1 Каприз в 2-х частях часть первая - песси-мистическая

Карета дребезжала и подпрыгивала на кочках. Что я здесь делаю? Не именно я, это как раз вполне закономерно, мой образ жизни, точнее отсутствие его, закидывает меня в самые неожиданные ситуации. Живу я спонтанно, как бог черепаху делал. Но, что я делаю именно ЗДЕСЬ – в карете, как сюда занесло? Откуда в моей рок-н-ролльной жизни – карета?
 Меня швыряло из стороны в сторону. Местами потрескавшиеся кожаные сиденья, были запылены, и только те места, по которым проехалась моя джинсовая попа, протерты до блеска. Облезлая позолота, обтрепанные кисточки… Как плотный макияж на столетней старухе. Я старалась не прикасаться локтями и ладонями к бархатной вылизанной обивке, будто это могло спасти меня от затянувшегося кошмара. Ощущение брезгливости и нереальности смешивались, вызывая раздражение: это не со мной. Нет, только не Это. Кем-то разыгрываемый фарс затянулся…
Я приподнялась, чтобы посмотреть в окошко на передней стенке кареты. Между грязных ботинок кучера нестерпимо блестели крупы лошадей, отсвечивая на грубом солнце. Выпрыгнуть? Но там это солнце… Никуда от него не денешься. И зачем? Снова обратно? Не-ет! Не хочу. Может быть, впереди что-то будет?
Начало многообещающее, но непереносимо фальшивое и нескончаемое. Только в дурацком сне может присниться бальное платье, сплошь усыпанное тараканами. А что ты хотела?
Что я хотела… Если бы знать, что я хотела…
Это приглашение, как место в шлюпке тонущего корабля. Что дальше? Неизвестно. Оттяжка. Еще одна попытка спастись. «Глубокоуважаемая… - Фу, какая гадость… дальше интереснее, - Вас приглашает избранное общество…- Избранное… кем это, интересно? – посетить замок в качестве гостя на любой срок, который Вас устроит…» – забавно. Я вертела красивую бумажку с вензелями и водяными знаками, которую вчера обнаружила в своем почтовом ящике. Шутка? Конечно – шутка, только чья? Электричка была реальной, а эта карета… Серьезная шутка, но плоская какая-то. «Если наше предложение Вас заинтересует, подробности обсудим в случае Вашего прибытия»…
Ничего, заинтересовать они сумели. Кто они, интересно? Ребята из нашего бывшего институтского братства? Они, могут…
А, собственно, что мне терять? Терять уже нечего. Чем хуже – тем лучше… Черт с ними, посмотрим. Жаль не отключиться в этой кофемолке.
Мимо протряслись огромные, метров пять в высоту, витиеватые ворота. Похоже – приехали. Я выглянула в окно. Слева была круглая клумба, вокруг которой мы проезжали, за ней желтые дорожки, уходящие в парк. Справа… Боже правый! Карета остановилась у огромного крыльца… Какое, к черту, крыльцо! Парадной лестнице с колоннами, каменными зверушками и всеми прибамбасами, соответствующими атрибутами киношных дворцов. Неплохой поворот. Сейчас выстроятся лакеи, подойдет дворецкий (или, кто там должен открывать дверь и опускать ступеньки – неважно), откроет дверцу кареты… Но суеты не последовало.
По Лестнице спускалась католическая монахиня, медленно и уверенно, как и подобает матери-настоятельнице… Только молодая и красивая. Поначиталась всякой чепухи, все перемешалось. Я до сих пор не знаю, какого ордена и сана было это одеяние, но мне ужасно оно нравилось – с белым парусником на голове и таких же белоснежных манжетах на запястьях, как в «Небесных ласточках». Она подошла и встала на нижней ступеньке против окна, в которое я выглядывала, как любопытная обезьяна. Мне стало неловко, но тут же смешно. Ну, что ж, поиграем.
Ага, дверцу, значит, я должна открыть сама… Чего-то они явно не додумали…
Найдя ручку, открыла дверь и выскочила из кареты. Монахиня молча меня разглядывала. Чувствовала я себя неуютно. Будто была виновата в том, что на мне не очень-то чистые обтягивающие джинсы, большой свитер, чуть не до колен, ботинки и сумка через плечо. Сумка была новая, ею я гордилась. Долго искала такую… В конце концов, о форме одежды меня не предупреждали в приглашении, как и об этой засраной карете.
Ах, нет, она смотрит не осуждающе, а снисходительно! Вот еще! А мне плевать на оригинальность, хожу в том, что мне нравится!..
Взгляд ее изменился, будто услышала мой протест. Монахиня опустила глаза, а потом, глядя мне куда-то ниже носа, произнесла:
- От имени персонала, жителей и гостей замка, я приветствую Вас. Уверена, Вам у нас понравится… Как доехали?
«Спасибо – хреново»,- пронеслось у меня в голове.
- Спасибо, хорошо.
- У Вас имеется багаж?
Разговаривает, как с буйно-помешанной, – не глядя в глаза.
- Да.
Честно говоря, я думала, что этот жлоб в грязных ботинках на козлах, спустится и возьмет мою сумку, как всегда забитую почти доверху книгами и потому – просто неподъемную. Но патронесса, мгновение поколебавшись, и, как перешагнув порог, подошла к багажу. И пока я пепелила взглядом этого мертвяка на козлах, она лихо схватила мою сумку и понесла вверх по лестнице: «Прошу за мной».
Я догнала ее: «Давайте вместе, или я сама. Она очень тяжелая…» «Нет, не беспокойтесь, Вы у нас в гостях». Но что-то живое мелькнуло в ее глазах, будто маленькая месть... И что-то еще… Короче, мне она понравилась.
Я остановилась, чтобы хоть взглядом окинуть замок.
Тю-у. Да никакой это не замок. Так, загородная вилла какого-нибудь скороспелого миллионерчика, помешанного на замках и дворцах. Безвкусица и несоответствие. Ха! Будто я видела, кроме как в кино, виллы и замки.
Я вошла вслед за Монахиней в холл: кресла, столики, фикусы-кактусы, пальмы. На стенах картины. Она поставила мой хлам и жестом попросила подождать, сама же вошла в двери с витражами. Когда Монахиня закрыла их за собой, я сделала впервые в жизни замечательную вещь: подкралась к дверям и прислонила голову к расписному стеклу. Да-да! Я подслушивала! Сама от себя не ожидала такой прелестной метаморфозы. Как жаль, что плодами этого перевоплощения мне не удалось насладиться. Они, как знали, что я подслушиваю. Мне удалось уловить только напряженный шепот. Спорили двое, две женщины, потом пророкотал бас, но так неожиданно, что я не поняла ни слова, однако отпрыгнула от дверей.
А! Пусть будет, что будет. Так всегда в моей жизни, когда у меня кончается собственная фантазия жить, я делаю шаг в пустоту и отдаюсь течению событий, – авось кривая вывезет. До сих пор вывозила. Иногда не без потерь, но всегда с приобретениями.
Интересно, а где все? Ведь она говорила про гостей, жителей, персонал… Ого! А картинки-то на стенах интересные. Что-то в них было… Да нет, вру. Они были потрясающими. Стоило задержаться возле одной, хотя бы, на несколько секунд, краски теряли свою реальность. Становились отдельными от холста и жили сами по себе. А сюжет или пейзаж, как сон обволакивали меня туманом… Но, сейчас не до этого, нельзя расслабляться, и я отходила к следующей картине. И снова повторялось. Описать? Да нет, не получится. Это надо видеть…
- Впечатляет?
Я вздрогнула и, обернувшись, увидела высокого черноволосого (с густой проседью) мужчину, и знакомым уже басом.
- Впечатляет… - протянула я, имея в виду его седину и бас. Он близоруко прищурил глаза. Огромные, прекрасные еврейские глаза. Боже, как я люблю еврейские глаза… И почему я не еврейка, от зеркала бы не отходила.
- Это картины одного из НАШИХ гостей, - он подчеркнул это слово, - художников. Если быть более точным, – единственного, но… как вы видите – неповторимого. Скоро он станет Жителем. Ну, разберетесь в этом позже.
Я стояла молча. Не то чтобы я остолбенела, просто не знала, что сказать или сделать. Я ждала. Была его игра, пусть сам и ведет. Знать бы условия. Хотя зачем? Если о них не предупредили, значит – бой без правил.
- Не можете остановиться? – я приподняла вопросительно брови, - все воюете? Не бойтесь, здесь Вас не обидят.
«Вот еще!» – фыркнула я про себя, хотя фраза меня еще больше разозлила.
- Мы приложим все усилия, чтобы Вам помочь… Предоставим все необходимое, что потребуется. Вы внимательно читали приглашение?
- Да.
- Что ж, Вас проводят в приготовленную комнату. Завтра вечером коктейль в Вашу честь. С прибытием…
Он слегка поклонился. «Почему он во фраке, если коктейль только завтра? Впрочем, хорошо, что завтра». Как занавес опустились усталость и отупение. Мне было безразлично, куда меня ведут. Комната оказалась именно такой, какой она и должна была оказаться. Обстановка скромная, но с балдахином. Только кувшина с водой не хватало вместо умывальника. Но нет, небольшая дверь вела в ванную комнату. Слава богу. Как они мне уже надоели со своими выкрутасами…
С мокрой головой (забыла фен) я нырнула в шелковую постель и, почти замурлыкав, заснула. «Интересно, когда же собеседование, или как они его назовут… Почему никто не представился? И я тоже…» Последние мысли лепестками прикрыли сознание.

Разбудило меня ощущение чьего-то присутствия. Я оглянулась. Никого. Поднялась, подошла к шторам, за которыми, как я и предполагала, оказалось окно.
Подняв занавес, я увидела, что луна откуда-то из-за спины замка освещает клумбу и фиолетовую стену деревьев. Ощущение чьего-то присутствия усилилось. Я сосредоточилась, стараясь его не упустить и распознать. Не опуская шторы, повернулась лицом в комнату. Что-то здесь было не так… Медленно подошла к кровати, потом сомнамбулой обошла всю комнату… Стена притягивала меня, как живая.
Я подошла и прижалась к ней всем телом… В скорлупе грецкого ореха был вовсе не орех. Я это чувствовала. Замок меня слушал… Я слушала замок… Эхо древнего камня отдавало мне обратно глухие удары моего сердца. Замок меня слушал… Под внешней штукатурной мишурой было спрятано сокровище. Я его нашла. Замок меня слушал. И наступил момент, – я узнала, - Он меня принял…

Когда солнце добралось до моей подушки, я уже проснулась. Это было блаженство, никто не теребит, хочешь – вставай, не хочешь, не вставай… Господи, какая ерунда. Такого в моей жизни было навалом, нашла чему умиляться. Но, во-первых, я никогда, еще с детства, не переставала ценить эти утренние вставания-невставания, сколько бы лет они не продолжались, это было единственным непреходящим блаженством. Только в эти минуты, иногда часы, я понимала, что такое счастье. Во-вторых… Чужой монастырь, кто знает, как бы здесь это все обернулось. Я не удосужилась разузнать местные законы. А вообще, что я удосужилась разузнать, если честно? Ничего. И хорошо. Пока хорошо.
Открыв глаза, я наблюдала за бликами солнечных зайчиков, играющих на потолке, тканевых стенах, шелковом легком балдахине… И все же… Я села в постели – когда-нибудь все равно надо вставать. Хотя бы в первый день. Ведь не в больницу же я приехала. И потом, еще многое мне сегодня предстоит интересного… Я надеюсь.
Опа! Вот это да!
На одном пузатеньком стуле валялись мои сброшенные вчера джинсы и свитер, а на втором… Нет, этого не может быть, потому что этого быть не может! Я протерла глаза. Потом подпрыгнула на кровати.
На втором стуле лежало Платье! Серебристо-лиловый шелк переливался водопадом… Это было платье прошлого столетия, но оно лежало здесь и оно было моим! Узкий лиф украшен жемчугом, на длинных манжетах тот же узор. Огромный белый воротник придавал строгость и повседневность этому потрясающему платью.
Я медленно подошла, боясь спугнуть видение. Что это, выбор? Я не поддамся, надену свое… Но, хотя бы померить…
И я окунулась в облако шелка, которое отрезвило меня жестким корсетом. Боже! Как мне это нравится. Только бы… Как бы шнуровку затянуть, чтобы хоть чуть-чуть получше разглядеть себя в зеркале, прежде чем снять платье.
Стук в дверь… и сердце оборвалось, будто меня застали за каким-то очень нехорошим делом.
- Минутку! – крикнула я, пытаясь стянуть с себя платье, обливаясь удушливым жаром и путаясь в шнуровке.
- Миледи, если Вы встали, позвольте помочь Вам одеться, - послышалось из-за двери.
Я сплю… Нет, я сплю, и это все во сне.
Не ври себе!
Что такое?! Если бы я знала правду, может быть, и соврала бы для разнообразия! Но я ничего не понимаю! Как я могу врать или не врать? Так, спокойно. Первые мысли, были трезвые мысли. Я сниму платье (в конце концов, я их не звала, если хотят – пусть ждут), и надену свои не очень-то свежие джинсы. Может, я им и поломаю сценарий. Но со мной никто еще ни о чем не договаривался.
Разоблачившись, с разбитым сердцем я разложила Платье на стуле, и взяла в руки джинсы… Нет, не могу, что-то еще останавливает.
И я услышала ночной голос Замка… Почувствовала его…
Отложив свою одежду, посмотрела на сумку, где лежал мой парадно-выгребной костюм, и все поняла. Только это платье. Только в нем я могу выйти из этой комнаты в Его коридоры.
- Войдите.
Вошла монахиня, но не вчерашняя. Она смотрела прямо в глаза, но почему-то не нравилась мне. За ней горничная. Наверное. Бог знает, кто есть кто. Во всяком случае, мне так показалось, что это – горничная.
- Доброе утро. Миледи (и не улыбнется старая ведьма, ведь все это чушь собачья), позвольте предложить вам помощницу. Анита.
Анита чуть присела. Хоть чье-то имя и должность сообщили (и ведь не прислуга, не горничная, а корректно – помощница). Я молча «позволила» себя одеть и причесать волосы, потому что сама не придумала бы, как можно убрать их к этому платью. Анита тоже была молчалива и вроде бы почтительна. Но что-то неуловимое портило ее хорошую игру. Она действительно была серьезна в выполнении своих обязанностей, это да. Но, примерно, как медсестра, дающая микстуру министру: «Вы, конечно, министр, но через пять минут на клизмочку будьте готовы…»

Пройдя длинным мягким коридором с канделябрами и дверьми, за которыми, надо полагать, были такие же комнаты, как и у меня и, выйдя к парадной лестнице, я уже выветрила остатки разума вместе с чувством полного идиотизма.
Чувствовала я себя прекрасно. Шла, как плыла. Будто всю жизнь ходила в этом платье по мраморным лестницам.
Первым был, кого я встретила, пожилой маленький дядечка. Он собирался подниматься по лестнице, как обнаружил перед глазами подол моего платья. Медленно его взгляд проплыл по складкам вверх, через жемчуг – в лицо. Брови приподнялись, рот открылся, и оттуда толчками стали выпихиваться звуки, или выпыхиваться, что тоже точно. Человек заикался. Я с непроницаемым лицом ждала (мы оба, я и мое лицо ждали) когда у него что-нибудь получится, стараясь не ввести его в смущение. Будто всю жизнь провела с заиками.
- Ч…ччеловек…
Дядечка взмок. Я не знала, чем ему помочь. Он приподнял цилиндр, открыв маленькую розовую лысинку… Да, я забыла сказать, что был этот человечек в потертом донельзя фраке и таком же цилиндре.
- Миледи…- он протянул руку, как бы не надеясь, что я замечу ее. Но я заметила и не без смущения подала ему свою. Он нежно, по-отечески, ее поцеловал.
- Вы произвели на него впечатление, - послышался голос, и из-за лестницы появился молодой черноглазый человек, - Обычно, он не говорит лишних слов, кроме трех заученных.
- А вы на меня – нет, - я окаменила лицо и поджала губы, - Терпеть не могу, когда о человеке говорят в третьем лице в его присутствии.
- Не думаю, что он обиделся. Но я огорчен тем, что произвел на вас негативное впечатление. Дайте мне шанс исправить положение. Может быть, мне повезет? – он, слегка потянувшись, но незаметно, как кошка перед броском, подошел ко мне. Он был высок, черноволос. Белые зубы отличными рядами уютно располагались в его улыбке – типичный самец, - Не сердитесь, он ведь ничего не понимает. Так ведь, мистер Фрак?
Мистер Фрак захлюпал, защелкал и прошипел, глядя в живот Самцу: «Человек толпы, человек толпы…»
- Это все, что он знает, - Самец подошел ближе, ловко взял мою кисть и, поцеловав, положил себе под руку.
Мистер Фрак еще раз мне поклонился и вжался в перила, освобождая и без того огромную лестницу. Мне лень было думать: сопротивляться или нет… Мы пошли уже вдвоем…
Вот дура! Много ли бабе для счастья надо? Какой-то кобель строит глазки, пытается покорить, давясь собственным очарованием, а ты уже и разомлела! Хотя, прекрасно знаю, всегда знала этот подвид: охмуряет все, что движется, а вовсе не из-за моих прекрасных глаз начал ко мне подлизываться. И все же, вступила в игру. Обычно, они – дураки, потом сильно психуют, проиграв. Но, случалось, - влюблялись. Тех я наказывала за их необоснованное высокомерие. Зачем? А чтоб неповадно было, хотя бы тем, кого достала. За своих обидно… Впрочем, дуракам урок все равно – не впрок. Ой, а сама-то!...
А… чушь, все равно млела, хоть и слегка.
Что-то странное еще от него исходило, кроме лавы самолюбования.
Одет он был изыскано, хоть на светский раут, хоть в кресло управляющего каким-нибудь солидным банком. Но не это заставляло мое сердечко волноваться все сильнее, чем дольше мы шли. Я не понимала себя. Нечто было в нем помимо внешности… Сильное, непонятное и тревожащее.
Мы прошли через холл на Лестницу. Солнце светило во все глаза. Вокруг клумбы прогуливался народ, но как… Впрочем, я уже ничему не удивлялась. Кто был одет по-крестьянски, из прошлого века, пара человек в толстовках мирно беседовали сидя на газоне. Купчиха кокетничала с официантом. Генерал разговаривал с офицером английской армии времен колонизации Индии. Причем, генерал был русский, современный или не очень. Я плохо различаю такие подробности в генералах. Может и не генерал вовсе, а маршал… Да, бог с ним.
Проходившие мимо – здоровались. Каждый сообразно своему «положению в обществе». Одна женщина, толстая и смешная, взмахивая руками, бегала по газонам на цыпочках. Это – бабочка, наверное. На клумбу, однако, не залетала. Что ж ей костюма не подобрали? Видимо сегодня костюмированный бал или, еще какое мероприятие, могли бы и предупредить.
- Миледи, вы завтракали? – обратил на себя внимание Самец, - Если нет, разрешите Вас проводить в ресторан?
Ого, ресторан. Я кивнула. Хоть мне и было неуютно в обществе Самца, как я его про себя обозвала, тем более, что он не соизволил представиться. Но самой искать, где ресторан (или что-то еще), не ориентируясь на местности, - было лень.
Мы прошли вдоль замка. Я во все, имеющиеся у меня, глаза пыталась разглядеть Его под внешней замазкой, мысленно отделяя приделанные бутафорные орнаменты, расширенные окна двух этажей, различные нашлепки в стиле рококо. Недоумевая, зачем кому-то приспичило налепить эти заморочки? И окна… У замка не должно быть таких окон, для него они великоваты. Разве что выступающие и расширяющиеся прямоугольники стен, вокруг окон, несколько напоминали бойницы. А вот Донжон совсем, как настоящий.
За левым углом обнаружился летний ресторан. Столики под огромными белыми зонтами, белые скатерти, белые стулья – все сверкало на солнце.
Самец аккуратно подвинул стул под меня, сам сел напротив. Официант молниеносно принес меню. Я его раскрыла… Что, съела? Думала платье поменяла, так вместе с мозгами? Черт бы их побрал, эти названия. И не то чтобы я никогда не бывала в ресторанах. Бывала и очень даже часто и во всяких, и много где, но отличить эскалоп от шницеля или бифштекса на слух – я не способна. А здесь… поискала глазами знакомые названия…
- Миледи, разрешите Вам помочь? Я знаком с местной кухней и знаю их слабые места. Позвольте мне попытаться угадать для Вас завтрак. Если смогу, может быть, вы смените гнев на милость?
Иронизирует черт велеречивый!
- Заказывайте, раз знаете. Я все равно половину блюд не пробовала, - все-таки схитрила: знакомых названий я нашла только два, да и те из доисторического своего прошлого, а каковы они были на вкус и цвет, – не помнила.
Обслуживали быстро и красиво. Слабых мест в их кухне я не заметила. Вино было потрясающее. Мне сразу же захотелось покурить…
Но как? В этом платье? Представляю картинку… Подавляя возникшее желание, я предприняла партизанскую вылазку:
- Я вчера только имела счастье приехать, - сохраняя (на всякий случай) ехидную интонацию, проскрипела я, - но успела услышать о трех разновидностях местного населения: Жители, гости и…
- Персонал…
- Да, так вот, не могли бы Вы помочь мне сориентироваться в этом вопросе. С завтраком у вас неплохо получилось.
- С удовольствием, но и с некоторым ограничением, потому что сам всего не знаю. Я житель, Вы – гостья. И, станете ли жителем, будет зависеть от вашего собственного желания.
- В чем же заключается «ограничение»?
- В том, что я не уверен, что Вы – гостья, а не персонал. Но и Вы не должны быть уверены в том, что я – житель. То, что Вы еще не житель, легко вычислить. Потому что есть некие условности, которые за малым временем не могли быть соблюдены. Да и Вам требуется время для принятия решения. Тем более, что приехали только вчера. Мой совет – не спешите.
Совет, конечно, хороший. Только почему? Почему совет? Я внимательно посмотрела в его непроницаемые черные глаза. И почему не спешить? На сочувствующего он явно не походил. Скорее всего, игра в таинственность. Все окажется намного проще и прозаичнее. Люди вообще склонны окутывать себя загадками, чтобы показаться сложнее, чем есть на самом деле. Но я не из их числа. По-моему, чем больше открытости, тем все сложнее и запутанней получается. Самое смешное, когда начинаешь еще и разъяснять. То, что самой казалось ясным и понятным, через пять минут становится чужим и абстрактным. Собеседник вроде бы понял, а сама запуталась, и поняла, что все НЕ ТАК.
Но, здесь и сейчас, в объяснения я не собиралась вступать. Это из прошлой жизни. Забытой и вычеркнутой.
…Ну вот, как всегда! Если вкусно, так обязательно надо набить себя до упора. Я понимала, что от Самца надо срочно избавляться. Просто необходимо. Да и не будет же он вечно меня сопровождать. Очень надо… А сидеть за столом и не есть, не пить, не курить и не говорить (о чем?! С ним?!) – скучно.
- Простите, мне пора к себе.
- Если Вам нужна дамская комната, не обязательно подниматься в апартаменты (!!!). Здесь есть все необходимое…
Вот гад! И тут я сначала замерла, а потом покатилась со смеху. Я представила себя в этом платье в кабинке общественного туалета на унитазе…
- Нет уж, - сквозь смех произнесла я, - все же поднимусь.
- Разрешите проводить, - он привстал, несколько озадаченный моим искренним смехом. Этого мне только не хватало, что ж он теперь хвостом за мной ходить будет? Так я ничего не рассмотрю и не узнаю.
- Спасибо, я дорогу запомнила.
Оставив Самца в легком недоумении (самоуверенные, все же, эти красавчики!), удалилась, по ходу дела заметив, что за крайним столиком сидел мистер Фрак. Перед ним стояла одинокая чашечка кофе, а официант, проходя мимо, чуть не задел его цилиндр подносом. Тоже интересное наблюдение. Когда мое платье подшуршало к столику мистера Фрака, он, не поднимая глаз, приподнял себя и цилиндр. Я кивнула и мы с платьем прошуршали дальше. Вместе с глоточком твердого воздуха, подступающего все ближе к горлу, я чувствовала небольшое злорадное удовлетворение. Пусть и ситуация помогла мне, но я оказалась в маленьком выигрыше. Один – ноль.
Новые туфли на маленьком, но изящном каблучке дарили уверенность и легкость походке. Забыв через полминуты об окружающем, я наслаждалась. Руки в белых перчатках лежали спокойно между складок платья и не искали карманы, не вскидывались в привычном жесте убрать волосы с лица. Я об этом не думала, только ощущение запомнила: спокойной грациозности и независимости. У-ди-вительно безмозглое существо! Как это у меня получается: забывать обо всем, наслаждаться секундой, минутой, а иногда и часами совершенно непроисходящими событиями?
Лестница, открытые двери в холл… Я прошла к ступенькам на второй этаж, машинально приподняла платье перед первой и тут же опустила, резко повернувшись.
За лестницей в полумраке стояла женщина и смотрела на меня… Неприятное возмущение хлынуло из сердца в голову: Они что, не могли хотя бы цвета разные заиметь?! Женщина была точно в таком же платье. Уж лучше бы пижамы одинаковые выдали! Гнев. Стыд, а потом ярость сменялись молниеносно, кружа голову. Но, все это длилось и думалось ровно одну секунду. Кто она? Почему стоит и смотрит? Хотя, понятно, почему… Стоп! Я сделала шаг навстречу.
Черт возьми! Это же я.
Воровато оглянувшись, подошла чуть ближе к огромному зеркалу старинной работы. И не только по раме можно было судить. Я видела не раз старинные зеркала. Само стекло отражало иначе, придавая воздуху золотисто-розовый цвет. Отчего настоящее – предзеркальная реальность становилась загадочной и потусторонней. Именно перед старинными зеркалами я понимала, почему их в свое время считали дьявольским изобретением. Было в них нечто мистическое. Там, за стеклом, все было более настоящим и самостоятельным, нежели за спиной. Но в этот момент в зеркале я видела только себя… Немудрено, что я себя не узнала. Там стояла Другая Женщина. Миледи, графиня, баронесса, что угодно, только не я.
Выражение лица… Попробуй, опиши. Старинные портреты придворных художников видели? Непередаваемая словами холодность и в то же время спокойная открытость взгляда соперничала с невыразительность лица, за непроницаемой маской которого угадывалась тайна, много тайн. И почему-то всегда сильный характер. Загадка художников или того времени? Или мое собственное воображение? Где-то я это лицо, эту Женщину видела… Где?.. Высокая прическа из светло-пепельных волос удлиняла и без того нескончаемую шею, серые темные глаза смотрели ровно, с почти незаметной иронией. Нет, это не я.
Осанка! И спина ведь не болела. А попробуй я, посидеть на стуле ровно, хоть полчаса, в своем свитере, так разломило бы спину напополам. Черт побери! И ведь ни одна мысль, ни про спину, ни про стул или платье ни на секунду не отразились в зеркале. Даже чертыхание. Я покраснела, хотя нет, - порозовела, потому что даже покраснеть у меня в этом платье не получилось. А смутилась я того, что первый раз в жизни себе нравилась. Или не я? Разве Эта Женщина я?
Подойдя к лестнице, мне захотелось погладить ее мраморные ступеньки, сказать что-то ласковое замку, как прижаться к знакомому плечу. Я присела и положила руку на мрамор.
- Миледи?
Я, не поднимаясь, повернула голову и увидела вчерашнего начальника (или кто он тут?).
- Разрешите? – он протягивал руку, но я поднялась сама и, уже потом, подала ему свою, - Признаюсь, даже я не ожидал такого потрясающего превращения.
Ну вот, сейчас все испортит. Но ведь надо же было когда-то выяснить все формальности. Я вздохнула. Он помолчал, глядя мне в глаза.
- Нам надо бы объясниться. Неужели в Вас нисколько нет элементарного любопытства?
- Ну почему? Конечно есть, - успокоила я его, не чувствуя в себе этого самого любопытства, мне ничего не хотелось знать. Но оно должно быть где-то. Видимо, подрастерялось за годы.
- Где и когда Вы соизволите назначить мне рандеву? – Ну вот, и этого понесло!
- Знаете что, - я разозлилась, - не перегибайте палку. Масло масляное получается. Испортить можно все. Имейте чувство меры, или уж лучше я пойду и переоденусь.
- Ни в коем случае! Простите меня… У нас не каждый день бывают благородные дамы… Не обижайтесь, я действительно несколько растерян…
- … Ну, хорошо, не будем об этом. Если через пятнадцать минут Вы будете свободны, я спущусь.
Он молча поклонился, и я ушла.

Мне не понадобилось пятнадцати минут. Прическа была, как вкопанная… Ну, и сравненьице. Я стояла у окна в своей комнате, поглаживая стену замка, под занавеской и смотрела на двор, который постепенно пустел. Видимо, есть здесь какое-то расписание, скоро оно будет и меня касаться… Нет, не будет. Я побуду здесь еще денек или недельку и уеду. Интересно, сколько можно у них оставаться гостем?
По двору, не очень медленно удаляясь, шел молодой человек в нормальной одежде. Может быть, на фоне остальных? Большая балахонистая рубашка цвета хаки висела на квадратных, сутулящихся плечах, нормальные, потертые, слегка расклешенные джинсы. Руки засунуты в карманы. Угадывалась тонкая талия и узкие бедра. Волосы – светлые вьющиеся, были чуть встрепаны и едва доставали до плеч. Я проводила взглядом понравившуюся мне фигуру, потом перевела глаза на часы. Еще оставалось пять минут.
Рядом с часами на стене висела нитяная кисть. Секунду подумав, я подошла и подергала за нее. Где-то в глубине стен раздался мелодичный звон колокольчика.
Через минуту вошла Анита.
- Анита, спросите у… Я не знаю, как его зовут. Самый главный тут у вас, кого я видела. Мы с ним договорились встретиться в холле… Узнайте, пожалуйста, нельзя ли перенести встречу сюда?
Анита, сделав книксен, ушла. Я осмотрела комнату. Постель застлана. Возле окна небольшой круглый столик, два кресла. А, почему бы и нет? Терпеть не могу кабинеты. Если откажет, тогда уж пойду. Но, и это тоже будет значить много для моего срока гостевания. На столике пепельница и сигареты. Я подошла, закурила и села, сняв перчатки и подобрав под себя ногу. Так уютнее.
Через пару минут постучали в дверь.
- Входите.
Он вошел.
- Я надеялся показать Вам парк во время беседы…
- Парк я посмотрю сама.
- Пожалуй.
Он прошел ко второму креслу, сел и тоже закурил. Потом поднялся, открыл потайную дверцу в стене и достал бутылку вина и два бокала.
- Не освоились еще?
- Это что значит? Что я еще не все выпила?
- Почему Вы все время нападаете? Ведь Вы, наверняка, не успели еще узнать про бар… С вашим-то любопытством или, скорее отсутствием оного.
- А мне рассказали? Хотя бы о чем-нибудь? И потом, лучшая защита, как известно… вот у вас на меня, наверное, целое досье. Вы даже знаете, что я люблю красные полусухие вина, а я про вас ничего. Как я должна себя чувствовать? Даже не знаю, как Вас зовут, или хотя бы, как мне Вас называть.
- Магистр.
- О! Скромненько, но со вкусом…- саркастически усмехнулась я, - Хотя, раз уж – Миледи, то почему бы и не Магистр?
Кстати, сегодня он был не во фраке, а в непонятном черном одеянии, то ли пастора, то ли средневекового ученого. А может быть это форменная одежда магистров? Но без головного убора.
- Почему Вы со всеми вежливы кроме меня?
- Не знаю. Простите, я нервничаю. Расскажите мне.
- Миледи, Вы хорошо себя чувствуете у нас?
- … Не знаю… Да, - призналась я, - но… Меня многое смущает, Боюсь, что я так себя чувствую, пока я гостья.
- Для Вас ничего не изменится и в том случае, если вы решите остаться с нами. Кроме того, что…
- Расписание?
- Нет. Поймите одно: мы хотим помочь Вам и таким как Вы. У Вас были проблемы во внешнем мире…
- Да не было у меня никаких особых проблем…
- Были. И именно особые. Вы понимаете, о чем я говорю, если имеете мужество в этом признаться, - я промолчала, - мы ищем таких людей и помогаем им разобраться в себе, научиться жить Там…
- Так это психлечебница, больница?
- Нет… Определения не существует, как не существует и аналога. Назовем наш замок… ну, хотя бы, пансионатом закрытого типа… Закрытого в одну сторону. К нам попадает далеко не всякий, кто даже нуждается в нашей помощи.
- И, по какому принципу?..
- Миледи, Вы сами во всем разберетесь, все поймете со временем. Дело в том, что информация всегда субъективна. Тем более, что определенных и жестких правил по приглашению и существованию нашего замка нет и не может быть. В этом и заключается его особенность. Почти весь персонал, за исключением единиц – бывшие жители замка. Но не потому, что не смогли научиться жить во внешнем мире… Замок для них стал домом. Вся разница в положении гостя и жителя заключается в том, что гость пытается сам решить свои проблемы, или просто отдохнуть. Соглашаясь на «жительство», - он мягко улыбнулся, - вы вверяете свои проблемы нам, и мы пытаемся вместе найти решение, но курс прокладываем мы…
Я задумалась. Магистр не торопил меня. Он сидел и курил, потихоньку опустошая свой бокал. Ему сигарета не подходила.
- Сколько времени мне дается на размышление? Или ответ нужен сейчас?
- Нет, времени у Вас - сколько захотите. Бывали случаи, когда через полгода гость становился жителем. Бывало. Что гость через год уезжал, так и не став им. Единственное, что повторного приглашения мы не посылаем. Да в этом и не было необходимости, так как мы еще некоторое время наблюдаем за судьбой наших гостей или бывших жителей. С их согласия, разумеется.
Ну да, «разумеется». Больно вам надо их согласие, если откопали меня на свалке огромного города неизвестно какими путями. Но говорить я этого не стала. Смысл? Он прав. Надо разобраться самой. Мало ли что он мне будет тут втирать. Он же явно подает все так, как ему выгодно. Причем, совершенно непонятно, какая выгода могла бы быть от меня, разве, как объекта изучения для какой-нибудь докторской. Обвинять его в сокрытии целей нет смысла, тем более, что он сразу предупредил о «субъективности информации», тем самым, предлагая мне не очень-то ему верить. Да и черт с ними. В белых халатах никто не ходит, а спектакль этот мне, кажется, нравится. Поживем – увидим. Я молча поднялась. Он тоже.
- А где?.. почему я не вижу ту монашку, что меня встречала?
- Миледи, Вы меня удивляете. То полное отсутствие, даже, естественного любопытства, то излишнее.
Мы засмеялись. Ловко он меня поставил на место и не обидно. Попрощались за руку. На этот раз он не поцеловал ее, а слегка сжал в своих не очень-то узких, но красивых ладонях.
Я вернулась к окну. В животе у меня прыгали веселые чертики. Значит, все-таки есть у них свои тайны! Неуместное веселье. С чего бы это? Приятный дядечка.
Дядечка… Сама – тетечка, а туда же – «дядечка»!

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)