поэтому у них все же было море, волны и много соленой пены. Они собирали ее в ладошки и делали взбитые сливки. Их Тима с Майей, конечно, не ели, зато долго любовались.
Неожиданно Шмель сильно загрустил, будто только что узнал о чем-то ужасном… А потом случилось страшное… Дима, столь уверенный прежде, стал говорить как-то сбивчиво, временами даже заикаясь.
…Майя влюбилась в плавно летящий пушок одуванчика, он казался ей прекрасным и очень нежным. И тогда Тима решил ее убить… Убить из ревности, из-за горя, охватившего его, из-за боли, из-за непонимания. Впервые полюбив, он терял самое светлое, что было за его недолгую жизнь.
Повернув крохотное стеклышко на еще спящую красавицу Майю, которое ловко преломило солнечный луч (смертельный и жаркий), он плакал. Но другого выхода не видел.
Странно, но его тело почему-то закипело и стало быстро терять силы, будто кто-то еще направил и на него такое же стеклышко. Он умирал: доза солнца была смертельной.
Оказалось, Тима и Майя были одним целым, одним существом, сошедшим с ума, обезумевшим и страдающим, как оказалось, раздвоением личности.
Ломкие, шершавые слова вылетали из его обветренных тишиной губ. Никто не смог бы разобрать ни слова! Но все слушали. А что им оставалось делать?
«Где-то я слышал, что тишина способна убить… Никогда не верил, думал – это чушь. Но теперь я отчетливо и ясно понимаю – это действительно так. Вы когда-нибудь замечали, что «звучание» тишины ужасно сильно давит на уши. От чего вы просто начинаете сходить с ума. Она (тишина) сначала просто нежно обволакивает все твое тело, потом медленно, очень медленно начинает есть. Причем, когда она приступает к пожиранию тебя, ты не в силах что-то сделать, изменить: у тебя их просто нет, этих сил. Ты пропадаешь, теряешься, в тебе не остается ничего. Ты пуст… Но эта пустота манит и пьянит, и ты уже не сопротивляешься ничему. Потом ты вдруг просыпаешься весь мокрый и напуганный. Это, оказывается, был сон. Но страх не проходит. Потому что еще теплятся мысли, что так может быть и наяву…», - грустно рассуждал Тима… Или Майя… В общем, кто-то из них, возможно, даже одновременно и вместе.
Вымышленная Майя умирала в Тиме очень стремительно. Когда ее не стало, начал умирать и он сам. Осознавая свое безумие, он грустил. Оказывается, и капли дождя бывают сумасшедшими. Тима это понял очень отчетливо. Его мысли были ясны и понятны, как никогда. Виноват был он сам. Только он! А кто же еще? Сам придумал Майю, сам и убил!
И где-то далеко острой болью раздался горький плачь. Человеческий плачь несчастья. Это был Тима. Выкатившись из моего зеленого, словно свежая трава глаза, он прокатился по бледной щеке и капнул на землю. Тимы не стало…
«Да и был ли он вообще», - задумался шмель Дима. И опять надолго замолчал. Потом вдруг тяжело вздохнул и полетел, не попрощавшись, по-английски…


***


P.S. Иногда мне хочется, чтобы лето никогда не кончалось.
Чтобы оно медленно и спокойно плыло, как эти одуванчики…
По ветру…
Туда…
В даль, за облака…
Поближе к солнцу. Подальше от слез и обид…
Не оглядываясь и не стесняясь. Не спеша…
А куда спешить?.. Ведь лето уже никогда не кончится…











2004 г.
Автор: Вячеслав Баштанник
Редактор: Наталия Советкина, Жанна Бординовская
Корректор: Полина «Шарлота»

Special thanks: Наталии Советкиной (TV Россия Калининград «Академия Моды») за то, что учила уму, разуму; Жанне Бординовской (главный редактор журнала «Мир Моды») за то, что постоянно напрягала и встряхивала; моей МАМЕ за то, что героически терпит такого раздолбая; фотографу Насте за понимание, творческие советы и искреннее обещание двух бутылок красного вина; девочке Васе (просто Василиса) за моральную помощь в написании всего этого бреда; Полине «Шарлоте» за постоянное поднятие настроения; деревьям и живым цветам, запахам весны… и всем кому было не все равно…

 Отзывы и пожелания присылать bog_hristosov@mail.ru