Бумеранг

 Пойми, убеждал мужик в длинном засаленном свитере, ты сейчас, сразу, умеешь делать то, чему мы учились по три-четыре года. Да через месяц ты у нас мысли легко будешь читать!

Мыслей через месяц она, конечно, читать не научилась, но достигла такого состояния, что, проходя по длинному общежитскому коридору, могла сказать, в какой комнате какое сейчас настроение, без ошибок угадывала, кто с кем поссорился, и вполне могла, подержавшись за руку человека, внушить ему бесконечное доверие к себе.
Чудесным образом она вытягивала на экзаменах нужные билеты, а если вообще ничего не знала, рассказывала что-нибудь из другого предмета и получала автографы в зачетке.
В трамваи и троллейбусы, которые должны были сломаться, она уже не садилась, как, впрочем, со временем перестала садиться и в неполоманные средства массового передвижения, потому что все эти удивительные способности имели и отрицательную сторону: на Юкку стали налипать болезни и дурные мысли попутчиков из переполненного транспорта.
«Боже, чему меня научили? Как с этим жить, - в смятении думала она. – Перестану ходить на эти дурацкие семинары…» . Перестать ходить, однако, оказалось не так просто. Два месяца пришлось скрываться от преследователей (её энергетика оказалась ходовым товаром), прятаться по квартирам и дачам друзей в других городах, потом год или полтора забывать, утрачивать навыки. Вернувшись со временем к нормальной жизни, Юкка запретила себе не только тренировать, но и когда-либо использовать паранормальные способности. И стала обычной первокурсницей. Да-да. Опять первокурсницей, потому как на год все же пришлось взять академический отпуск и понаблюдаться у психиатра, специалиста по пограничным состояниям.
Жизнь Юкки складывалась по заведенному сценарию: утром учеба, потом обед и за компьютер где-нибудь у друзей или, если позволяли деньги, в пункт доступа на ГПТ. На сайтах знакомств или в чатах до вечера можно найти кого-нибудь, кто угостит ужином и сводит в кино. На ком-то одном она не могла остановиться надолго по причине того, что деньги у молодых людей заканчивались максимум за неделю. И ей приходилось снова искать спонсора.
В интернет-кафе в тот июньский день было душно, сломался кондиционер, Юкка старалась поскорей досмотреть почту и выйти на свежий воздух и к реальной жизни. Она уже прощалась с виртуальными знакомыми, когда за плечом возник холеный молодой человек в ботинках, скорее всего, из змеи или из кого там еще могут шить до того сногсшибательные вещи. Наверное, он носит эту пару через день, чтобы кожа отдыхала. Юкка слышала, что такой в высшей степени элегантной обуви полагается отдых. Но об этом она подумала уже после, потому что сначала не могла думать вообще от распиравшего гнева.
- Странное у вас какое-то имя, - начал знакомство подошедший.
Юкка оглянулась и оцепенела: парень без всякого смущения, нагло читал ее переписку с неким Михаилом тридцати трех лет. Переписка длилась уже три дня и дошла до обсуждения самых интимных вопросов.
- Это не имя, это ник, - задыхалась от возмущения Юкка, - А вас не учили, что читать чужие письма нехорошо?
- А я и не читаю чужие. Это вы со мной переписываетесь.
- То есть?
- Мы третий день сидим здесь друг напротив друга. За это время можно было догадаться.
- Вы что следили за мной?
- В какой-то степени, по крайней мере, сегодня. Пойдемте-ка есть мороженое, здесь душно.
Юкка повернулась было к монитору, чтоб написать обычное «Пока. Целую», но опомнилась и рассеянно начала собирать вещи. Удивительно, сколько предметов она успела выложить из сумочки, пока тут сидела. Лучше б он, конечно, всего этого не видел. Схватила огрызок - остаток сегодняшнего завтрака - и, не найдя нигде рядом урны, понесла его в руке. На какое-то время обкусанное яблоко пришлось положить на стойку оператора, чтобы была возможность сосчитать деньги и расплатиться. Оператор улыбнулся и выбросил его в ведро под своим столом. Вид у Юкки был несколько дебиловатый.
Материализовавшийся Михаил тридцати трех лет, безумно красивый еврей в бесподобных ботинках, стоял в дверях кафе и молча смотрел на все эти манипуляции с огрызком и не растворялся в душном воздухе, как это обычно делают привидения или галлюцинации. Напротив, он крепко обнял новую знакомую, так прижимают к себе старых, дорогих друзей после долгой разлуки.

Табу было нарушено, когда однажды утром Михаил цинично сказал, что ему просто нужны были свежие впечатления, а теперь они перестали быть свежими, и больше встречаться им незачем. Разрыва Юкка никак не могла допустить, потому как наступала осень и не на что было обновлять гардероб. Такого состоятельного и щедрого любовника до холодов точно не найти, даже если все бросить и писать по пятьдесят писем в день.
- Хорошо, - спокойно сказала она и впервые прикоснулась к его спине с особым напряжением. Оранжевое тепло зримо пробежало по руке и слилось с его полем, невидимый мягкий комок скатался под ладонью и просочился между его лопатками. Оказывается, руки все помнили. В тот день он впервые никуда не ушел, и она безмятежно уснула на его плече. На следующее утро собрала несколько темных волосков с подушки и незаметно завернула их в платок, убрала в шкатулку. Вечером, пока готовился ужин, Юкка сломала старые часы на цепочке, вынула из них механизм и уложила в получившийся медальон переплетенные волосы, свои и его. О таком ритуале она ничего не слышала и не читала. Может быть, и не было его никогда вовсе. Важно не это, а то, что сама она была уверена в магической силе своего изобретения.
Принятых мер хватило на всю осень. Каждый день он приходил к ней то с цветами, то с фруктами, на выходные увозил в лес, на работе общался с ней по телефону по пять-шесть часов, ночью был нежен как никто и никогда.
Книги по психологии и экстрасенсорике, которыми он увлекался много лет, учили сопротивляться, но Юкке, этому пушистому цветку, так не хотелось ставить никаких воображаемых преград… Михаил проваливался в любовь, как в кому. Иногда хватался остатками сознания за здравый смысл, но стоило ей при встрече провести маленьким пальчиком по рукаву - и казалось уже, что нет никакого здравого смысла, а есть только томительное ожидание вечера. Почему согласился без боя стать жертвой колдовского эксперимента, неизвестно. Может быть, банально: встретились два одиночества. А она уже нащупала в воздухе невидимые нити, связывающие ее волю со всем живым и неживым в мире. Мастерство забыть невозможно. Ей казалось, что она прекрасно знала, за какие концы надо тянуть…
К зиме дурман стал рассеиваться.
- Ты колдуешь, - сказал он в какое-то тоскливое утро.
- Нет, что ты! – Она сделала изумленное лицо.
И не врала. Никакое это не колдовство. Просто надо подстроиться к дыханию, и на общий вдох переслать по руке энергию из нижних чакр. Дело техники.
- Ты колдуешь, - повторял потом он много раз. Я же чувствую, что ты колдуешь. Почему я думал о тебе сегодня с утра и весь день? Почему ты мне снишься? Я же знаю, что это ты устраивала, якобы случайные встречи по три-четыре раза в день. Что ты делаешь со мной и почему я не могу сопротивляться?!!

Та сила, которая притянула Мишу к Юкке, саму ее зацепила гораздо жестче. Сначала она не поняла, что уже не может существовать без него, и даже продолжала выманивать деньги на подарки. Но однажды вечером он не пришел и не позвонил. Прослушав полночи телефонные гудки и прорыдав в подушку вторую половину ночи, она осознала наконец, что сама оказалась жертвой своих экспериментов. Энергия обольщения, посланная ею к Михаилу, вернулась. И вернулась увеличенной в несколько раз. Проклиная себя за то, что не так давно она могла думать о каких-то тряпках, вместо того, чтобы радоваться тому бесконечному счастью, которое дарила близость с Мишенькой, самым родным человеком, Юкка вдыхала его запах, уткнувшись лицом в забытую футболку.
- О! Что это за слезы на лице моей дамы? – Миша сидел на корточках у кровати и нежно гладил лицо Юкки. – Это мне надо плакать. Я вот футболку у тебя забыл, и меня из дома чуть не выгнали. Трудно было объяснить, где я ее оставил. Всю ночь ругались.
- И что? – всхлипнула Юкка.
- Ничего. Помирились уже. А ты чего разревелась?
- Мишка, я люблю тебя, я жить без тебя не могу, - она притянула к себе его голову и прижала к груди. Так они лежали несколько минут, пока он не произнес:
- Я тоже тебя люблю, но это ничего не меняет. Я все равно уйду.

Последний их разговор состоялся как раз накануне праздника, когда надо было решать, где и с кем встречать Новый год. Начавшись с бытовой проблемы, он вылился в выяснение отношений, и Юкка услышала то, что боялась услышать произнесенным вслух, но уже давно прочитала в мыслях любимого:
- Пойми, я практически не появляюсь дома, я хочу наладить свою жизнь. Я же сразу писал тебе, что женат. Я никогда не уйду к тебе от своей жены, у меня есть на это масса причин. Не знаю, как ты удерживаешь меня около себя, но, прошу, отпусти, или всем будет только хуже.
Она бы не отпустила его, если б смогла. В этот момент единственным ее желанием стало прижаться к этому мужчине каждой клеточкой своего тела, распасться на атомы и раствориться в нем навсегда.
Конечно, он поздравил ее тогда, 1 января.

***

Юкка перестала быть бесшабашной девчонкой и вообще давно перестала быть Юккой. Теперь ее называют по имени-отчеству и приносят на подпись документы. Водитель открывает перед ней дверь. У нее всегда есть несколько пар обуви на каждый случай. На дни рождения ей дарят много цветов, потому что сложно подарить еще что-либо женщине, у которой есть все. Подруги считают ее благополучной и завидуют. Они не должны знать, что последние десять лет и шесть месяцев она старается не расставаться с телефоном, берет его даже в ванную, когда идет чистить зубы, чтобы не пропустить звонок от любимого мужчины. Последний раз Михаил звонил ей семь лет назад.