Да здравствует 1 апреля!

Не знаю как вы, а я 1 апреля обожаю! Это единственный день в году, когда без особого риска для жизни можно от души повеселиться, пошутить и разыгрывать окружающих по полной программе. Вот, послушайте…
Этот случай имеет отношение к тому периоду моей жизни, когда я преподавала в школе английский язык. Случилось это, конечно же, первого апреля. В этот день был у меня урок в седьмом классе. Во время перемены, когда все дети бегали по коридору, стараясь избавиться от излишков энергии, я у себя в кабинете готовилась к проведению урока: доска была вымыта, конспект урока разложен на столе… А в качестве последнего штриха я на каждом стуле нарисовала аккуратное сердечко желтым – под цвет сиденья - мелом. Урок прошел в дружеской и веселой атмосфере. Ребята старались уверить меня, что у меня вся спина белая, и пр., и пр. Я же в свою очередь снисходительно посмеивалась, ожидая звонка. Расстались мы вполне довольные друг другом - ученики тем, что я сегодня отнеслась либерально ко всем их удачным (и не очень) приколам и не сильно зверствовала в отношении оценок, мне же потребовалось огромное мужество чтобы сдержаться и не прыснуть, глядя вслед ребятам, покидающим класс: ведь у каждого сзади на брюках или юбке красовалось симпатичное меловое сердечко приятного желтого цвета.
Когда я отвела все положенные уроки, то отправилась в учительскую. Путь мой лежал мимо кабинета химии, где в ожидании урока томились восьмиклассники. Если учесть, что преподавала данную дисциплину дама суровая и к бездельникам и лентяям безжалостная, то скорбь на лицах большинства ребят была вполне объяснима. Подойдя к ним, я спросила удивленно:
-А вы что здесь делаете? Разве вам не сказали, что химию отменили - Антонина Михайловна (имя, конечно же, изменено) заболела.
Воздух потряс радостный вопль, а пол под ногами заходил буквально ходуном, как при землетрясении. Счастливые восьмиклассники, у которых, кстати, химия была последним по счету уроком, дружно ринулись вниз по лестнице, стремясь как можно быстрее оказаться вне школьных стен. Какое же бедняг ожидало потрясение, когда на первом этаже, в вестибюле они столкнулись с Антониной Михайловной, чье лицо не выказывало ни малейших признаков какого-либо недуга, а напротив, дышало энергией и твердой решимостью сделать из своих воспитанников, по меньшей мере, Менделеевых.