Ружье Чехова

"Если есть ружье, оно рано или поздно выстрелит..."
А.П. Чехов

"А пальнет же, бля!
Аноним

В час дня, наша внимательность рассеивается. Нет, лужу, конечно, мы обойдем, в грязь не наступим, дорогу перейдем на зеленый свет и даже заметим крохотного дохлого воробья около бордюра. Но обратим ли мы взор, потратив свое драгоценное время, на обычного мужичка средних лет, скромно сидящего на скамеечке, прямо напротив подъезда стандартного панельного дома? Вряд ли. А, если он обут в кроссовки турецкого пошиба, под черными брюками нет носок, брезентовая куртка наброшена на голый торс, и как креативное дополнение к этой картине, вся скудная одежда данного персонажа украшена жирными пятнами и пылью? Этого – то мы заметим. Но только так, вскользь. Окинем пренебрежительно взглядом, поморщим нос. Один ничего не подумает, другой плюнет в сердцах, третий сконфузится, а кто-то скажет: «Сидишь, сволочь!». И все как один, побежим дальше, так как нет никакого дела до мужичка, который вовсе не считал себя сволочью, а звали его Василием Игнатьевичем, хотя паспорта у него не было, и проверить сей факт мы не можем, и не станем – нам до российского бомжа дела нет. Вот тут начинается самое забавное. Внимание мы на Василия Игнатьевича обратили, а две фигуры, маячащих на крыше того самого панельного дома, не заметили, потому что персона нищего гораздо интереснее…
…Классик и Студент, вышли на крышу дома. Один, держал в руке черный пакет, а Студент нес обыкновенный мешок. Сели. Минут этак пятнадцать назад, эти двое обчистили квартиру пенсионерки Воробьевой, как только она вышла за хлебом. Выбить картонную дверь тучному Классику не представляло труда, а дальше дело техники. Студент шел на дело первый раз, поэтому сильно нервничал, и его напарнику приходилось отвлекаться на успокоительные реплики: мол, не надо тужиться, друг, все у нас получится. Бабушка, конечно, оказалась не Рокфеллером, но несколько тысяч деревянных и кое-какие драгоценности хранила под матрасом. Закончив с обчисткой квартиры, друзья вышли на крышу дома, дабы лучше рассмотреть добычу и перевести дух. Классик рылся в пакете с видом знатока, Студент же высыпал все содержимое себе под ноги. Сортировка краденного состоялась в молчании, но когда Классик увидел в руках напарника старую потертую книгу, тишину нарушил:
- Это-то, за каким хреном взял?
Студент испуганно сглотнул:
- Под руку попалась.
- Ты не видишь что берешь? – прорычал Классик.
Студент сглотнул еще раз и осмелел:
- Это ты - фартовый, а я первый раз.
Классик сплюнул.
- Себе книжку забери, - Классик достал папиросу, - На то ты и Студент, чтобы книги читать.
- Лишний хлам домой тащить, - Студент перевернул книгу и стал рассматривать обложку.
- Если взял в руки, значит бери.
- А. П. Чехов. Собрание, - прочитал Студент и стал листать книгу.
- Я ж говорю, бери.
- Дельно пишет?
- Нормально. Я когда в Ташкенте сидел, много чего читал, и Чехова этого тоже.
- Я пытался. «Чайку» пробовал, но скучно стало.
- Бредятина «Чайка» эта, - Классик достал еще одну папиросу и протянул товарищу, - Мужик из-за бабы себе башку снес. Чушь!
Студент затянулся папиросой:
- Почему чушь? Вон, каждый второй от женщин то прыгает, то стреляется. Жизненно пишет, значит.
- Жизненно, не спорю. От того и хрень.
- Почему?
- Я когда книжку читаю, мне нужна жизнь не та что, в жизни моей, а та, которой нет у меня.
- Чё это ты только что сказал? – Студент недоуменно уставился на напарника.
- Не понимаешь?
- Нет.
Классик наморщил лоб, потер щеки.
- Ну, короче, говоря. Э-э-э…Вообще…Меня реальность заколебала, вот эта жизнь вся, с ее издевками, проблемами, препятствиями. И баба у меня дома сидит, такая сволочь, что сам как тот чувак из книжки, стреляться хочется.
- Ну и что?
- На фига мне читать про жизнь такую, которая меня здесь замахала.
- Читай сказки, - Студент злобно улыбнулся.
- Вот когда сяду еще раз, буду читать.
- Может, не сядешь.
- Сяду. Если своровал, значит сядешь. Если ружье есть, значит выстрелит.
- Это-то к чему?
- Чехов сказал.
…Мужа дома не было, поэтому Люба решила расслабиться и заняться женскими делами: полистала журналы моды, накрасила губки, приготовила обед и накормила любовника. Павел лежал у нее в постели, прикрыв наготу шелковой простыней и курил дорогие сигареты.
- Вставай, давай, - сказала Люба, убирая пепельницу под кровать, - Сейчас мой должен вернуться.
Паша продолжал лежать. Головою думал о том, что такие отношения пора заканчивать, и заканчивать надо как можно быстрее; а глазами рассматривал стройные ноги Любы.
- Я кому сказала, вставай!
- Люб, сделай чаю.
- Жена сделает.
Павел улыбнулся:
- Ну что ты, Люб? Чего злишься?
Люба села на край кровати:
- Я тебе вот что скажу: ты или уходи совсем, либо женись на мне.
- Начинается, - Павел встал с постели, подошел к окну, - Сколько раз уже с тобой на эту тему разговаривали. Я не могу на тебе женится. Дочь у меня, жена. Семью бросать, знаешь…
- Да знаю я, не дура.
Люба заплакала.
- Господи, за что мне это? За что? Сама всю жизнь не жила, одному отдала! Тот придурок мне всю жизнь искалечил! Сколько раз сидел, я уже со счета сбилась! Хоть бы меня пожалел! Надо было разводится, а я не могу! Одна не проживу! Ты появился, думала жизнь начнется! На тебе, пожалуйста! Женат он, понимаешь!
Павел начал молча одеваться.
- По делам мне, суке, по делам! – Люба увидела, что Павел натягивает брюки, - Не уходи, Пашка! Умоляю! Умоляю, не уходи. Все брошу, все! Возьми с собой жить, все сделаю, не уходи только!
Павел застегнул рубашку:
- Не могу, Любовь. Прощай.
Вышел в прихожую, обулся. Открыл входную дверь и прислушался. В комнате продолжала рыдать Люба.
- Связался с дурой, жди проблем, - подумал Паша и вышел из квартиры.
Когда дверь захлопнулась, Люба вытерла слезы, подошла к окну, посмотрела на выходящего из подъезда Павла.
- Ну, сволочь! Связался с женой уголовника, значит получишь по башке.
И улыбнувшись, отправилась на кухню.
…Студент затушил сигарету, посмотрел на Классика:
- Я не хочу сидеть.
- И ты сядешь. За каждым действие, братан, следует другое действие, завершающее первое.
- Может мне повезет? – по телу Студента побежали мурашки.
- Нет. Смотри, - Классик начал загибать пальцы, - Я бабу полюбил, значит нужно на ней жениться. Раз. Если женился, значит нужно работать. Два. Если работать не умеешь, значит идешь воровать. Три. Если идешь воровать, значит сядешь. Четыре. Сел в тюрьму, жену любить не сможешь. Это пять. Жену муж любить не можешь, баба находит любовницу. Шесть.
- Господи! – вскричал Студент – Если по таким правилам жить, лучше сдохнуть.
Классик засмеялся:
- Рано помирать мне. Если у жены есть любовница, значит, муж обязательно придет.
- И ты так всю жизнь живешь?
- Все так живут.
Студент встал и начал складывать украденное обратно в мешок:
- Ты забей на это все, Классик. Живи одним днем.
- Собирай манатки, мальчик, сваливать пора, - Классик закинул мешок через плечо и пошел к выходу, - Запомни правило, Студент, если воруешь у себя в родном доме, значит…
Дальше Студент не расслышал, сплюнул под ноги, взял пакет:
- Если ружье висит, значит, выстрелит, - задумчиво произнес он, покрутил книгу в руках и выкинул ее с крыши, - Ну ее на хрен, эту классику.
…Василию Игнатьевичу очень хотелось курить. Он уже на раз пробовал стрелять сигарету у прохожих, но все тщетно. Н делился честной народ отравой. Не смотря на никотиновую жажду, мужчина оставался спокойным. За годы бомжевания, он усвоил одну простую истину: если нет сигарет, обязательно у кого-нибудь стрельнешь. Из подъезда вышел молодой человек, явно чем-то подавленный.
- Слышь, мужик! Дай сигаретку! – крикнул Василий Игнатьевич.
Павел посмотрел в сторону бомжа и сделал шаг в направлении лавки. На голову упало что-то тяжелое, ноги подкосились, и стало жутко больно. Павел попытался встать, но каждое движение отдавалось в голове покалыванием. Все замедлилось, звуки приутихли. Павел сидел на асфальте и пытался прийти в себя. Рядом с собою он увидел лужу багровой субстанции и старую потертую книгу.