Начало перемен, Часть I

 Часть I.


- Все просто, - подумала она и вытерла слезы. А слезы дождя, катящиеся замысловатыми траекториями по стеклам ее автомобиля, несущегося по вечернему городу, пытался стереть встречный поток набегающего воздуха.
- Не плачь, все хорошо..., - казалось, говорил он и тихонько посвистывал в приоткрытом окне, - У тебя все еще будет хорошо!

Она шмыгнула носом. Потом, на мгновение представив себе, что вот сейчас он, наверное, тоже плачет и ему жалко ее. А ведь совсем недавно он держал ее за руку и глядел на нее влюбленными глазами. Он, наверное, хотел бы вернуться, но увы, это невозможно. Она его уже не примет. Такой как сейчас, он ей просто не нужен...
Вспомнив их последнюю встречу, она зябко поежилась.
Детали их последнего свидания непроизвольно всплывали в ее голове.

Они встретились на перекрестке, недалеко от океанариума.
- Привет! Кстати, я тут рядом живу, - улыбаясь, сказал он и протянул ей милый букетик. Помолчав, добавил, - Это тебе.
Впрочем, ей и так было понятно, что раз юноша пришел на свидание с девушкой и смущенно протягивает ей букет, то наверняка, он предназначен именно ей, а не ее бабушке.
- Здравствуй, милый! - улыбнулась она и, как положено по многовековому сценарию, взяла цветы и, пытаясь уловить их запах, поднесла к лицу.
- Не пахнут, - подумала она, продолжая улыбаться, - Вот ведь обидно, красивые такие, а запах, как у старого газона. Ну, что ж, сейчас почти все перестало соответствовать первоначальному замыслу природы. Оболочка стала лишь напоминанием о первоначальных функциях предмета. Вещи порой стали обладать взаимоисключающими свойствами.
- Осторожно! - встревожено сказал он и посмотрел на нее, - Что ты делаешь?
- Ой, прости-прости, я совсем забыла..., - пробормотала она и поспешно прикрыла цветочную красоту прозрачной упаковкой.
- Обидно... природы... свойствами..., - еле слышно прошелестело из упаковки.
- Ну, куда пойдем? - спросила она, прерывая повисшую паузу.
- Ах, да... Я вот, - неуверенно начал он, - Заказал места в "Атриуме" - сегодня там вечер французской кухни, - он прикоснулся к ее руке, - Помнится, ты как-то говорила...
- Конечно! Обожаю Париж и все, что с ним связано! Ты чудо! - засияла она и, привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку. - Поехали!
Они, весело усевшись в ее авто, уже через пять минут были у "Атриума", сияющего фешенебельного ресторана, собирающего на свои кулинарные шоу самую роскошную публику, любящую утонченные, но весьма сильные ощущения.

Когда они расположились за столиком, откуда была прекрасно видна небольшая сцена, на ней появился солидный, облаченный, как водится, в черный фрак, конферансье. Публика, отложив приборы, сдержанно зааплодировала. Свет в зале стал медленно, по-театральному, гаснуть. Разговоры стихли.

- Уважаемые Дамы и Господа! - торжественно провозгласил конферансье, - Позвольте представить Вашему вниманию уникальнейшее шоу магистра французской кулинарии, Великого режиссера продуктов, волшебника изысканнейших удовольствий - мсье-е..., - конферансье сделал эффектную паузу и, почти прокричал, - Жароньдье-е-е-е!!!
Грянули овации.

- Ой, что сейчас будет!!! - восхищенно глядя на бархатный, хищно-малинового цвета занавес, прошептал ей на ухо он.
- Да, я слышала об этом, - не отрывая взгляда от сцены, ответила она.
Зазвучал классический канкан, занавес плавно раздвинулся, открывая блестящие декорации. Действие началось...
Первым номером на сцену, под заводные ритмы, выпорхнуло несколько очаровательных танцовщиц и, резво поскакав по сцене и помахав стройными ножками, привели мужскую часть публики в легкое, приятное возбуждение. Потом на сцену к этим очаровашкам выбежал уже несколько полноватый, но все еще приятный для женского глаза, лощеный тенор, исполнивший что-то из классического, водевильного репертуара. После того, как он закончил петь и покинул сцену под одобрительные хлопки публики, свет на сцене погас. Зрители застыли в предвкушении самого главного - гвоздя программы, из-за которого каждый из них, собственно и пришел сегодня сюда, заплатив весьма немалую сумму.

Зал затаил дыхание. Оркестр начал играть танго. Жгучее, чарующе-призывное танго уже напряженно звучало, но сцена все еще была пуста. Вдруг яркий луч прожектора выхватил из темноты, возникшую из ниоткуда, как по волшебству, фигуру женщины - роскошную фигуру Примы. Она была великолепна - глубокое декольте почти не скрывало ее идеальную грудь. Сделав шаг, Прима продемонстрировала умопомрачительной красоты длинные ноги, а когда она запела, ее низкий, грудной голос заворожил слушателей, казалось, что он обладал гипнотическим эффектом. Женщины сидели неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не пропустить ни одного звука, а мужчины испытывали необычайное ощущение неги и блаженства, как будто она сама, Прима, ласкала их своим голосом, словно прикасаясь к каждому и ко всем, кто слышал ее.
Хит " Я создана для вас", который она исполняла, был знаком очень многим присутствующим.

Между тем, пока публика была поглощена созерцанием феерического действия, разворачивавшегося на сцене, бесшумно передвигаясь по залу, официанты подали всем присутствующим обшитые тончайшей кожей, с золотым тиснением, папки, со специальным шоу-меню. Взглянув на предусмотрительно раскрытую официантом страницу, она заказала себе красное вино "Кровь Любви" и, наугад перелистнув еще пару страниц - средней прожаренности бифштекс, как было написано в меню "из нежнейшего бедра Самой"...


- Послушай! - он прижал ее к себе. Они стояли чуть в стороне от входа в Атриум, от которого неспешно, один за другим, отъезжали блестящие лимузины.
- Я давно тебе хочу сказать..., - начал он, сверху вниз глядя в ее глаза, - Что я... что я..., - запнулся он.
В это мгновение, ей показалось, она поняла все, что он собирался сказать, и в ее груди что-то сладко защемило.
- Нет, любимый, чуть позже..., - прошептала она, пытаясь продлить это ощущение. Привстав на цыпочки и приблизив свои губы к его лицу, его кожа тонко пахла морской свежестью, добавила, - Не сейчас..., - обвила руками его шею и губы их встретились...

- Поехали... ко мне? - позднее, полувопросительно шепнула она ему на ухо.
Он, крепко сжимая ее в объятьях, судорожно кивнул, стараясь губами еще раз поймать ее поцелуй.


Они подъехали к ее дому. Словно боясь, что она вдруг передумает и отменит свое предложение, выйдя из машины, он взял ее за руку и не отпускал до тех пор, пока они не оказались в ее квартире. Как только дверь за ними закрылась, он схватил ее в объятия и они, даже не успев включить свет, стали срывать друг с друга одежды. Слившись в непрерывном поцелуе, пошатываясь, расстегивая и теряя на ходу остатки облачений, они продвигались в сторону спальни...

Спустя некоторое время, они обессиленные, все еще не желая выпускать друг друга из объятий, лежали на скомканных простынях, и она, проведя пальцами по его груди сказала:
- У тебя прекрасный парфюм - мне все время кажется, что ты пахнешь морем.
В полумраке она увидела, как он улыбнулся и, прижав ее к себе, тихо спросил:
- Тебе правда, нравится?
- Да, правда, - она тоже улыбнулась, - А еще я ужасно хочу пить... И сигарету... Точно! Мне ужасно хочется курить! - она высвободилась из его объятий, - Я включу свет, - сказала она и привычным движением щелкнула
выключателем. Найдя среди одежды, разбросанной по всей квартире, свою сумочку и выудив оттуда сигареты, она с наслаждением закурила и, плеснув в пару хайболов немного виски и колы, вернулась в спальню. Войдя, она протянула ему бокал.
- Я в ванну, - сказала она и, послав ему воздушный поцелуй, скрылась за дверью. Через пятнадцать минут, когда она, накинув короткий халатик вернулась, он, лежа на животе, судя по размеренному дыханию, уже уснул. Она присела рядом, и любуясь стройным телом, тихонько провела ладонью по его спине, ощутив необыкновенную шелковистость кожи.
- Спит... как суслик, - с нежностью подумала она, и это сравнение с сусликом ее развеселило, - Вот, не прошло и получаса - как отключился! Ну что такое? Никакого романтизма! А ведь еще сказать что-то хотел! - вспомнила она, и улыбаясь, шутливо состроила мстительную гримаску:
- Вот я тебе сейчас устро-о-ою! - направляясь в ванную, подумала она, прихватив со стола в кухне большую кружку, - Спать пришел, что ли?
Набрав в нее холодной воды, она на цыпочках вошла в комнату и подойдя к кровати, елейным голоском позвала:
- Ми-и-илы-ы-ый! А-а-а-у-у! Хва-атит спа-а-ать! Пора в ва-а-анночку..., - и, держа над ним кружку, тонкой струйкой, стала выливать содержимое ему на спину. Он не шевелился.
- Притворяется! Вот нервы у человека! - весело подумала она, продолжая медленно поливать его холодной водой, которая, собираясь в маленькие лужицы, стекала по его телу ручейками на простыни.
Вдруг, до ее слуха донеслось тихое шипение, и влага на его спине начала пузыриться... Вода в ложбинках между позвонками вспучились белесыми пузырями... Она, не понимая, что происходит, сжимая в вытянутой руке кружку, из которой все еще текла на его пузырящуюся спину тонкой струйкой вода, пораженно застыла, глядя расширяющимися от ужаса глазами, на эту чудовищную картину.
Он пошевелился и, приподняв голову от подушки, повернулся к ней и пробормотал:
- А-а... Я, кажется, уснул.
Вдруг он заметил льющуюся на него воду...

Страшный вопль потряс стены квартиры - это он, в ужасе вскакивая, задел кружку, которую она, как завороженная, держала перед собой. Остатки воды выплеснулась на его обнаженное тело...

- Что ты делаешь?!! - закричал он - Что ты сделала?!! А-а-а!!! - вопил он. Его кожа, шипя, покрывалась мутными лопающимися пузырями. Она, словно окаменевшая, так и замерла, все еще не опустив руку. Его руки, ноги, казалось, перестали его слушаться, и он, как мешок, рухнул на кровать. Это прекрасное тело, прямо на ее глазах превращалось в нечто ужасное - его конечности, шипя и пузырясь, плавились, как куски сливочного масла на сковороде, превращаясь в клокочущую массу, постепенно теряющую всяческие человеческие очертания. Голос его стал прерываться, и последнее, что она смогла разобрать, было:
- Я... хотел, но ты... позже... сказать тебе...

Она, очнувшись, бросилась вон.
Босиком, в распахнутом халате, выбежав на лестничную площадку, она в панике, стуча руками и ногами в двери соседних квартир, вопя что-то нечленораздельное, стала звать на помощь...



 Продолжение следует.