Куплю время 2

ЭХХХХХХХ. Руки даже дрожат. Слегка. Давно не брался за перо… Может, потому и решил налечь на клавиатуру. Чувствую себя альпинистом, решившим завязать, но вдруг снова уводившим снежную шапку восьмитысячника….И БАСТА! Хочу, и баста; хочу ибатся! (увольте, просто игра слов). Налег на клавиатуру и вспомнил вдруг почему. Потому: шел я домой, из киоска, с пивом в руках и уже в желудке, и уже в голове. А значит, мое восприятие окружающей действительности тоже было…э-э… своеобразным. Я думал об отражении. Об отражении все той же окружающей действительности, которую и воспринимал. Воспринимать – ощущать, а вот отражать – уже чувствовать. Я чувствовал. Чувством, седьмым, может, восьмым, чувствовал как знакомое (и я не побоюсь этого слова) чувство наполняло меня. Наряду с пивом, а может и вместе с ним. Чувство о том, что все хорошо. Сумерки чернели: знаете, это когда еще не ночь, но и сумерки уже не сумерки, и видишь, не то что вроде бы, а то, что есть. И вот тут чувство: ВСЕ ХОРОШО…И БАСТА! Вы же наверняка знаете, вы же тоже «не-как-все». Надеюсь. Просто все вдруг так, как должно быть, не так как хотелось бы, а так как хочется. Ощущение мира в себе. НЕТ, черт! Не банальное что-то, а простое… Вроде вольтеровского «все к лучшему в этом лучшем из миров». Причем лучшее в данном случае определяется невозможностью одновременного существования альтернативного лучшего, а гениальность мысли – непосредственностью восприятия в момент рождения. Но я, кажется, не об этом! Я уже почти что-то осознал, и позвонила мама. Мама – это святое. Надо поднять. Поднял и пошел за сигаретами. Купил. Иду домой. Думаю о том, что мама это святое, и она опять звонит. Иду за пивом. Грустно, а ведь дело-то вовсе не в пиве…и, поверьте, даже не в раке легких. Дело в восприятии: папа пьяный едет домой (ну, или, как выражается, выпивши!), его сушит, он хочет курить, а курить значит и пивка неплохо бы. Нелогично? Так ведь пьяный же. Мама, конечно, святая, конечно, против этого. Но скандал плюс пьяный папа хуже, чем прост пьяный папа. Как мило я: папа, мама. Ведь мне уже за двадцать, а «отец» и «мать» все никак не придут! Грустно… Я вспоминаю, о чем думал, и стараюсь надумать забытое чувство. ИБАТСЯ! То есть, никак. Надо что-то найти, что-то раскопать, что-то важное… И чтобы долго не думать я нахожу золотую карточку Bank of Amerika с неограниченным овердрафтом (подсказка: это когда тратишь сколько хочешь и расплачиваешься с банком, когда хочешь). Мысли в голову не приходят. А по идее должны. Например, как улыбается мама из окна обещанного мною в 11 лет белого Мерседеса, а папа из почитаемого им Патрола (Ниссан, джип). Или о моем новом доме, нарисованном в подробностях уже как с полгода; или о любимой девушке, наконец, решившей, где лучше: в Испании или на Гавайях. Нет. Мыслей нет. Хотя в голове что-то рождается, что-то смутное. Наверное, ощущение. Оно зреет, крепнет, наливается… Оно растет во мне и грозится заполнить меня целиком. Абстрагируясь и забирая вас с собой, хочу преподнести аналогию. Вспоминается карикатурный мультик (загляните в вашем мобильник, нет ли его там?) о том, как забавный мальчик сидит на унитазе и пытается. Его голова тяжелеет, поднимается глазное давление. Мыслимый им акушер командует: «ТУЖЬСЯ, ТУЖЬСЯ!» Он тужится, пытаясь дефекалировать, но голова его вместо этого вдруг взрывается, он падает телом на кафель, а наглая (и я не побоюсь этого слова) фекалия прыгает в унитаз как ни в чем не бывало… Именно так рождалось ощущение, заполнявшее меня. Я начинал его чувствовать. Это было что-то банальное, читавшееся между строк, между глаз и в глазах всех и каждого в отдельности. Что банальное, но мною скорее угаданное, нежели услышанное. Что-то, что никто никогда не напишет на доске объявлений, не напишет, а стоило бы. Попробовать. На авось… написать: КУПЛЮ ВРЕМЯ.