Ругалкина Контора, черновой вариант...

Ругалкина контора, черновой вариант.

 Первое заседание Ругалкиной конторы состоялось гораздо раньше13 января 2006 года, на нем было запротоколировано ниже следующее.
Данный текст является оригиналом заседания Ругалкиной конторы и публикуется, дабы устыдить тех, кто его корректировал и вывешивал под анонимной редакцией на данном сайте.

 Мутным вечером прошедшего декабря, в присутствии трех членов одного выдающегося семейства родилось нечто великое… Благородный муж и любящий отец провозгласил на семейном совете, проходящем на прокуренной его женой кухне: «Дамы и гхоспода, сегодня мы все собхались здес, чтобы ре-ешить один оч-чень важный вопгос. Нашей семье довелос выигхать в лотерею компхъютер, с бесплатным выходом в Интехнет… Возникает логичный вогос: «Что делать?».
 Проституська (любящая жена) заявила: «Продадим и купим бухло».
 Однако юный сын предложил куда более интересный вариант…

Таким образом на свет появилась «Ругалкина контора».

 Представим же Вам, глубокоуважаемые читатели и писатели, тех, кто поведут Вас в дебри писательского творчества, никому досель не известные критики: Хоца Блюхнер, Элло Блюхнер, и существо женского полу Проституська Блюхнер. И да не смутят Вас, их немного странные имена, являющиеся плодом кровосмешения разных рас и народов…

 Познакомим же Вас, глубокоуважаемые читатели, с биографией каждого новоиспеченного уфимского критика.

 Хоца нес в себе германо-еврейские корни, которые, впрочем, не мешали ему «разбираться» в не родной русской литературе: читать по слогам он научился почти сразу после побега из ГДР в Союз. В Уфу он попал по собственной глупости или по-пьяни, кому как нравится. Вылезая из люка теплотрассы в славном городе Москве, он, с похмелья, припомнил свою молодость в Германии и диким голосом на всю пустынную улицу заорал: «Вас ист юде!?». Впрочем, улица была не совсем пустынна, и проходящий мимо постовой все же задержал злостного антисемита, которого в последствие выслали за 101 км. в прекрасный, но очень холодный город под названием Уфа…
 
 Проституська, более приятное создание, дева, скромная нравом, милая лицом, и острая языком, питала неудержимую страсть к «щипанию» карманов честных граждан города Уфа. Помимо этого она с детства увлекалась косоглазыми существами противоположного пола, которым ночными часами, сидя у мерцающей лампочки в неотапливаемой квартире недостроенного дома, Проституська писала стихи, в надежде, что они, наконец, обратят на нее свои взоры. Однако, шли годы, а замуж ее так никто и не брал, наверное, была слишком мила лицом, а может, слишком остра языком. В общем, она была жутко одинока, пока на вокзале не познакомилась с потрепанным жизнью, но не растерявшим природной еврейской смекалки и юмора, Хоцей Блюхнером.
 
 Они вскоре поженились, но еще раньше у них родился сын, которого они назвали Элло, в память об их интернациональной стране, канувшей в небытие в далеком 91 году…
 Поначалу Элло Блюхнер был прекрасным мальчиком, но шли годы, и мальчик так и не превращался в мужчину… Родители не спешили обращаться к докторам, они собственно и не замечали, что их сын уже не имел пола, и представлял из себя огромную белковую субстанцию. Элло любило почитать, поспать, поесть, и не любило учиться; о работе оно даже и не помышляло. В сущности, Элло было типичнейшим сыночком гениальных родителей: косным, инертным и слезливым…

 «Контора создана. Директор – Х. Блюхнер», – постер с высказыванием глава семейства «критиков» сделал собственноручно, и тщательно прикрепил его на холодильник, на место засиженного мухами календаря за 2004 год. Календарь за 2005 год так и не был куплен, по причине всеобщего похмелья в этом году.


 - Я вижу, гхоспода кхгитики, - промолвил Хоца, - рассаживаются на тгех сегых стульях, и в кгужках остывает кофе из пакетиков. Пиши Элло все, что я скажу на заседании. А я скажу, что макахоны свагены дважды – в кастгюле и в желудках, сосиски пованы, и пхохлочены. Теперь нам необходима пища духа, и она уже тут, и тхгепещет, ожидая своей участи. Слово пгедоставляется господину Блюхнегу, попгиветствуем его. Записал Элло?
 - Нэт папа, я только название редакцыи набрал.
 - Пгоституська, сядь за аппагат, - скомандовал жене Хоца. Он так и не научился правильно выговаривать кличку жены за двадцать лет совместной жизни, поэтому чаще называл ее «Кошечка», ибо в этом слове не было злополучных звуков «р-р-э».
 
 - Гм. Уважаемые пгисутствующие, дамы и господа, товагищи и товагхки… Сим, начинаю анализ смысла текста под именованием «Лондон» сочинением господина Ghostmale… - Тут Хоца сделал мощную паузу, допивая остывший кофе, – И мне не известно, что значит это слово.
Нет, я конечно, распгосил обгазованных знакомых, и понял одно – тут идет речь о пгивидении-мужчине. Ну, хоть убейте, не могу пгедставить себе, чтобы пгизраки писали тексты, пусть и на компьютеге.
 За сим Блюхнер откашлялся, наконец поперхнувшись растворимым кофе.
 
 - Кхе-кхе, и текст соответствующий, про смерть тут и рядом… Смысл лежит своей натугой, так сказать на повехности… - жена и некогда бывшее сыном существо покивали головами, пытаясь понять, где их папаша уже хватил на грудь и теперь заливается красноречием.
 
 - Смысл в том, дгузья, что один помер, расплескав кишки по салону автобуса, подагив жизнь своей смехтью мальчику с серым лицом. Вот такой каламбур получается… Записала? – обратился Хоца к жене, обратив внимание на то, что она перестала щелкать аккуратными пальцами по засиженной мухами клавиатуре выигранного в позапрошлом году компьютера…

 - Какой ужас вы говорите, папа! – запищало слабонервное Элло, – я однозначно, категорически не буду читать подобные кровавые истории! А я уж подумало, что там идет романтическое описание любовной истории на фоне Лондона, или что-нибудь из жизни Шерлока Холмса…
 - Нет, сынок, это всего лишь философская попытка сгавнить ценность двух жизней, и пусть я буду всю жизнь читать жухнал «Мухзилка», если это не так… - Хоца энергично щелкнул пальцами, наклоняясь над листочками текстов.

 - А я любила «Мурзилку»! - попыталась вставить слово Проституська, но была сурово одернута мужем.
 - Я тоже любил «Майн кампф» почитать, бей по клавиатуре и слушай мой вердикт по данному пгоизведению!

 - Итак, смысловой анализ окончен, теперь посмотгим что со стилем и охфогафией. Текст убого склепан из однообгазных фхаз, будто в детском сочинении, и не пгедставляет художественной ценности ни стилем, ни настгоением. Возможно, автогом задумывался такой эффект пгимитивности, но, увы, в настоящей литегатуре невозможно дугачить кгитиков – мы хотим всё и сгазу, и по высшему классу. Школьные сочинения пусть останутся там, где им место – в нижних шкафах кабинета литегатуры, как раз между стагой использованной тгяпкой и стопочкой допотопной макулатуры, пегевязанной шехстяной вехёвочкой.

 Небольшая цитата, - продолжал Хоца, испытующе взглянув на жену и Элло, – «Слышалась виолончель. Она пиликала долго, пгегывалась иногда взхывами охкестга, постепенно затихающими. Затем она пиликала еще и еще. Потом охкестр бгякал опять, ускогяя гитм, и опять – подгоняя скгипку.»

 Точка внутри кавычек, негхамотно постгоенное пгедложение, и самое ужасное – виолончель никак не похожа на скгипку, ибо скгипку держат на плече, и она действительно пиликает, а вот виолончель издает звуки басовые, низкие, и игхают на ней сидя, дегжа её на ножке, упогом в пол! Так что автох должен конкгетизиховать, какие звуки он слышал – мяуканье скрипки или томно-эготические стоны виолончели.

 - Ещё в конце текста жена постоянно почесывается, - встряла наконец Проституська, - Не стоит ли её показать в кожно-венерологическом диспансере хорошему специалисту? И не пойдут ли найденные деньги на ремонт супруги?..
Хоца мощно хрустнул пальцами, и Проституська поняла, что это последнее еврейско-германское предупреждение…

 - У меня всё. Тепехь слово пгедоставляется уважаемому Элло Блюхнегу, у него на хассмотгении был текст «Гусалочка» под автогством Людмилы Махас. Наверное, тоже евгейка…

 Элло молчало до сих пор, лениво переваривая нужную информацию, тяжко вздыхая, чавкая, но пусть эта животная позиция не обманывает вас! За складками тела крылся быстрый и убийственно точный ум, способный разобрать по косточкам любое самое сложное произведение, наполненное узкоспециальными терминами! Просто Элло всегда читало в туалете толковый словарь Даля, а т.к. оно там проводило очень мнго времени, вследствие нарушения пищеварения, наверное, из-за проблем с полом, то Элло могло просто засыпать человека узкоспециальными терминами, даже не понимая что они означают… Также Элло любило закусывать собачий корм вырванными из книг листочками, которые тоже почему-то плохо усваивались…

 - Я люблю собачий корм со вкусом рыбы, - начало Элло, – Я очень люблю рыбу, правда, не знаю что это такое, но всякие истории про рыбалку, шашлыки, выездки на природу, пикники, распитие спиртных напитков, оргии, и…
 - Ближе к делу сынок, - мягко прервал его Хоца. Он опасался раскормленной тушки своего сына, ибо, что хорошо нидерландскому педофилу, немецкому еврею – смерть…
 - И я нашло в начале истории намек, что всё же рыбалка состоится… Но, увы… - Элло грустно покачало головой – рыбалки нет в рассказе, есть русалка, и она явно одержима Эросом… Настоящая, ядрёная русалка, каких много развелось тут на сайте. И после прочтения рассказа я совсем расстроилось… Так расстроилось, что чуть не забыло поискать в тексте неполадки. – Элло почти плакало, шмыгая широким носом, и утирая его красным платком, но не сомневайтесь в умственных способностях Элло уважаемые читатели, просто платков другого цвета в бедной уфимской семье критиков не было.
 - Элло, будь мужественнее! Что же так расстроило тебя в рассказе? – пискнула Проституська боязливо косясь на Хоца.
 - Расстроило, ох как расстроило, и конец печальный, приехал мужик порыбачить, и утонул. И десяток до него утонуло, и дочка у деда странная была, и тоже утонула, а потом как стала парней молодых в омут таскать… - Элло шмыгало, извергая поток слов, жалобно клокотавших у него в груди вместе с потоком, неизвестно откуда взявшихся у него на языке, матерных ругательств вперемешку с узкоспециальными терминами…

 Блюхнер нетерпеливо хмыкнул, ожидая конкретного разбора текста, переглянулся с женой, и решительно отрезал:
 - Ты будешь оценивать сей тгуд? Имеет ли он смысл и фохму? Жить ему или почить в бездне ненужных текстов? Является ли это пгоизведение диагнозом автогу?

Элло прекратило изрыгать непотребную брань, внимательно посмотрело на отца и опять расплакалось, теперь уже от обиды на него.

 - Н-нет, пожалуй, добрая сказка, но чего-то особенного там нет. Текст романтический, слог немного народный, так, на троечку, - снова встряла Проституська.

 -Ох! Пойду пгиму валокадинчику, вы меня господа так взбудогажили, так взбудогажили… - и Хоца, переваливаясь с ноги на ногу, уполз в комнату приводить расстроенные нервы в порядок. Долго слышались вздохи и бульканье «валерьянки». Потом Блюхнер бодро вошел на кухню и, взгромоздившись на стул, заблестел своими еврейскими пронырливыми глазками.

 Заседание продолжилось…
Блюхнер постучал ложечкой по стакану, внося на рассмотрение текст Ольги Суздальской «Она сама меня найдёт».

 - Номех тги! Разбор текста и смысла ведёт кгитик Пгоституська! Пгиступайте. Мы ждем…

Проституська смутилась, сверкнула глазёнками и мило покраснела, она не ожидала таких приятных слов в свой адрес после того, как муж затыкал ей рот после каждой попытки включиться в его монолог…

 - Мне очень понравилось это произведение… - бойко начала она свою речь, но была прервана мощным мычанием Блюхнера.

 - Оставьте такие плоские фгазы для гецензий на Пгозе Ху! Мы не собгались тут читать отзыв о пгочитанной книге, заданный в классе эдак в пятом!

 - Хорошо, хорошо! – встрепенулась Проституська, грызя дужку кружки.

 - Итак, мы вас слушаем…

 - Когда-то я была совсем маленькая, такая маленькая, что хотела быть врачом, и лечить детей. Теперь то я большая, и знаю, что надо детей кормить, и в первую очередь своих, и поэтому я не стала врачом, и вот в чем дело… - она говорила это тоненьким голосочком, отмечая точки взмахом профессионала-карманника.

 -Но с тех пор мне нравятся истории про добрых докторов, начиная с Айболита и, заканчивая доктором Клуни, уж не помню, как звали его персонажа. А злых докторов я не любила, таких как Ганнибал Лектор. В истории Ольги есть добрый доктор, который влюбился в девочку в автобусе, случайно встретил её и вылечил от рака мозга… И он всё время повторял «Она сама меня найдёт», и поэтому нашел… - Проституська пафосно вещала, интонациями уже напоминая их соседку – цыганку Бэллу, - И я ещё люблю правдивые истории, не так чтоб трогало. А чтоб запоминалось и действительно походило на правду!

 - Я люблю «пгавду»! – почти выкрикнул Хоца. Слово «правда» вышло звонко и как-то по-пионерски.
 - В хеальности было бы так, - продолжал свою мысль Блюхнер, - гехой стал бы клеится к гехоине пгямо на остановке, подошел бы её пагень и пхогнал гехоя подальше, пгедвагительно гасквасив ему нос. Или в нос гехой получил уже в подъезде, до котохого он следил за гехоиней – вот это Пгавда! – начал распаляться Хоца.

 - У меня, - начал критику он, - создалось впечатление, что герой страдает маниакальным синдромом, судорожно ища объект своего раздражения…

 - Прекратите, прекратите! Это мой обзор, не смейте его ругать, рассказ хороший! – запротестовала, раскрасневшаяся, Проституська – Меня тронули их светлые отношения…

 - П-пазвольте, - вмешалось Элло - мне кажеться спор тут неуместен, двух мнений быть не должно, и наша контора представит на смотр публике только мнение критика, которому поручено провести анализ, а именно… - Элло оглянулось на отца и, увидив накручиваемый на руку ремень, одним духом закончило – А именно, нашему образованнейшему господину Хоце Блюхнеру!

 - Я же говорю, мой обзор. Не смейте его портить! Мне понравился рассказ! – пищала критикесса, изображая распушенного воробушка.

 - Тише, тише, не переходи на ультгазвук, умоляю, - начал успокаивать жену Хоца.

 Блюхнер раскраснелся не хуже своей коллеги, и для того чтобы унять всеобщее волнение провозгласил -

- Номех четыге, «Океан Тетис», Сехгей Касьяненко, попгошу молчания…

 Хоца Блюхнер встал, роль государственного обвинителя, пожалуй, пошла б ему в самый раз.

 - Читал! – гордо возвестил Критик.

 - Читал, до конца! Читал запоем, гхыз, тискал текст, пгеодолевая внезапно набегающие спазмы желудка, пгеодолевая восхищения по поводу удачно найденной метафохы, я читал! – Блюхнер потупил взгляд и скорбно поджал губы…

 - Как много текста, и ещё больше смысла. Но тут я позволю себе немного улыбнуться, ибо экскухс в геологическую истогию Земли мне показался наиболее интегесным из всего пгедставленного! Игха слов, словосочетаний, немного эготики, совсем чуть-чуть, изгедка сбгызнутой водичкой пошловатости и натугалистических измышлений… всё это нашло место в моей голове. А именно в её мусогной части, основной части… Гехой идет по жизни с слоганом: «Бей хачей, спасай Россию!». Я отказываюсь высказываться по тексту далее потому, что сюжета там нет, гехоев нет, интгиги нет, целостного воспгиятия не будет никогда…

Последние слова Блюхнер говорил почти трагическим шёпотом, отчётливо выводя трагическое «ни-ког-да». Словно был партизаном на последнем допросе гестаповцев…

 - Диагноз мой таков – океан действительно есть, океан газгозненных мыслей. Поди, собери их…

Критики выдохнули воздух, до того речь Блюхнера несла отрицание прочитанного, что дух захватывало…

 - Короче, данному «произведению» место только в туалете заместо бумаги, - констатировала Проституська. Хоца опять строго на неепосмотрел, и она поняла: «В следующий раз в нее полетит что-то очень тяжелое».

 - «Железный Фриц» - тихонько прошептала Проституська.

 - Попгошу высказываться на пгедмет следующего пгоизведения, - прокартавил Блюхнер.

 Яккало встало, не торопясь, прошуршало обрывками листков с текстами. Оно тяготилось утомительной атмосферой заседания, мечтая о пиве с рыбой, алкая её, внимая в неё внутренним взором.

 - Я прочитало рассказ «У пепла нет запаха» автор Джинджер. При упоминании этого имени я представляю себе девушку из дешевой американской порнухи. Вот странно – имя американское, а тексты насквозь русско-бытовые. Я удивлено несовпадением. Содержание то имеется, и текст идет неплохо… - Элло оглянулось на родителей – хорошо идет, текст! В смысле усваивается организмом…

С этими словами Элло перевернуло пару листочков, потом ещё несколько, скомкало их и отправило себе в рот, тщателоьно их при этом пережевывая…

- Ой, я всё перепутало! Я съело «У пепла…» вместе с «Маятником и Монетой»…

 На кухне повисла зловещая тишина… Элло сконфузилось…

 - Простите, простите, я сейчас составлю своё мнение по всем пунктам! Во-первых, история про слепую девочку выстроена на неплохом уровне, но читать как-то не хочется. Ну, зачем мне история про карамельный запах? Столько на этом сайте историй про инвалидов, бомжей, наркоманов, и вообще юродствующих людей, и ещё одна, пусть и талантливо написанная, мне ни к чему, тем более в избранном! Вопросы, затронутые авторшей, мне вот где сидят – Элло показало на свой тройной подбородок – перечитало я этот рассказ множество раз, все, пытаясь найти связь в диалогах, и признаюсь, не с первого раза это удаётся, может потому что я читаю не по диагонали, а как все, в строчку? И вообще мне надо в туалет – это произведение плохо переваривается или это бумага плохого качества…

 - У меня где-то внутри зреет чувство, что «У пепла…» был написан вымученно, талантливым человеком. Акварельность определённая есть но, - добавила Патитуська.

 - Подожди, не перебивай меня, я еще не ушло в туалет! – Элло снова закопошилось в листочках с текстом, – мне вот тут понравилось место: «Приехала Вера. Она стала очень толстая», - девочка вдруг обрела способность видеть? Или как иначе объяснить, что Вера толстая, ведь девочка слепа? Видимо у неё открылось сверхспособности…
 - Или Веха обняла девочку, - комико-трагически добавил Хоца.

 - Заканчивая свой анализ, прошу отметить, что настроение миниатюрки мне не по душе, не проймешь меня слезливыми историями про несчастных инвалидов, мне надо, чтоб и кровищи было немножко, но чтоб и нервы пощипало, – Элло сморщив нос, плюхнулось на табуретку.

 - Твоя кгитика не всегда пгедметна, Элло – отметил Блюхнер – ладно, приступим к следующему пгоизведению… гм, что тут у нас? Опять история пго автобус… Твоя очегедь, Проституська!

 - И вот второй рассказ в нашем сборнике начинается на транспортную тему, и представьте, действия в миниатюрке никакого, но автор смог выжать из поездки аж ДЕСЯТЬ ГЛАВ! Способность плодить слова на пустом месте в одиночку меня просто поражает! В одной из рецензий было написано, что автор долго ехал. Отнюдь, из рассказа ясно, что ехал он недолго! Но заехал далеко…
Я, как девушка приличная и воспитанная, просто в шоке от прочитаного! Такие мысли роятся в головах парней-извращенцев весной, волей судьбы заброшенных на сиденье напротив девушек! Теперь, когда я поеду в автобусе, постараюсь держаться от подобных подальше.

 - И не забудь включить пафосные стихи как эпигхаф, в качестве особого безвкусия - вставил реплику Хоца.

 - А вот мне кажется, автор написал этот опус с явной самоиронией. Ваши оценки излишне строги, без чувства юмора! И вообще, не понимаю, как этот мужской рассказ, не феминистический, был отдан на растерзание Проституськи! Тут нужен непредвзятый взгляд бесполого существа, – Яккало забубнило, перекрывая трещание Патитуськи.

 - Вы только почитайте, вот кусочек, это же бред! – воскликнула Проституська стараясь перебить Элло, - Человек выворачивается наизнанку, пытаясь поразить публику своей мыслительной, некачественно – эротической деятельностью. Скоро я буду писать свои мысли, когда посреди праздника мне захочется в туалет, а его как назло не будет рядом! Вот, цитата:

 «…Пока он думал, о ее и своем совместном будущем в автобус вошла еще одна молодая женщина и села недалеко от него, гораздо ближе, чем первая.
Глава 8
 У него перехватило дыхание. Незнакомка была значительно лучше и привлекательней. Он засмущался и стыдливо потупил взор. Его воображение рисовало пламенные картины и образы, где они вдвоем то на пляже, то у нее дома, то в уютном кафе. Он почти мгновенно забыл первую девушку, а когда вспомнил, ему стало неприятно, как будто он откусил лимон или у него разболелся зуб…».

 Патитуська процитировала этот гимн тщетности надежд считаться венцом природы для данного индивидуума. Выражение её лица говорило о двух вещах: «Опять меня заставляют делать уборку в туалете», или «Ты снова забыл побриться на ночь, наждачное животное».

 - Из сего выходит, автох зря потгатил вхемя на изобгетение этого текста, особого значения не обнаружено. Тем более, особого мастегства или сюжета там нет, – подытожил Хоца.

 - Спасибо тебе, тепегь моя очегедь делится пгочитанным, а это пгочитанное называлось «Гассказ.txt»

Блюхнер устроился поудобнее, зачем-то снял очки, протер их и снова надел на крючковато-орлиный нос настоящего немецкого еврея.

 - Что можно сказать об этом гассказе? Кгитиковать? Пытаться быть охигинальнее автога, стагаться пгидумать словосочетание солёнее «…а мне еще все вгемя хотелось пукать, это из-за таблеток, и я пукал, все вгемя пукал и танцевал…» Думаю, ничего кхоме улыбки этот txt не вызывает. Навехное, подобная литегатуха имеет пгаво на существование. По кгайней мере, матегиться автох в мегу и в нужном месте. Вот, весь гассказ ждал, что гехою пгедложат сменить огиентацию, так сказать для популяхности, однако, этого не пгоизошло, а ведь так интегесен был вахиант с пгивлечением пагочки геев и лесбиянок, для создания колохитной атмосфехы богемы! Гм… вот особенно тронуло мою псевдонемецкую душу:

 «Гутен таг, - сказали Натальи Анатольевны. - Ты живой? Скажи что-нибудь.
 - ***.
 - Живой! Хочешь на себя посмотреть?»

 - Это не опечатка, это у него в глазах двоится. Ну а пхо Геббельса вообще лучшие стгочки в тексте. Не скажу что это лучшее пгоизведение в выпуске, но самое талантливое, точно.
Немного вохчания, для пгиличия, как-никак мы Хугалкина Контога. Автогу нужно сменить гасшихение на гассказе - doc. А то получается, он его в блокноте писал. А там вообще ничего стоящего не напишешь…

 - Думаю, это новая русская фабрика звёзд! - предположило Элло.

 - Нет, наверно, в связи с тем, что фабрики по производству этих самых звезд так расплодились, тут автор изобразил фабрику по утилизации отходов этих звёзд… Плоды их полураспада… Теперь все, кто смотрит телевизор – плоды полураспада звёзд, – грустно заметила Проституська…

 Блюхнер, задумавшись, не заметил, как сел. За окном морозился холодный октябрьский вечер.

 …Кофе тихо пился из огромных офисных кружек, сворованных еще с незапямятных времен из проходной завода «Уфиммаш»… -Что у нас тут ещё осталось? – Элло шевелило листочками, мяло некоторые, отправляло в рот и запивало сладким кофезаменителем.
 - Три произведения остались. Три текста, из которого вполне может быть один гениальным, - Проституська романтически вздохнула…
 - А ты встгечала в своей жизни литегатухные тексты, котогые по настоящему гениальны? Действительно, погажающие своей стгойностью, внутгенним блеском, наполненностью?
 - Нет, Хоца, не встречала – настоящий критик должен везде видеть слабину! Везде, иначе критик плох. А гениальное люди видят и без нашей критики, гениальное всегда найдет себе дорогу, и самое горькое для писателя, это осознание того, что он не нужен именно потому, что его строки пусты, его сюжеты не интересны!
 - Ладно, хватит лирики, сейчас мы будем рассматривать текст, без сомнения претендующий на гениальность – «Маятник и Монета», рассматривать будет Элло.

 Воцарилось молчание. Элло хмуро глянуло на отца…

 - Не скажу, что рассказ мне не понравился, и философская часть проработана, и читается легко, как хорошая померанцевая водочка, и остаток остаётся где-то в глубине. Герой симпатичный, конец его трогает до глубины души, но вот что-то… Маятник и Монета. Две координаты нашей жизни, что ещё нужно? Принцип обратного хода и случайного выбора. Но ищет человек что-то ищет, находит, и теряет, но остается опыт… Скажем, выпил много, опыт остался, не пей… Не у всех, правда, но не об этом речь. – Элло остановилось в своем повествовании, рассматривая обгрызенную когда-то клеёнку на столе. За клеенку тогда Хоца очень сильно выпорол Элло…
 - Я сам учился на заочном, - мечтательно проянул Блюхнер, - замечательное было время… хаботы мало, учебы тоже, вгемени – сколько хочешь… Элло, пгодолжай, конкгетизихуй, газвивай свою гецензию на опус!

 - Неужели, непременно надо ругать? Ругалкина контора, не значит отрицалово на всё! Славный рассказ, не будем ломать череп Пескову в десятый раз, хорошо?! – Элло заняло агрессивную позицию, отстаивая право иметь положительное мнение.

 - Маятник и Монета… хогошо, так и быть, этот гассказ стоит того, что бы он был в моей библиотеке – буркнул Хоца и перевёл тему:

 - Что дальше? Пгоституська?

 - Да, Хоца, на моём пути попалось патриотическая страничка Марии Гордеевой, под именованием моя Березовая Русь. И сразу отмечу несуразность этого произведения в избранном, потому что к литературе это имеет такое же отношение как, например, афиша к спектаклю. Собственно, к чему весь этот разговор? Берёзовые слёзы, избитые образы – таким меня не тронешь, мое сердце зачерствело. Хочется спросить автора – если вся Русь семья, то, как относится к членам её, иногда ведущим себя плохо? В угол ставить? Пафос, пафос… Пафос во всем, начиная с названия, заканчивая рецензиями.

 - Да здгавствует бохьба с пафосом! – выкрикнул Хоца, вспомнив как плохо жилось ему в ГДР.

 - Действительно, неужели на сайте не нашлось лучше произведений, чем простые мысли на тему Любовь к Родине? Время собирания всеобщей любви на призывах завершилось в 91 году… Зачем начинать бессмысленную полемику? Не вижу тут ничего литературного, зря поместили, - Проституська нахмурилась, колупая краешек стола.

 - Ну-ну, молодежь тоже надо воспитывать, – примирительно сказал Блюхнер.

 - Но не в избранных литературных произведениях! Тут такого предостаточно! Мой вердикт – не годится, не литература.

Теперь последний бросок, и все. Завершим первое заседание Ругалкиной Конторы.
Опус «Последний поэт Эпохи ренессанса», автор Каринберг Всеволод Карлович. До второго заседания доживут немногие… Немногие из доживших на него придут…

 - За это матёхое пгоизведения возьмусь я, как самый опытный и пожилой сгеди вас, – назидательно пробурчал Хоца, – тем более, в тексте пгеобладают философские вопгосы, основанные ещё к тому же на пегвоклассном стиле изложения. Стиль силен – особенно в описании бытовых сцен, оцените:

 «…Вскоре Муза стала изредка появляться в общежитии, и они отдавалась бурной страсти, волной затопляющей кровь. Когда она уходила, Андрей, словно терял свое тело, помнил лишь лебединый изгиб ее белых коленей и разметавшиеся роскошные волосы, Муза поглощала его целиком. Он лежал на постели, опустошенный и потрясенный, а за окном московские синицы порхали вокруг вывешенной на мороз авоськи с продуктами…»

 И ещё…

 «…А сам Андрей в пустынном дворе, где ветер гонял рыжую пыль среди безликих корпусов многоэтажек, выгуливал на железных качелях маленькую и колченогую, молчаливую рыжую конопатую дочь…»

 - Я бы поспогил с некоторыми постулатами автога насчет состояния Госсии, однако, главные вопросы «Кто виноват» и «Что делать?» так и не были обозначены в статье. Куда идти? Гехой обгюзг в конце пути, пгопал гехой, пгопала страна. Неужели весь юношеский гомантизм задохнулся в набивании себе цены? Неужели всё сошло в собигание денег и дорогих вещей? Пессимизм поражает во всем, - Хольст улыбнулся, - меня мучает вопгос – почему автох написал своё отчество? Наверно, чтоб по имени-отчеству звали…

 …На этом остановим наших критиков, ибо они могут рассуждать бесконечно, в тиши январского вечера, в ожидании нового дня, и новых произведений… Мягко горит лампа на кухне…

 - Заседание пгошу считать закгытым, с уважением, Х. Блюхнер, Э. Блюхнер, Проституська. 22 октября 2005 года.