Были, которые были

 В ДЕТСТВЕ

 Идет урок в первом классе. Учительница Анна Ивановна спрашивает ученика, каких птиц он знает. Ученик отвечает, что курицу, петуха, воробья, утку, ворону… Анна Ивановна просит сказать – каких еще он знает птиц, которые живут далеко от нас. Мальчик уверенно, громким голосом говорит: - Маленькую птичку кенгуру!

Я выполняю домашнее задание. Мне нужно написать о том, что происходит у нас дома. В предложении делаю ошибку. Получается: - Мама сварит ху и все мы ее будем есть. Отец хохочет: - Знаешь, ты сам ешь эту ху, а мама нам приготовит что-нибудь повкуснее.

 В ОТРОЧЕСТВЕ
 Был у меня замечательный пес Джек. Мы с ним очень дружили, хотя был он с небольшими странностями. Например, когда кто-то нечаянно наступал ему на хвост, а то и в шутку делал вид, что наступит (в основном это был я), он громко лаял и тоже делал вид, что сейчас укусит… того, кто находится ближе к его морде. Я подолгу выжидал, когда эта морда будет направлена на мою сестренку Лену, и тогда имитировал наступление на хвост. Джек громко лаял и в свою очередь имитировал
нападение на Лену. По-моему, было очень смешно! Но одновременно раздавался громкий крик сестры: – Мама, а Павел меня опять мучает. И тогда становилось уже не до смеху. Вот тогда-то я и сделал наблюдение, очень потом пригодившееся мне в «Клубе ДС». Оказывается одна и та же шутка, заставляющая одного падать под стол в пароксизме смеха, не вызывает в другом ни малейшего комического эффекта! Попытки всех администраций «Клуба ДС» рассмешить сразу всех никогда не приводили к желаемому результату. Наверное, потому, что, как говорил М. Горький,
«У каждой Машки свои замашки: одна любит чашки, да ложки, а другая – пряжки да сережки». Вот так мы и живем всю жизнь между двух огней. Смешим одну половину, а вторая считает, что мы наступаем ей на хвост.

В ЮНОСТИ
 Я учился в лётном училище, и наступило время, когда нам, курсантам, нужно был в первый раз прыгать с парашютом. Сейчас какие-то очень уж совершенные парашюты, а мы прыгали с парашютом ПД-6. При прыжках нужно было соблюдать много правил, но особенно такие: при динамическом ударе, возникающем во время раскрытия парашюта, нужно было придержать рукой запасной парашют, расположенный спереди, чтобы он своим ранцем не испортил внешний вид твоей физиономии. При приземлении нужно смотреть не под ноги, а на метров тридцать вперед, и ступни держать параллельно на одном уровне, чтобы вся нагрузка при соприкосновении с землей не пришлась на одну ногу.
 Все это запомнить несложно, но когда тебя в первый раз в жизни швыряют с высоты 1000 метров в бездну и вешают твою жизнь на какую-то тряпку, чувства и мысли вполне могут от стресса перемешаться, и что-то забыть да перепутать – не представляет особого труда. Что я и сделал: забыл и перепутал. При сильном динамическом ударе, при котором, кстати, иногда даже лопаются полотнища купола, я не придержал запасной парашют рукой, и его ранец разбил мне нос, который сразу же залил меня кровью.
Кроме того, у меня слетел с ноги один из моих кирзовых сапог, которые были у меня на два размера больше, чем надо. Сапог вошел в плоский штопор и, довольно медленно снижаясь, быстро вертелся, как волчок, чуть ли не перед моим разбитым носом.
При приземлении я поглядел не на тридцать метров вперед, а под ноги, в результате чего ноги мои утратили свою параллельность и разошлись, а одна нога не смогла быть на одном уровне с другой по причине обессапоженности. Вся нагрузка пришлась на обутую ногу, которая незамедлительно от этого вывихнулась.
 Когда незадачливого прыгуна, окровавленного и сильно хромающего, вел наш парашютист, придерживая одной рукой бедалагу, а второй держа его сапог, в глазах моих товарищей, которым нужно было прыгать в следующей группе, я увидел дикий ужас и очень слабое желание повторить мой подвиг. В это время подошел мой лётный инструктор, усмехнулся и сказал: – Да, два сапога – Хмара!

В МОЛОДОСТИ
 Я и моя преподавательница профессор Елена Сергеевна Вентцель (она же писательница И. Грекова) сидели в ЦДЛ и обедали. Надо сказать, что я по каким-то непонятным мне причинам всегда выглядел моложе своих лет. Е.С. Это тоже заметила и спросила: – Хмара, когда же вы будете выглядеть на свой возраст? – Решив пошутить, я ответил: – Во всяком случае не сейчас, поскольку я поздно стал развиваться интеллектуально и интеллект еще не успел наложить на меня свой отпечаток. Реакция Елены Сергеевны была мгновенной. Лукаво посмотрев на меня, она сказала: – Вы знаете, это и сейчас заметно!

* * *
 В молодости я переболел всем, чем только можно. Однажды, через два года после довольно серьезной болезни я попал в госпиталь с первым в своей жизни инфарктом к тому же врачу, что вылечил меня от болезни предыдущей. Он удивился моему хорошему виду и сказал: – Хмара, что с вами происходит? Чем тяжелее у вас болезнь, тем вы лучше выглядите! Наверное, лучше всего вы будете выглядеть в гробу!
 Не знаю прав или не прав этот мой врач по фамилии, кстати, Хороненко! Как говорится, поживем – увидим.

 
КОЕ-ЧТО О ЛИФТАХ
 ЭКСПРОМТ
 У меня есть одна довольно дурацкая шутка: спросить даже у маленькой очереди ждущих прихода лифта: – Кто последний? – Все смеются, а я не испытываю угрызений совести по поводу глупости этой шутки, так как о юморе абсурда знаю уже давно.
Однажды у двери лифта я увидел своего сотрудника, коменданта нашего здания В.Б. По привычке я и его спросил – не он ли последний. В.Б. – был единственным человеком, который не только не рассмеялся этой шутке, но даже поглядел на меня довольно мрачновато, что меня несколько озадачило. Сначала я подумал, что у него проблемы с юмором, как вдруг он ответил: – Последний я, но за мной просили не занимать! – Какое счастье услышать такой экспромт! Месяца три, едва сдерживая смех, рассказывал я всем об этой шутке, и все смеялись от души. Может быть, и ты, читатель улыбнешься? Попробуй: не так уж всё плохо в этой жизни!!

О ПРОИСШЕСТВИИ КОЛЛЕКТИВА ГАЗЕТЫ "12 СТУЛЬЕВ"
 В ЛИФТЕ" ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЫ"18 ИЮЛЯ 2000 ГОДА

Однажды мы верстали приложенье
(Нам дали время, чтоб его верстать!),
И влипли мы в такое положенье,
Что лучше бы о нем не вспоминать!
Мы бились над изысканностью шрифта,
Мы сокращали тексты, пиво пья,
И к девяти попали в недра лифта,
Которому мы были – до… фига.
Наш бедный лифт, измученный работой,
В прискорбных пребывая возрастах,
И четверых-то тянет с неохотой,
А впятером на нем кататься – страх!
В нем молодость – давным-давно остыла!..
"Нас было пятеро!", и как тут ни хитри, –
Но в каждом – по бутылке пива было,
А то и по две! Может, - и по три!
Мы ехали в таком шальном составе
Секунд, конечно, менее пяти!
И, громко гукнув в старческом суставе,
Лифт встал уже на стартовом пути.
Висящий лифт – как для бомжей ночлежка:
Там жарко, тесно, нет опор для ног…
Сергей, Евгений, Александр, ОЛЕЖКА!
И, между прочим, - автор этих строк.
Олег ОЛЕЖКОЙ назван не случайно!
Герой повествованья – только он:
Для случаев, где что-то чрезвычайно,
Он сотовый имеет телефон!
Орали мы без устали и лени,
Стучали, кнопкой вызывали звон, –
России наша жизнь была до фени!
Нас выручил олегов телефон!…
И вот мы, Женьки, Сашки и Сережки,
Олежки, Пашки – в центре новостей!
Как мышки, убежавшие от кошки, -
Свободны! Хоть и мокры до костей!..
Пройдет ли это даром нам – не знаем,
Но мы не ропщем на дела Творца!
Живем – тогда, когда запоминаем!
А ЭТО мы запомним до конца!
 Павел ХМАРА, 19.7.2000 года

 О ЛИФТАХ И ДОЛГОЛЕТИИ
С июня 1976-го года по декабрь1977-го я работал в журнале «Крокодил», в котором мне удалось познакомиться с многими известными сатириками и юмористами: прозаиками, поэтами, афористами и художниками. Среди последних очень выделялся художник Борис Ефимов. И не только известными всему миру карикатурами, но и своими поступками. Ему в это время уже стукнуло 77 лет, но годы как будто не тронули его. Он был бодр, оживлён, прекрасно и умно говорил, произносил небезынтересные тосты на торжественных вечерах с возлиянием и вполне спокойно мог возлить в себя одну-другую, а то и третью рюмочку водки без отрицательных для себя последствий.
Но самое примечательное в нём было то, что он, приходя к нам, не пользовался лифтом! А «Крокодил», между прочим, находился на 12-ом этаже!
Когда в декабре 1977-го года я перешел работать в «Литературную газету», то под влиянием Ефимов, а также статьи «Лестница-лучшая аптека», в которой горячо пропагандировалась ходьба по лестнице вверх своими ножками без помощи лифта, я стал, естественно, подниматься на свой пятый этаж без него.
Это увидел один мой сотрудник, Евгений Дмитриевич Фёдоров, которому только что стукнуло в то время 70 лет. Он поинтересовался: чем вызвано такое моё неадекватное поведение. Я рассказал ему и о Ефимове, и о статье, чем очень его зажёг. После этого Евгений Дмитриевич сильно этой идеей загорелся и долгие годы на свой 6-ой этаж ходил пешком! Уже я сам о ней совсем забыл и стал пользоваться лифтом, а он всё ходил, ходил и ходил! А сегодня, 7-го ноября, когда я пишу эти строки, ему исполнилось 100 лет! А Борису Ефимову, кстати, стукнуло уже 107 лет!
И я вдруг понял, что сделал открытие! Для того, чтобы жить до ста лет и дольше, нужно только где-то в семьдесят отказаться от услуг лифта, и долголетие у тебя в кармане! Я уже хотел узнать, где выдаются государственные премии за выдающиеся открытия, но одна новость сильно уменьшила мою уверенность в том, что я сделал открытие. Ефимова часто спрашивали: чем он объясняет своё долголетие? Ходит слух, что один раз его спросили: не связывает ли он его с тем, что он долгие годы не поднимается на лифте? И будто бы Ефимов сказал, что это предположение – полная ерунда! Просто он всегда боялся застрять в лифте между этажами!
За достоверность слуха не ручаюсь. Но и от государственной премии решил отказаться.