С днем рождения, Шлема!

С днем рождения, Шлема!

Мои голые ступни тяжело опускались на горячий песок. Загнутые по колено штаны и обмотанная вокруг головы рубашка – составляли мой гардероб уже в течение трех недель. Идущий рядом со мной чужак не отличался от меня ни чем, кроме перекинутой на манер почтовой сумки, фляги.

Я не помню, как начался этот путь. Я не знаю, куда ведет нас горизонт с возникающими то тут, то там миражами. Кроме того, что под ногами песок, вокруг барханы, а рядом шагает чужак, я больше ни во что не верю.

Медленно, очень медленно текут мысли в голове. Этот размеренный поток – единственное напоминание о влаге, которой осталось очень мало. Смутным видением проскользнула картина пренебрежительного отношения к запасам. Чужак ругал меня за то, что я не экономлю воду и еду. Мне было наплевать. Вспышка. Солнечный луч как отлаженная машина из будущего стер даже это воспоминание.

Чужак остановился. Машинально протер лоб, на котором уже давно не было влаги. Открыл флягу и сделал один очень маленький глоток. Протянул воду и недоверчиво посмотрел на меня. Я взял сосуд и отпил ни сколько не больше чужака. Когда я отдавал фляжку, ближайшая перспектива нашего будущего четко нарисовалась, точнее, почувствовалась, поскольку воды осталось где-то на два глотка.

Мы немного постояли. Чужак смотрел куда-то на север. Я не поднимал головы, поэтому видел только свои ноги. Первым пошел чужак, я двинулся вслед за ним, все так же опустив голову. Через какое-то время забылась эта маленькая остановка, забылась горьковатая, теплая вода, забылось все. Только хруст песка под дубовыми мозолями наших ног.

Настала ночь. Про пустыню нельзя сказать иначе. Ночь здесь не церемонится со своим появлением, она возникает из ниоткуда. Днем твои надежды обращены к темному времени суток, ты мечтаешь о прохладе. Но когда белый круг, испещренный морями и океанами, вступает в свои владения, тогда ты стараешься вспомнить жар, которым тебя обдавало днем. Ночь в пустыне холодная… жутко холодная.

Чужак остановился. Снял рубашку с головы и натянул на худое тело. Я последовал его примеру. Мы раскопали небольшую ямку в подножье песчаного холма. Легли в нее спина к спине и постарались уснуть. Ночью мы спим. Идти значит умереть – холод и ледяной ветер хуже дневной жары. Когда-то мы согревались костром. Теперь греемся собственными телами.

Усталость берет свое и мы засыпаем. Сначала чужак. Его мерное дыхание успокаивает. Меня накрывает сном. Знакомые лица людей, которых я должен знать, но не знаю, обрывки чувств, надежд и желаний – все перемешивается в сюрреалистическом сновидении. Где-то на фоне, будто фигура призрака виднеется чужак. Он постоянно идет вперед, а я, погрязший в веренице образов, пытаюсь догнать его.

Жгучий рассвет разбудил наши озябшие тела. Душно и пыльно. Усилиями остатков воли мы поднялись, вернули на головы импровизированные чалмы и тронулись в путь. Обычно, после просыпания наступает ясность и понимание, что начался новый день. Со мной ничего подобного не произошло – все те же скользкие образы мельтешили в поле моего зрения, все тот же чужак уходил за горизонт, а мои ватные ноги старались его догнать.

Когда я потерял последнюю связь с реальностью, в виде оставленной позади пустой фляги из-под воды, мне стало понятно, что смерть уже рядом. Похоже, что чужака одолевали те же мысли – его шаркающая походка сменилась на едва заметное волочение ног. Чужак упал. Я хотел было поднять его тело, но не справился с силой притяжения и рухнул подле него. Мое сердце остановилось. Пелена с моих глаз сошла. Меня больше не стало.

И все-таки это была не смерть. Привычный ночной холод разбудил во мне жизнь. Чужак то же заворочался. Сил на переодевания не было, однако мы вырыли ямку, в которую потом заползли. «Сами себе могилу сделали». - Подумалось мне. Что-то отдаленно напоминающее сон стучалось на краю моего сознания. Но я не спал. Поэтому первым увидел несколько рук, которые вытащили нас из нашего ночного убежища.

Когда я пришел в себя, стоял день. Но мне было не жарко - тень пальмы, под которой я обнаружил себя живым, бережно защищала меня от поползновений солнечной ярости. Чужак лежал справа от меня и то же с недоверием озирал мир глазами все еще живого человека.
Настоящий оазис. Не какой-то там мираж. И люди, много людей окружали нас. Мужчины и женщины, несколько стариков и множество детей. Из толпы снующих туда-сюда представителей рода человеческого выделилась фигура и направилась напрямик к нам. Это был рослый мужчина средних лет. В правой руке он держал кувшин, а в левой - тарелку с едой. Мы выпили воды, закусили странным хлебом и чем-то, по вкусу напоминающим мясо. Кивками поблагодарили мужчину и провалились в сон.

Люди, которые спасли нам жизнь, оказались точно такими же, как и мы – они шли туда же, куда и мы. Поэтому мы решили присоединиться к ним. Через несколько дней мы тронулись в путь. Чужак шел рядом со мной. Я так и не узнал, как его зовут. Более того, я не знал имен всех окружающих людей, и что еще ужасней, я не знал даже своего собственного имени. Я не помнил своего прошлого. После нескольких бесед с окружающими стало понятно, что такая история со всеми, идущими по пустыне людьми. Единственное что мы знали - надо идти… вместе.

Наш караван растянулся на несколько километров. Мужчины впереди разведывали местность, искали источники еды. Женщины, старики и дети посередине человеческой цепочки. Замыкали шествие мужчины, которые несли на своих плечах котомки с едой, кувшины с водой и запасы горючего. Мы с чужаком – по привычке я все еще мыслил его так, хотя не было человека роднее него – шли в конце каравана. Я нес на себе три кувшина с водой и мешок с дровами. Теперь мое отношение к утолителю жажды было трепетное, почти религиозное. Чужак тащил на своей спине котел для приготовления пищи. Было видно, что эта ноша дается ему с трудом, но он шел и даже не думал жаловаться.

 Куда мы идем? Что нас ждет? Кто мы вообще такие? Эти и многие другие вопросы одолевали меня. Если бы хоть кто-нибудь мог пролить свет на происходящее. Но никто, даже самые взрослые представители нашего маленького общества ничего не знали. Иногда, перед ночным костром мы пытались говорить об этом, но ничего не входило. Прошлое безвозвратно ушло в небытие. Все знание о будущем сводилось к тому, что мы должны придти к месту. Что это за место и зачем нам туда идти? Эти вопросы оставались без ответа. Постепенно забылось и то, что мы когда-то забыли прошлое. Больше всего нас интересовали вопросы пропитания, любви и дружбы. Мы стали одной большой семьей. Без имени, без истории, без Родины.



И вот мы пришли. Зеленые поля, орошаемые прозрачными реками. Дивные деревья, в кронах которых слышалось щебетание птиц. Свежий аромат цветов. Жара пустыни смягчилась. Ночь согрелась. Мы пришли домой. Однако, прежде чем войти в чудесную долину, человек, который назвался М. Обратился ко всем и к каждому:
- Люди! Вы шли сюда чужаками, а пришли родными. Люди, вы испытали на себе жар солнца и холод ночи. Люди, вы забыли прошлое, вы забыли свои имена, вы потеряли свой дом. Теперь вы сможете обрести свое имя, теперь вы сможете обрести свое прошлое, теперь вы сможете обрести свою родину. Но помните, люди, что по настоящему родными вас делает не вера в собственную силу и непобедимость. Родными вас делает кока-кола, которую вы пили все сорок лет, что бродили по пустыне, вокруг Лас-Вегаса. Именно кока-кола спасла вам жизнь, так давайте чтить наш незыблемый символ победы! Наша родина там, где пьют кока-колу, ведь мы Кокалеи из Кокалея.