Внутренний мир
Время шло, замедляя свои шаги в тоске и боли вселенской, разгоняясь в счастливых мгновеньях, которые не видят глаза, но чувствует сердце. Девочка хорошо понимала язык зверей и птиц, а человеческий ей давался с трудом. Медведь Боа, который служил когда-то при дворе, охотно учил ее, заменяя некоторые слова рычанием. И егерь, отшельник нелюдимый страж леса, был рад поговорить с ней. Но девочке были открыты тайны того единственного языка, на котором разговаривает вселенная.
“Я умираю, – сказал медведь.- Стрела слишком глубоко застряла под сердцем”. Девочка никогда не плакала и только нежно положила медвежью морду к себе на колени. “А что такое смерть?”- вдруг спросила она. “Расскажи мне про смерть”,- повторила девочка , не услышав ответа. Боа долго молчал. “Он умер!”, - прошелестел голос филина, и девочка вздрогнула. “Нет ,Фао, он жив, я слышу, как бежит его кровь, и сердце бьется ровно, но устало. “ “ Смерть”,- вдруг отозвался медведь и попробовал открыть глаза, но это у него не получилось. “Смерть”,- снова сказал он, – это вечная спутница жизни. Она всегда внезапна и не случайна. Все дороги ведут к ней, но одни короче, другие длиннее. Но она прекрасна! Ты видишь, у меня изо рта течет кровь, и мне больно говорить, но боль это не смерть, это остаток жизни. Смерть заберет мою боль и подарит блаженство, расплата за которое все то, что мне было дорого при жизни. Не бойся смерти, но живи так, чтобы единственная боль, которая тебя терзала, была болью расставания с любимыми”. Пол ночи девочка рыла медведю могилу, продолжая мысленно прерванный разговор.
Больше всего на свете она любила говорить с егерем. Девочка не видела его уродства, из-за которого ему приходилось жить среди зверей, а звери в вопросах истинной красоты были более человечны, но по духу они были близки друг - другу. И когда ей становилось плохо, она шла к нему “ Я слышу, когда ты улыбаешься, и когда твои глаза слезятся”,- однажды призналась ему девочка. Егерь, которого звали Егор, а девочка звала Эго, души в ней не чаял. Он был старше ее, но из-за его уродства сложно было сказать, сколько ему лет. Он часто благодарил бога за то, что он создал красоту незрячей, хоть и стыдился этих мыслей. Некрасиво это, желать нездоровье ближнему.
Однажды филин застал девочку молчаливой и бледной. “Что случилось, дитя мое?”- вкрадчиво, как умел только он, спросил ее Фао. “Филин, добрый, милый филин,- бросилась она к нему.- Я, наверное, очень больна. Из меня течет кровь! У Боа тоже текла кровь, а потом он умер. Я не боюсь смерти, но чувствую, что не готова к ней. Эго обещал прочитать свои новые стихи, которые я положу на музыку и буду петь. У лиса Лайма третью ночь болит живот, я делаю для него отвар из коры. А с медвежатами Боа мы собирались идти за малиной и’’… Девочка замолчала, словно прислушиваясь к себе. Ей стало ясно, о чем говорил Боа перед смертью. Смерть сама по себе не страшна. Страшно то, что это навсегда. Прощаясь с теми, кого мы любим, мы умираем…” Пустяки, -ответил филин, чувствуя явное неудобство.- Спросила бы лучше у лисицы, ну да ладно, скажу, раз ты меня спросила. Ты стала взрослой”..
“Что с тобой, Фао? Ты чем-то встревожен?”. Этот вопрос был задан через пять лет после того, как девочка стала девушкой. “Можно вернуть тебе зрение, - сразу ответил филин.- Такое бывает раз в сто лет. Природа как бы заглаживает свои ошибки и дает шанс заново родиться и начать все с чистого листа”. У девушки захватило дыхание. Большие невидящие глаза как бы испепеляли насквозь ночную птицу. Фао понял настроение девушки и продолжал: ”Если до восхода солнца ты заберешься на самую высокую скалу на окраине леса, восходящее солнце c первыми лучами света дарует тебе зрение. Ты увидишь мир таким, какой он есть. Ты готова к этому?”. Девушка как будто окаменела. Неужели это возможно? Да, да она готова к этому и пойдет куда угодно, лишь бы сбылась ее мечта различать день и ночь. Филину она доверяла, он не будет шутить с ней так жестоко. Какое счастье, жизнь прекрасна! В путь, скорее в путь!
“Я пойду с тобой, – сказал егерь.- Опасно взбираться одной по таким скалам”. “Извини, друг мой, но это я должна сделать сама. Или я смогу, или разобьюсь, но в этом случае ты не должен себя винить. Это моя судьба, и я буду следовать ей”.
Накрапывал дождик, но девушка легкой походкой шла через буреломы к намеченной цели. Страхи ее не пугали, здесь, в лесу, она как дома, а точнее, она везде как дома в своем внутреннем мире, где нет места злу и насилию. Вдруг она почувствовала, что стоит рядом с чем-то огромным, и поняла, что пришла к тому утесу, о котором говорил филин.
Хмурился вечер бровями сумерек. Загорелась, привлекая к себе внимание, первая звезда – Сириус. Лес жил своей обыкновенной жизнью, если не считать того, что где-то у его края стояла девушка, не смея сделать первый шаг к вершине.
Она поднималась на ощупь, умоляя скалу не сбрасывать ее, впиваясь в камни ободранными пальцами. Где-то на середине подъема девушка здорового разодрала себе щеку, и капельки крови оставляли свой след там, где она прижималась к скале, точно ребенок к матери. Она знала, чувствовала, что времени у нее предостаточно, и все же спешила, спешила… Измотанная и измученная она поднялась на вершину. Только бы не заснуть, иначе все напрасно.
Восход она встретила молча, повернув лицо в ту сторону, где первые лучи солнца окрасили землю в золотисто оранжево- зеленоватый цвет. На мгновение ей показалось, что два раскаленных уголька коснулись ее глаз, и бедняжка закричала от боли. Но не прошло и пяти минут, как она уже кричала от радости, переполняющей светлую душу: “Я вижу! Вижу! Вижу! “ . “Жу-ууу!”, – отозвалось эхо. Голова закружилась, и девушка упала, ослепленная слепотой прозрения. Ее крик подхватило эхо и донесло другой:”Кто здесь?”. Девушка пошла на зов, не переставая любоваться красотой живых красок. “Голубое небо, а я видела тебя совсем иным, и деревья, и цветы. Ах, как я заблуждалась в своем неведении!”. Так шла она и думала, пока не увидела красивого юношу с луком и колчаном наперевес. “Как тебя зовут, красавица? Ты похожа на Нимфу, но нимфы не водятся в горах”. Девушка рассмеялась, и смех ее звонкий и глубокий, словно звон колоколов, усилило эхо. “Меня зовут Арлен, я - принц и единственный наследник короля Орлана”. “А что ты здесь делаешь?”- не переставала удивляться девушка, у которой от непривычного света кружилась голова.
”Я часто здесь бываю. Небо словно говорит мне: иди и властвуй, но пока твой батюшка болен, преклоняйся перед ним, как перед Богом.- Пойдем со мной, прекрасная Нимфа. Я покажу тебе свой дворец. Там, внизу, нас ждет карета”. “ У тебя есть черная повязка?”,- вдруг спросила девушка. ‘ Зачем она тебе? Но вот, изволь”. Принц снял с головы повязку и протянул девушке. “Я загляну к тебе позже”,- пообещала она.- А сейчас давай уйдем разными дорогами, не оглядываясь”. Арлен понял, что переубеждать девушку бесполезно, и они расстались так же внезапно, как встретились.
Когда девушка подошла к краю обрыва, ее охватил немыслимый ужас. Неужели она смогла взобраться сюда? Она завязала глаза черной повязкой набрала в легкие побольше воздуха и опустила одну ногу вниз. Но скалы не слушались ее, все время старались сбросить, и черная повязка не помогала. На середине пути девушка не удержалась, рука скользнула по песку, и она полетела вниз. Внизу ее подхватил филин, с нетерпением дожидавшийся ее возвращения, ведь девушка строго-настрого запретила идти за ней. “Почему ты не пошла вместе с принцем? Мы думали, что так и будет? Там и равнина пологая, и там твой дом”. Девушка сняла повязку. “Кто ты?, – спросила она и тут же ответила, ругая себя за несообразительность, ведь голос, голос филина она бы узнала из тысячи. - А откуда вы знаете, что там был он? Все - таки следили, или просто боялись, что я уйду не простившись? Эх, вы! Да разве я могла так поступить!“. Из кустов высунул мордочку лис и настороженно смотрел желтыми глазами на девушку. ” А ты кто такой?-
спросила она его, не боясь обидеть вопросом. - Подойди поближе, дай я тебя приласкаю”.
Лис послушно подошел к девушке, которая обняла его за мордочку. “Лайма, старый плут”,- рассмеялась она. “Пойдемте к егерю, он боялся выходить из дома до твоего возвращения”. И друзья отправились в путь.
Но что-то случилось, девушка постоянно спотыкалась, налетала на ветки, и если бы была одна, то точно бы заблудилась. Вдруг в лесу раздался охотничий горн, все разбежались врассыпную, договорившись встретиться у дома лесничего. Всюду сучки, ветки хлещут по щекам и ногам, а раньше, раньше она даже не спотыкалась. И ужас охватил ее: она заблудилась! Вокруг все чужое, незнакомое, и внутренний мир будто бы треснул, как стекло, в котором глаз человека, словно слезы, роняет осколки, о которых режут не руки и ноги, а душу. Лес не признал ее, ее, которую он вырастил. А может это она смотрела на него глазами другими и видела лишь оболочку, не чувствуя его сущности.
Она долго блуждала и вдруг увидела человека , лицо которого было изуродовано до неузнаваемости. Оно отталкивало от себя, и хотелось бежать прочь, лишь бы его не видеть. Но человек тоже заметил ее и окликнул по имени так, как только он ее называл.
“Господи, неужели же это ты? , - вырвалось у нее, но подойти она не осмелилась. - Глаза лгут, ведь я знаю, как ты прекрасен!”. Казалось, девушка сердится на собственные глаза за то, что они видят не то, что видит сердце. “Анкинор!”, – услышала она голос за собой и вздрогнула.
Это был Арлен. Стрела была нацелена в грудь искалеченного егеря. Девушка была так взволнованна, что уже отказывалась верить не только глазам, но и ушам. “ Ты не сможешь убить брата, Арлен, - спокойно сказал тот, которого она знала как Егора - доброго и верного друга. - Хоть мы и близнецы, я старше тебя на две минуты, за которые я заплатил слишком жестоко. Бао – медведь, который у нас служил, и которого ты убил, все мне рассказал. Наша мать умерла при родах, а вот отец впал в маразм от твоей жестокости. В тринадцать лет ты уже мечтал властвовать, но отлично понимал, что пока жив я - это невозможно. Ты умел плести интриги и хитрить! Ты думал, что я умру от побоев, или меня растерзают звери?! Ты ошибся. А когда пронесся слух, что в лесу объявился егерь Егор с внешностью лешего ты, наверное, догадался, кто скрывается под его внешностью. Но я уже не был тебе опасен, только вот отец как-то узнал правду и помешался от горя. Почему ты не убил и его? Неужели же тебя мучает совесть? Если так, ты не сможешь убить меня!” Арлен медлил, казалось, жизнь бедного егеря повисла в воздухе. И вдруг холодный огонек блеснул в глазах девушки. “А ведь я стреляю лучше, чем ты, Арлен,-
сказала насмешливо она. - Видишь ту белку? Я попаду ей прямо в глаз”. Расчет был точен, принц был азартен, себялюбив и не терпел насмешек. “Что ж, – сказал он,- если попадешь, я пощажу это страшилище, а если промахнешься, пойдешь со мной добровольно”. Расстояние до белки было не на шутку далеко, и только опытный стрелок, рассчитав силу ветра, мог попасть в цель, а девушка, судя по всему, стреляла впервые.
C усмешкой победителя он протянул ей лук со стрелой. Жгучая боль коснулась глаз девушки, но она натянула тетиву, так как видела, как это делает Арлен. “Принц, - позвала она, - ты внимательно смотришь?”. “О да, прекрасная Нимфа”,– донеслось до нее.
Взвизгнула тетива, девушка стреляла на звук голоса обезоруженного принца. Она промахнулась на два дюйма. Разъяренный Арлен бросился к девушке, но железная хватка егеря, который, как тигр, бросился на брата, остудила пыл принца. Он только злобно смотрел на девушку, к которой постепенно возвращалось предательски пропавшее зрение. Девушка посмотрела в глаза братьям. Вот победивший побежденный, как много зла и пустоты в его расширенных от бессилия и страха глазах. А вот другие, добрые и мудрые, от них веет теплом и светом. Они не стучатся к тебе в душу, но всегда приглашают идти за собой. Девушка залюбовалась их красотою на обезображенном лице. “Ступай с миром, принц Арлен сын Орлана”,– услышала она голос егеря и содрогнулась. Как много этот человек пережил, казалось бы, жизнь должна была сделать его озлобленным и подозрительным, а он по–прежнему по- детски доверяет людям. Принц уходил, оглядываясь, словно боялся выстрела в спину. Что ж, каждый судит по себе, и он ждал этого выстрела. Но его высочество ждала другая смерть.
Волк Ашар со своей стаей растерзал его тело, запах которого давно щекотал ноздри санитара леса.
Хмурился вечер бровями сумерек. Загорелась, привлекая к себе внимание, первая звезда – Сириус. Лес жил своей обычной жизнью, если не считать того, что где-то в его чаще в первый раз в своей жизни плакала девушка. Возле нее на ветке сидел филин Фао и с жалостью смотрел на нее. ”Фао, друг мой дорогой, этот мир не принадлежит мне, а скорее, я ему не принадлежу. Я чувствую себя чужой и потерянной. Пожалуйста, ради маленькой слепой девочки, которую ты так любил, расцарапай мне глаза! Я хочу быть незрячей и вернуть свой единственный мир, мой мир”. Филин знал, что отговаривать ее, когда она уже приняла решение, бесполезно и все же попробовал: ” Но ведь теперь ты видишь…..”
“Нет, - оборвала она его на полуслове, - именно теперь я по- настоящему слепа. Прекрасное мне видится уродливым, а уродливое - прекрасным. Зрение легко может запутать. Глаза воспринимают огромный предмет маленьким, если он находится далеко, а сердце”. И девушка снова залилась слезами. “Будет больно, - предупредил филин, - очень больно. Ты готова к этому?” “Больно мне сейчас – ответила она, а физическая боль слабей душевной боли”. “Что ж, это твой выбор. Встань вон там, где солнечные лучи проходят сквозь деревья и ослепляют”. Девушка повиновалась. “А теперь открой пошире глаза, да смотри не моргай, даже если слезы покатятся. Когда я скажу : раз! – вздохни глубоко, скажу: два! – выдохни, скажу: три! – замри. Раз! Два! Три!”. Резкая боль взорвала сознание девушки, но она даже не вскрикнула. Она была готова! Она была счастлива!
Свидетельство о публикации №206052700247