Дезертир с Мейгоби

Над Шри-Ланкой встает солнце, круглое, белое, как расколотый кокос.
А здесь темно.
Я снова и снова прогоняю в памяти утренний разговор с командующим флотом, полковником Тейлором.
Я не военный, я ученый. Видно от этого все мои неприятности…

- Не понимаю! – в сердцах восклицал я утром, глядя в, казалось, ничего не выражавшее лицо полковника.
- Чего вы не понимаете? – несколько наигранно передразнивал меня Тейлор. – Вы должны подчиняться приказам, как офицер Службы Галактической Безопасности.
- Я отдавать приказы должен, как глава Лаборатории Планетарного Анализа, – возражал я, несколько резко, признаю.

И дело тут вовсе не в приказах. Власти я не жаждал. Я не военный, я ученый. Видно от этого все мои неприятности… Из-за этого я знаю, в чем заключается моя миссия на этом корабле, но не могу принять ее слепо, принять как должное. Меня учили понимать, но не принимать на веру.

О том, что разные химические вещества неодинаково действуют на представителей разных галактических видов, будь то разумные или же не очень создания, предполагалось еще до встречи с ними, но полномасштабными научными исследованиями впервые занялись лишь тридцать лет назад, в нашей лаборатории (Лаборатория Планетарного Анализа, Laboratory of the Planetary Analysis, LPA – первая такая организация в череде, я уверен, многих).

То, чего от нас хотели военные, первым в ее стенах понял я, как непосредственный глава, неудивительно, что я с ними и отправился.
Разговор между мной и представителями Галактической Службы Безопасности (Galactic Security service, GSS, за что их офицеров метко прозвали эсесовцами, впрочем, те, кому довелось послужить, называли контору ласково – Джесси) тогда состоялся преотвратительный, и даром, что я военнообязанный.
Мейгоби – один из многочисленных спутников Оссы (самый крупный из них аналогично с названием планеты был окрещен Фамой, имена остальных спутников милостиво оставили исконно древними), о котором Земля вспомнила лишь в связи с двумя известиями. Первым из них стало открытие на Мейгоби обширных запасов сходных с земными химических веществ, необходимых для целого ряда отраслей. Вторым таким известием, каюсь и приношу себя на алтарь правосудия, было открытие нашей лаборатории. Состояло оно в том, что мы выяснили, чего физически не смогут вынести жители Мейгоби.

Создание LPA когда-то было продиктовано самыми благими из всех намерений. Земля только входила в эру космических путешествий, межпланетных контактов. Землянам хотелось продумать все до мелочей. Земляне хотели показаться мудрыми, осторожными и предусмотрительными. Как давно это было… Я был разочарован и раздосадован теми, кто желал превратить столь благое начинание в фарс. Такое же разочарование испытал, наверное, асура Басма, когда узнал, что под ликом красотки, так легко согласившейся стать его женой, скрывался шутник Вишну, брат пленительной Парвати, жены Шивы. Только дело здесь было вовсе не в женщине…

Открытие наше было простым, как и все убийственно гениальное.
Мейгобийцы, родившиеся и взращенные в мире, так не похожем на наш, совершенно не выносили этилового спирта. В крови представителей этого народа содержались все компоненты, составлявшие тетурам – лекарственный препарат, применяемый в двадцатом веке для лечения алкоголизма. Его действие основано на способности специфически влиять на обмен алкоголя в организме. Тетурам блокирует окисление алкоголя, отчего в крови резко увеличивается концентрация ацетальдегида, что может привести к смерти вследствие нарушения сердечной деятельности. Если для человека приблизительной смертельной дозой является прием 250 мл 96 % спирта в период получаса (на русских и японцев не распространяется - одним мало, другим много), то для мейгобийца смертельными могут стать уже 6 мл, ведь и вес среднего представителя расы не превышает 20 килограммов.

- Они безмозглые животные, – сказал о них полковник Тейлор еще в ту первую нашу встречу. – Едите же вы коров?
Я ухмыльнулся. Хороший вопрос для человека по фамилии Раджья.
Полковник понял, что изначально выбрал неверное сравнение, но отказываться от своего мнения так просто намерен он не был.
- В любом случае они не представляют ценности в масштабах галактики.

Хотел бы я знать, представляет ли ценность хоть кто-то из нас двоих. В масштабах галактики.

Я закрыл глаза. Мне вспомнились дни, когда я и слыхом не слыхивал о Мейгоби. Мои друзья остались там, на Земле. Друзья, с которыми много лет мы делили и будни, и праздники. Казалось, только вчера провели мы очередную бессонную ночь над приборами, только вчера все вместе ликовали по поводу долгожданного расширения лаборатории. Только вчера подкалывали они меня, проявляя недюжинные познания в чуждой мифологии, приходившего наутро после всеобщего празднования Нового года на работу, как, впрочем, и после любой другой вечеринки, самым бодрым и свежим.

- У него, как у царя асуров Раху, голова бессмертная.
- По-моему, он вчера пил вовсе не амриту *, верно, Мо?

Они все звали меня Мо, хотя мое имя Мохандас, как у Ганди.
Теперь они будут считать меня предателем и убийцей.
Как я хочу вернуться домой, на благодатную Шри-Ланку! Или уж хотя бы назад, в Нью-Йорк.

Я знал, что на Оссе, в музее первобытного искусства, есть единственно сохранившаяся мейгобийская реликвия давно канувших в Лету дней.
Воспользовавшись вынужденной стоянкой (неисправна была система дозаправки) и оказываемым мне видимым доверием, я решил ее увидеть. Возможно, я так до конца и не смог поверить словам полковника. Может, дело было в том, что я не ел коров, а может…

Как бы то ни было, теперь я стоял перед статуей, которая могла стать им последним памятником, надгробием их братской могилы.

Это был большой круглый камень, которому нарочно придала форму древняя, первобытная рука. Ближе к левому краю он был расколот, но не до конца, единство двух половинок оставалось видимым, нерушимым. На меньшем осколке застыл красной каплей кусок вплавленного в камень стекла, создавая ощущение, что это рана, отчего в груди противно сжималось, разливаясь по животу. Края осколков не были грубыми, наоборот, невероятно гладкими, будто шлифованными, но по два выступа с каждой стороны, словно руки, сдержали вместе две части – нежное каменное объятие.

Самая великолепная статуя, которую я когда-либо видел. Сколько труда составило маленьким ручкам мейгобийцев сделать такое?!
И через века до меня дошли их слова, все то, что вложили они в свою работу, хотя до этого ничего не объединяло нас и не могло объединить, хоть время забрало всех тех, кто видел еще только кусок камня, бездушный и молчаливый. Стоя здесь, так близко от них и одновременно так далеко, я знал, что означает их застывшее в камне горе.

Мать, обнимавшая горестно и страстно свое навеки потерянное дитя.
Она, казалось, говорила: «Иди домой, сынок, не давай моим слезам пролиться». Не жительница Мейгоби, не землянка. Просто женщина. Это была и моя мать, во время III Мировой войны прижимавшая к себе моего младшего брата, которому теперь всегда пять. Я сед, я морщинист, а ему всего только пять лет. Это и кто-то совершенно мне незнакомый, но до боли близкий и понятный. Не Мать мира, но первая, давшая ему жизнь.

Давным-давно, когда самому старшему из моих детей не исполнилось и семи лет, в Нью-Йорке были популярны игровые автоматы под названием «Пятицентовый убийца». Опускаешь пятицентовую монетку в щель автомата и можешь почувствовать себя хоть Ли Харви Освальдом, хоть Вашингтонским Стрелком.
Я не разрешал своим сыновьям в нее играть.
И вот, стоя здесь, перед творением маленьких, но очень сильных людей, я понял, что ни за что не полечу на Мейгоби дешевым пятицентовым убийцей.

За дезертирство я был лишен свободы на 25 лет.
Война с Мейгоби закончилась через трое суток после начала операции нашей безоговорочной победой. К тому времени оговаривать ее было уже некому.

* Асуры - демоны древнеиндийской мифологии, порождение дочери бога Дакши Дану (не путать с кельтской богиней Дану и ее детьми - кланом Туатха де Данаан). Царь асуров Раху упоминается в мифе о пахтанье океана - боги, лишенные в процессе разрушения вселенной всех своих сокровищ, решают достать их из вод мирового океана, вспахтав его; в числе прочего спасают они и амриту - напиток бессмертия. Асуре Раху удается отпить амриты, но предупрежденный о преступлении Солнцем и Луной бог Вишну в тот же миг успевает отсечь ему голову, но она, сделавшись бессмертной, навечно остается на небе.