Непогода

 За окном льёт вчерашний дождь. Он будет лить сегодня, завтра, послезавтра…

 То было не воскресным утром. В аквариуме проплывала на молчание обречённая рыбка. Назойливо звенел будильник, и безучастно белели простыни, развешанные на ветру. Вишнёвые ногти женщины, что лежала рядом, по привычке, перекинув, словно шарф, руку на плечо, как назло, резко контрастировали с цветом глухой тоски, оставившем глубокий след на лице мужчины… И она вовсе не спала… А затем расходилась тень от чашки. Дымило кофе. Кино было немым. Лицо небритым.
… Легко раскачивались занавески. Она смотрела куда-то, мерно помешивая ложкой в чашке. Молчали. Молчание - это не всегда отсутствие слов, что дырявят тишину. Это скорее скованность мыслей. Их малодушие. Вот и он сидел и робко молчал, временами, несмело поглядывая на неё. И ничто не нарушало тишины тягостного завтрака. Лишь мерное помешивание ложкой в чашке с кофе. С недавних пор она сменила чай на непривычный, так и не полюбившийся ей напиток. Она решила, что в каракулях кофейной гущи можно отыскать спасение, быть может, отсрочку. И позже, когда все покинут дом, она будет долго и пристально вглядываться в эти разводы, но так и не найдёт в них ответа. Она так и не научит себя видеть что-то, помимо неразборчивых пятен. Нестираемого пятна, непонятно каким образом, приставшего к … «Лёгкие - орган дыхания у человека, наземных позвоночных и некоторых рыб…»
 Сквозь тонкие пальцы её рук просачивался стёртый в порошок корм. Так же, как когда-то просачивалось время. Легко. Не ведая преград. Оставляя за собой лишь светлое напоминание. Так пляжный песок липнет к чуть влажным ладоням… Её покрытые лаком ухоженные ногти намекали на то, что отчаяние временами отступает от неё, но всё же настойчиво ломится к ней непрошеным гостем в тот именно момент, когда она, докрасив свой последний ноготь, вдруг начинает понимать, что прихорашиваться-то по большому счёту не стоит. Но дело сделано… Потревоженная утренней трапезой рыбка нырнула глубже.

 В проёме тихо скрипнувшей двери появился взъерошенный мальчик с огромными глазами. И, кажется, сквозь плотно задёрнутые шторы туч выглянуло солнце, и чуть вздрогнули цветы в глиняных горшках. Ненадолго. Набрав воды в измазанный цветными красками стакан, он, скрипнув дверью, вышел. И снова погоду стало слышно. Дождливый ветер с шумом пронёсся по крышам, по незапертым окнам.

 В её с недавних пор запираемом на ключ долгом ящике вся отложенная на потом жизнь. Сновидениями напоминающие о себе забытые встречи, пожухлевшие лица фотографий, полные благих намерений дневниковые записи и письма. Теперь уже каждый день рука её невольно тянется к ящику, выдвигает его и вынимает снимок. Рентгеновский снимок, на котором словно рукой рисовальщика-пакостника дорисовано пятно.
 Воспользовавшись небольшим перерывом на работе, она очень тщательно изучила указания снотворного, словно и в самом деле нашла в нём решение своего недуга. Здесь в окружении больничных стен и накрытых бисером дождя раскрытых зонтах ей особенно захотелось скрыться в кромешной темноте. Чтобы никто не мог видеть незвано подступивших слёз.

 Тихо стало в доме. Хотя можно ли обозначить тишиной топот дождя по крыше, ветер. В ночи стало как-то особенно страшно. Просыпаться. Вслушиваться. Вглядываться в два светлых окна. А в её окнах теперь всегда светло. Всегда полнолуние. Тихо в доме. Лишь в ней эхом раздаются беспокойные мысли.
У него, спящего с нахмуренным лбом, усталое осунувшееся лицо. Только теперь она заметила, что их лица состарились заодно. Похожие морщины на лбу, а мелкие линии вокруг его глаз она ещё совсем недавно называла смешинками. Теперь они общаются всё реже. Так, невзначай обмолвятся словом и разойдутся… А снотворное всё–таки помогло забыться. Забыть о призраках, надвинувшихся вместе с ночью, и заснуть.

 Воспользовавшись забывчивой рассеянностью матери, мальчик, не побоявшись ночи, подкрался к ящику и достал зловещий снимок. Она зря полагала, что можно ключом запереть на замок беспомощность в глазах и страх. Укрыть их двоих от отчаяния. Также крадучись, он вернулся к себе. Всё необходимое было тут. Бумага, клей, краски. А главное -
ножницы.

 Дворники машины послушно расчищали стекло. В дорожной пробке он попытался заняться чтением собственных мыслей. Но тщетно – не складываясь в цепочку, они обрывались на полпути. Всему виной был противный дождь, наверное. Присевшая на тротуар цыганка смуглыми пальцами перебирала чётки. «Словно чью-то жизнь», - подумалось ему.
Прозвенев колокольчиками у входа, он вошёл в аптеку. Аптекарь - большой любитель Листа – так же, как и вчера, разгадывал кроссворд. Шесть букв. Острое затруднение, крутой перелом. Слишком уж небрежный вид вошедшего посетителя заставил его отвлечься. Щетина. Забрызганные грязью ботинки. Серые ромбы безрукавки и мятое пальто. Платок на шее как воспоминание о Палестине и опухшие глаза как свидетельство игры, мастерски выдаваемой за глубокое погружение в сон. Взглянув на него внимательнее сквозь толстые стёкла своих очков, аптекарь, недолго думая, остро отточенным карандашом вписал в кроссворд слово к р и з и с. Таков был ответ-диагноз. Вынув из кармана добытый из зловещего ящика и наспех переписанный рецепт, он молча протянул его поклоннику «Забытых вальсов». Взглянув на клочок бумаги и, стараясь не встречаться с ним взглядом, он достал нужное лекарство, выбил чек и также безмолвно протянул его мужчине. Некоторое время аптекарь смотрел ему вслед, затем снял с себя халат, отключил проигрыватель, потушил свет и, развернув дверную табличку, закрыл за собой дверь. На замок.
 А ей, в свою очередь, пришлось столкнуться с запертой дверью аптеки. Надпись на двери «Closed» вселило-таки в душу суеверие. Вместе с ним и нежелание продолжать поиски в другом месте. Ни перебежавшая дорогу кошка, ни разбитые зеркала не были поводом для самокопаний. Раньше. Но не сейчас. Теперь даже безобидная табличка с надписью «Closed» становится причиной возвращения домой.
Тем временем в дом проникло тепло. Через просветы окон, дверей пролезла-таки весна вместе с сопутствующим ей всегда ароматом обновляющейся жизни. Словно всё было переставлено в доме, но в то же время по-прежнему оставалось на местах. Она оглядела комнаты – всё, как прежде. Но всё же она прошла к себе. Потянула ящик, ключ которого был потерян, и увидела… На месте зловещего пятна забилось, пахнущее клеем алое сердце, а рядом оказалась та мнимая панацея, за которой она и шла в аптеку…

 За окном лил вчерашний дождь. Лил по крышам, по незапертым окнам и щекам…