Солнышко

CОЛНЫШКО

 "...Есть вершины, взобравшись на которые ты больше не спускаешься вниз, а, расправив крылья, летишь ввысь..."
 
"Это только твоя фантазия?
 Конечно, это твоя фантазия.
 Весь этот мир - твоя фантазия.
 Ты что, забыл?.."

 Солнцево - не Москва, Можете приводить мне любые доводы, разумные и не очень, но, как мне кажется, с этим утверждением согласятся прежде всего сами жители Солнцева - Солнцевские. Есть Москвичи из Гольяново, есть Москвичи из Бутова, Отрадного, из Центра - тоже, кстати, особая территория...И есть просто Солнцевские. И это - для них - звучит гордо...

 Упрямо не желающая умирать грязно-чернильного цвета "шестерка" остановилась у одного из серых домов-близнецов. Задний бампер угрожающе громыхнул, но на этот раз всё ж таки не отвалился - "старушка" была упрямой, впрочем, как и её "хозяева". Терпение, тупое, упорное терпение, до края, до конца, до точки.

До "точки"... Вокруг было поле. Не "Русское поле", как в сказках да на картинах, нет. Поле Солнцевское. Не рожь и пшеница. Грязная, полумертвая растительность, то ли трава, то ли кустарник - разобрать было трудно - торчала среди остатков какой-то вечной стройки. Куски бетона, ржавые покореженные арматурины, старые автомобильные покрышки, разорванные на куски словно какой-то неведомой силой, присыпанные пылью выцветшие сигаретные пачки... Нормальный индустриальный пейзаж конца двадцатого столетья. Цивилизация.

"Мы - потерянные в этой огромной Вселенной... Одни, одни, кусочки, не люди - осколки человеческих жизней, никому не нужные и ни на что не годные, на чужой, опасной, враждебной земле. Кто там, за битыми стеклами проходных подъездов? Чужая земля, чужая планета, чужая жизнь!.. Что я здесь делаю?" - Оля вздохнула, почти расслабившись, но в следующее же мгновение снова собрала себя в плотный, упругий комок. Дверь подьезда, заскрипев, выпустила на "свет" двоих, похожих, словно единоутробные братья. Оба - в грязно-черных турецких "кожанках", шапки - п*дорки натянуты на низкие лбы. Тот, кто вышел первым, полоснул взглядом по машине. Оля поежилась... Из-под бровей быстро мелькнули два неестественно светлых глаза, взгляд остановился на секунду и "просканировал" Олю, оставив пакостное, скользкое ощущение. "Будто трогаешь рыбу, белое скользкое брюхо крупной издохшей рыбы... Урод, что ты разглядываешь меня?!"
 Костик вышел из машины навстречу "аборигенам", постоял с ними рядом, повернулся и кивнул Оле. Серце застучало, забилось, но Оля почти не заметила этого за привычным хором в голове: "Ну, ну что, ну, как? Ну, пусть все будет нормально, Господи, прости, но... Да, да, да! Это - последний раз, последний, я обещаю... Холодно, пойми, просто очень ХОЛОДНО!.." Взгляд - на "старшего" из близнецов, сначала в спину: "Быстрей! Ты сделаешь все, ты не обманешь, не сейчас, не этих людей... Давай, двигайся, не стой!.." Он повернулся, глаза в глаза, серые, прозрачные свиные глазки попытались было скрыться под тяжелыми надбровными дугами... Зеленые - с огромными, как черные дыры, зрачками - впились в них, не отпуская, отдавая приказ, умоляя, прося...

Серые вырвались, зеленые устало закрылись. Холод уже забрался под пальто и проникал все дальше, под кожу, в кости, в кровь, в мозг. Он был уже везде. Кожу стянуло болью, холод остался внутри, терзая плоть миллионами острых иголок, а к голове пришел томный жар, липкий и выматывающий, глазные яблоки пульсировали вспышками боли.

 "Ничего, ничего, ничего... Море... Бесконечное теплое море... Легкий желтый песок, согретый ласковым предвечерним солнышком, тихая голубая вода, голубое небо, чуть-чуть другого оттенка, легкое облако, как перышко, одно, на голубом абсолюте неба... Одно... И белая птица, высоко-высоко... Кружит, кружит, то чуть спускаясь, то снова превращаясь в белоснежную точку... Абсолют."

Глаза с болью раскрылись, вокруг заплясали цветные пятна. Птицы не было, был только холод, уже набравший силу, уже не отступающий. Звон в ушах... Нет, это не звон, это... это что-то другое... Смех! Да, кто-то смеялся. Странный, царапающий смех. Где? Кто это?! Оля снова прикрыла глаза и повела свой обычный разговор со Зверем внутри, успокаивая и уговаривая его... Он был голоден и устал... Он не был ни Бесом, ни Демоном. Он был просто измученный раненый зверь, и раны его не заживали, они болели , и зверь жаждал исцеления. "Сейчас, подожди чуть-чуть, подожди, не забирай меня, сейчас, тебе станет легче, ты возьмешь свое, не злись на меня, сейчас, сейчас!.." - Оля теряла силы, и Зверь, глухо ворча, начал выбираться наружу...

 Смех превратился в грохот.

"Неет, я не позволю тебе... Сейчас ты... Сейчас ты у меня получишь, нет, не того, нет! Слишком долго я терпела, слишком долго... Да пошел ты со своей болью, будто нет её сильнее! Ты врешь, ты все врешь!!!"

Зверь затих, прислушиваясь...

"Я создала тебя, правильно? Верно?! Я, да. Ну, а, значит... Ты помнишь, как это говорится? Помнишь?.. Я тебя породила, я... правильно, я и убью! И убью!!! А ты как думал, старая тварь?!"


***
"Их будет – легион.
Поверивших, усталых…
Каждая будет смотреть в глаза и ловить слова. Сначала – настороженность - инстинкт, еще не убитый совсем, не усыпленный. Но… Мгновение – и все. И уже не вырваться. Нежность... Любовь...Вера...Ты будешь заставлять их верить. Ты сможешь!
Господи, как мотыльки на свет… Ты свет, ты для них – Солнышко. А под его лучами забываешь, что Солнышко тоже убивает… Медленно, медленно, медленно забирая жизнь, высушивая…
Изощренно жестоко. Со вкусом. Остается чистый сухой скелет с чистой сухой кожей. Мумия.
Солнце дает жизнь, дает посмотреть на нее – и отбирает обратно: «Нет, милая, отдай!!! Это не про твою честь!»
Безумие, безумие….А вдруг я могла помочь???»
***

Тишина. Все прошло, холод отпустил ее... В голове стало чисто и ясно, все будто бы обрело свой настоящий смысл, постичь который, казалось, было так легко... Только пока еще не удавалось. Пока. Какая-то одна назойливая, как муха, попавшая за стекло, мысль, стучалась и звенела в Олиной враз опустевшей голове, но не было ни сил, ни желания прислушиваться, и Оля снова умиротворенно прикрыла глаза. Тишина... Было легко, легко до головокружения, словно стоишь на краю пропасти, на вершине, и дует ветер , дует с той силой, что не имеет он на Земле... И чистый горный воздух, чистый, опьяняющий, до слез, до радости, до восторга... И совсем не страшно, нет. СТРАХ..? Его нет больше, нет холода - а он и есть страх, и одиночество, и боль...
Больше нет! И можно стоять на краю пропасти - и не упасть, точно, не упасть вниз, и пусть дует ветер, то поддталкивая к краю, то отталкивая назад - ведь ты такая легкая, ты теперь не упадешь! И Солнце, я не боюсь смотреть на Солнце, оно теперь не ослепит меня, теперь мы вместе, теперь - мы заодно...

"...Нежность... Любовь...Вера... Ты сможешь!.."
 Где-то глубоко внутри, под сердцем, что-то зашевелилось... Вздох, тихий, почти шепот. Шелест листьев. Не оборачиваясь, она прошла мимо машины. Солнцево осталось позади. Зверь был мертв, она знала это.
Оля еше раз прислушалась к себе и улыбнулась. Внутри было тихо и очень тепло. Внутри нее поселилось Солнце.

...И легкое облако, как перышко, одно, на голубом абсолюте неба... Одно... И белая птица, высоко-высоко...

Кружит, кружит, то чуть спускаясь, то снова превращаясь в белоснежную точку...

Абсолют.