Свет

Трехкомнатная квартира на пятом этаже нового дома на окраине Москвы. Типовые обои, линолеум и тот особый запах, который бывает только в новых домах. Мебели нет, на полу в большой комнате, в дальнем от окна углу сложенные одеяла, застеленные постельным бельем, образуют подобие кровати. Возле двери в комнату двое: молодой, за тридцать мужчина с голубыми глазами, красивым загаром и ровной бородой и девчонка со светлыми волосами и карими глазами. Он обнимает ее и ведет к импровизированному ложу со словами “Чтобы на утро не было стыдно, надо хоть немного влюбиться..”. Она кладет голову на его плечо и… где то в глубине космоса происходит взрыв разрушительной силы, огромный ярко алый язык пламени вырывается на свободу и… маленький огонек зажигается в ней, чуть повыше груди и распространяет свое тепло по всему телу. Тогда, если посмотреть на нее сквозь специальное стеклышко, можно увидеть что от ее тела отходят теплые, оранжевые лучи, согревая окружающую ледяную пустыню. Он же, напротив, и является источником окружающего холода, синие, острые льдинки расходятся от него в разные стороны, ничто не затрагивает его душу, в притягательно-красивом мужском теле прячется маленький глубоко задетый ребенок. Она, хоть знает его совсем немного, каким то чувством улавливает этот диссонанс их света – в голове возникает мысль “Вот оно мое место, моей любви хватит на нас двоих, я сделаю для тебя все”. Тонкий оранжевый лучик, идущий из глубины ее груди пробивает его ледяную корку и остается маленьким огоньком в его сердце.

В те несколько недель они подолгу разговаривали, коротая вечера и ночи, занимались любовью, играли в карты и смотрели старые советские фильмы. Они были очень похожи и тянулись друг к другу.

Теплая рыжая осень закончилась и однажды утром они проснулись в снежном царстве. Огромные белые снежинки беспорядочно летали в воздухе. Пушистые сугробы лежали на желто оранжевых листьях. Для них двоих огромный мегаполис приглушил свой шум, воздух был наполнен звенящей тишиной, слышен был только шум от машины, везущей их к Университету. Яркие листья в белом снегу, ветки с огненной красной рябиной и белая поляна под ногами, никого, тишина. Счастье. Вдалеке двое маленьких детей играли в снежки под присмотром бабушки - профессорши. Он включился в их игру и они странным образом тянулись к нему.

 Наверное он был бы хорошим отцом.

Вечером того же дня, сквозь длинную пробку Ломоносовского проспекта тихо едет их небольшая машинка. Огни фонарей, красные блики стопов, разноцветные отблески светофоров, все эти лучики многократно отражаясь в летающих снежинках создают праздничное настроение. В салоне тихо поет магнитола. Таривердиев. Не говоря не слова они держаться за руки, боясь разомкнуть этот круг. Все больше и больше ее оранжевых лучиков пробивают его ледяную защиту и разжигают в нем ответный огонь. Кажется, с каждой его льдинки капает капель, превращая ледяную пустыню в будущую весну.

Чуть позже она сказала “Давай мы сделаем ребенка”. Сказала не осмысленно, от большого желания стать ему родной, от невозможности жить дальше без их общего ребенка. Он легко согласился.

Настала зима, а потом и долгожданный праздник – новый год.

31 декабря, утро, выходя из ванной комнаты, она говорит, прижимаясь к нему “У нас будет ребенок – две полоски”. Тихое счастье - что в глубине ее есть теперь частица его души - мягко согревает ее. Он прижимает ее к себе и капель все увеличивается и увеличивается, и сквозь то самое специальное стеклышко уже можно увидеть, что темно синий его цвет сменился на жизнерадостно зеленый.

Чудесная ночь с первого на второе января. Большой деревянные коттедж, второй этаж, кровать рядом с большим окном. Мягкие желтые шторы на окнах, за шторами ночь, чуть отблескивают звезды и тихо падает снег. Тесно прижавшись друг другу они засыпают. От их кровати идет мягкое оранжевое свечение.

А потом… она потеряла ребенка, долгая депрессия и погасшие оранжевые лучи, бытовые проблемы, непонимание… ругань, боль…. Долгие два с небольшим года мучения…мучения от того, что он любил, но не понимал этого, и мучил, мучения от того, что она просто любила и не могла быть без него, и это мучило его.

Ее оранжевые лучи больше не согревали его, а лишь раздражали, как красная тряпка, этот ее свет был слишком навязчив, наполняя его душу агрессивно красным. И однажды, поняв что ее любви уже не хватит на двоих, она ушла. Он отпустил. Все закончилось.

Прошло больше полугода, она лежала в Чужих объятиях, Чужие руки крепко прижимали ее. Хозяин объятий спал. Она лежала широко открыв глаза, по щекам текли слезы. Она была большой холодной льдинкой, излучающей тяжелый синий свет, длинные острые сосульки, отходящие от нее, больно ранили лежавшего рядом, но его теплый желтый свет еще был слишком силен, чтобы противостоять ее холоду. Только где то в глубине ее, между грудью и ключицами теплился маленький оранжевый огонек, не дающий покоя, заставляющий теплые тяжелые капли ее слез катиться по щекам все сильнее и сильнее.

Где то на другом конце города лежал он, прижимая к себе очаровательную девушку. Свет его, после расставания с Ней сменил много окрасок. От черного, когда душа болела и хотелось рвать вены, до чистого зеленого, пришедшего с наступившей весной. Она не смогла вылечить его любовью, но вылечила болью расставания.