Я учу их любить

Я учу их любить. Да, вот что я делаю значимого в жизни, вот это и есть моя миссия, моя цель. А чем она плоха? Безнравственна, неэтична, распутна? Посмотрим…



Не все, разумеется, но многие люди не мечтают лишь о тихой, спокойной жизни, в которую никто не влезает, а хотят сделать что-то значимое, великое, хотят оставить свой след в этом мире. Следы то мы все оставляем, кто шпильками, кто тяжелыми ботинками, а кто и голыми лапками. Но какие же все-таки следы остаются в памяти людей? В памяти остаются лишь те, которые оставляют долговечные отпечатки на жизнях, сердцах и душах людей.

Какова же судьба отпечатка босой ноги на мокром песке? Сначала, сразу после создания отпечатка, очертания четки. Затем песок высыхает, отпечаток остается, хотя и неповторимые черты стопы развеваются, исчезает личность создателя вмятины, остается лишь память о его наличие в прошлом.

Нет, о таких ничтожных следах мы, вершители собственных судеб, не мечтаем! Нам же подавай едва начинающий подсыхать цемент или же свежевыложенный, еще мягкий и пластичный, асфальт для наших отпечатков. Как только цемент или же асфальт высохнут, такой отпечаток, запечатлевший неповторимость и индивидуальность создателя, сохранится навеки, тем самым, увековечив личность ТВОРЦА. А вот это уже как раз то, что надо нам! Нам, чьи жизни неподвластны суровому року.



Прошло время и я начала осознавать, что, возможно, я не принадлежу к числу вершителей собственных судеб. Где-то лишнее слово, лишний шаг и жизнь стала подвластна суровому року, покорившись ему всецело. Пришло осознание того, что найти свежий асфальт для своих отпечатков будет весьма сложно, если и вообще возможно. Но искать надо, потому что для меня было немыслимым жить, прожигая день за днем, не оставляя отпечатков, хоть чисто символических, на жизнях, душах и сердцах других.

Однажды в моей жизни появился прелестный молодой человек. Он был юн, талантлив, даже красив собой. Главное, в нем текла свежая юношеская кровь, он был полон стремлений и мечтаний. Примерно как когда-то я. Единственное, что мешало ему, и по его словам было самой серьезной его проблемой – было юношеское смущение любви, неумение любить. Он говорил, что это мешает ему жить, заполняет его мысли, затмевая рассудок, а главное, не дает ему полностью реализоваться в творчестве. Возможно, это действительно было так. Он был скован, многого смущался, временами не по-мужски был неуверен в себе, что выражалось в его наивно прекрасных, но все же юношеских, не взрослых работах. Смущенным и неопытным юношей он был, таким же он был и художником.

Естественно он влюбился в меня, как влюбляются юноши практически во всех женщин, внезапно появившихся в их жизни. Любил искренне, застенчиво и так скромно, что я порой невольно умилялась его нежностям.

А потом я подпустила его к себе, разрешила любить себя… Научила его любить.
Он совершенно изменился. Он стал мужчиной. Мужественный красивый молодой человек, уверенный в себе, не обремененный юношеским смущением стал великолепным художником. Его работы стали взрослыми и раскрепощенными, как и он сам. Развился и вырос мужчина, развился и вырос его талант. Забыл ли он меня? Нет, он помнил меня всю жизнь, как помнится юношеская влюбленность и как помнятся те, кто оставляет нестираемые отпечатки на нашей жизни. Оставленный на сердце юноши, как на свежем асфальте, мой след сохранится навсегда.

Вот и мой кусочек свежевыложенного асфальта, на котором я себя увековечила. Почему же за этот кусочек не было драки, давки? Почему же все остальные побрезгали ступить сюда, надавить и оставить отпечаток?

Безнравственно и порочно? Почему? Потому что я его не любила? Да, я его не любила, не любила как мужчину, но безумно любила как юношу, о котором я заботилась, любила как сына. Забота может проявляться по-разному. Моя забота проявилась так. И как оказалось, именно в такой он тогда и нуждался.

Чем же тогда нравственнее те следы, которые оставляют великие гении, сотворив бессмертные произведения искусства? Творили для зрителей, и отпечаток остался в душах и сердцах народа. Но любили ли они эту «толпу черни убогой»? Нисколько. И чей след нравственнее?

А я их всех любила. За тем юношей были другие. Их тоже любила и заботилась о них. Скоро еще один придет, а потом сохранит мой отпечаток навеки. И я их отпечатки на себе сохраню.