В деревне Рассветово

 

Каких только чудес на свете ни бывало: и ведра ходили сами по щучьему велению, и Сивка-Бурка летал выше облаков, и где-то в океане плавало Чудо-Юдо-Рыба Кит.

А та необыкновенная история, которую я сейчас вам расскажу, произошла совсем недавно в деревне Рассветово.

...Мимо бревенчатых изб на взмыленном коне летел пастух Савелий, стегал того коня кнутом и кричал:

- Люди! Люди! Беда стряслась! Дед Филька с дьяволом сдружился! Сны наши с ним пасет! Слышите люди?! Беда!!!

Скрипели калитки, распахивались окна, из них высовывались разморенные сном люди. Они смотрели вслед Савелию и ничего не понимали.

- С дьяволом! - продолжал истошно вопить пастух. - Сны наши па-а-а-сет!!!

- Пасет, пасет! - подхватила его вопли тетка Лукерья. - Да Филька тот - и сам дьявол! - Она с силой захлопнула калитку, словно заслоняясь от нечистого.

Звонкий лукерьин голос окончательно разбудил село. Оно задвигалось, загудело будто растревоженный улей.

“А что, как и вправду дед Филька пасет чужие сны? А что, как и вправду он сам стал дьяволом?”

Но мы не станем забегать вперед, а узнаем всю историю по порядку.

 

Глава первая.

ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ ТАК
Домик деда Фильки словно прилепился к высокому тополю. Его подслеповатые оконца смотрели на широкий луг, охваченный голубым туманом.
Примостившись на кособоком крылечке, Филька провожал взглядом стадо коров.

- Дзинь! Дзинь! - клевали утро их колокольчики.

- Дзинь, дзинь! - и опять наступила тишина.

Но вот в конце улицы стрельнул кнут сельского пастуха Савелия.

- Пах! Пах!

Филька достал из галифе карманные часы, стряхнул с них крошки табака. Часы были старинные, с резной крышкой. Открыв ее, дед посмотрел на циферблат, - крупные стрелки показывали пять утра.

- Ишь ты! - удивился дед. - По Савелию и впрямь можно часы сверять.

Еще недавно он и сам постреливал кнутом, гоня стадо на выпас в ромашковый луг. Да вот занемог. Как-никак - восьмой десяток пошел.

И осталось Фильке на последнем отрезке жизниїсидеть вот так на крылечке, да слушать равномерный перезвон колокольчиков на шеях коров.

- День добрый, Филя! Как здоровье-то? - спросил из-за калитки высокий сухопарый старик.

- Не беспокойся, Савелий! Здравый я, совсем здравый! Хоть на Луну лети. А у тебя каково?

- Да ничего, помаленьку...

- Ишь, чего выдумал - помаленьку! Ох, и хитрющий мужик... - пискнул кто-то рядом с Филькой.

Дед огляделся и почесал ухо - может, ослышался. Но тоненький голосок продолжал:

- Он всю жизнь прожил с прикидкой. Ты ему не верь. Обманом живет.

И тут дед увидел крохотного старичка с пушистой пегой бородой. Его голову прикрывал зеленый полосатый колпачок. На маленьких ножках - коричневые ботиночки с задиристо приподнятыми носками.

- Откуда ты здесь взялся, мальчик-с пальчик? - в удивлении почесал бороду дед Филька.

- Я-то? Да издалека... Послан сюда великим владыкой Альберихом. А вот мальчиком ты меня величаешь зря, потому что я прожил на свете уже три сотни лет. И по возрасту в самый раз тебе быть моим внуком.

Филька осторожно усадил гнома рядом с собой и спросил:

- Зовут-то тебя как?

- Когда я народился, шел град, и поэтому мое имя - Градан. Здесь на Земле я буду охранять клад. Только сначала мне его еще отыскать надо. А там, - гном маленьким пальчиком указал на небо, - нас было семь братьев, и мы очень любили друг друга... - Он печально вздохнул, слез с лавки и побрел к собачьей конуре. - Путь у меня был дальний, подремлю чуток.

- Не дело гостю в собачьей будке валяться! - строго сказал Филька. - Пойдем-ка, дедушка, в избу, там и поспишь.

Маленький, кудлатенький Градан довольно ловко вскарабкался на филькину кровать, свернулся калачиком на большой подушке и тут же заснул.

- Эка чудо - гном? - продолжал удивляться хозяин избы, глядя на чуть вздрагивающее во сне маленькое тело. - Может пойти, соседям рассказать? Нет, чужую тайну выдавать нельзя, Градан-то только мне доверился. Пусть все идет, как идет...

Старик возвратился на крыльцо и стал слушать запоздалых петухов.

- Ку-ка-ре-ку! Кра-ааа-сота-ааа!!! - поднялся их крик до самой макушки высокого тополя.

А тот уже бросает под ноги деда первые желтые листья.

- Что, брат, холода идут? - словно человека спросил его Филька.

- Да, зима не за горами... - шепчут в ответ тополиные ветки.

- Не грусти, всему свое время... - вздохнул старик, задумавшись о прошлом.

...В десятитысячнопозавчерашнем дне, вернувшись с гражданской войны, срубил Филька на самом краю села крепкую избу, а рядом посадил тоненький тополек.

Прячась, за ней от ветров, тополь рос себе да рос. Шло время. Выросли и уехали в город филькины сыновья, снесли на погост его старуху. Как и сам хозяин, осунулась от времени изба. А тополь, знай себе, все крепче цепляется за жизнь. Раскинув во все стороны свои ветви, он как бы поддерживает ими хату сзади.

“Вот и ему дело нашлось, - подумал старик о дереве, - только кому она теперь нужна, избушка эта? Сынки все поразъехались, а моя тропка вот-вот к концу подойдет...”

Как бутон цветка раскрывалось село дверьми, калитками, воротами. Неподалеку затарахтел трактор: “Рад, рад, рад”.

“Про-шу, про-шу, про-шу”, - пропела колодезная цепь, опуская ведро в пронизывающую стынь колодца.

Прихрамывая, перешел улицу комбайнер Никита, кивнул деду Фильке:

- Доброго здоровьица!

- И тебе, сосед, того же! Думаю, хлеба пора убирать.

- Пора, пора! Только бы дождь не помешал. А то раны словно к непогоде больно разнылись. Ведь сколько лет как война кончилась, а они все огнем горят...

С ведрами и пузатыми оклунками покатилась к автобусной остановке тетка Лукерья. Одна печаль у соседки - как бы повыгодней сбыть свой товар!

- Эй, Лукерья! - махнул рукой дед Филька. - Ты давеча рубанок обещалась привезти...

- Ну, и что с того, что обещалась! Разве все упомнишь! Вон сколь назаказано. Коли не забуду, так сегодня привезу.

- Ну, гляди, гляди...

Из-за плетеной калитки выглянула дочка Лукерьи - Светланка. Вышла, присела под яблоней и протянула руки навстречу солнцу не то, заслоняясь от него, не то, желая прикоснуться к светилу.

“Ну, иди же, иди! - мысленно зовет ее Филька в наступающий день. - Только какой дорогой пойдешь? Уедешь ли в город, как мои сыновья, или пустишь свои корни здесь?”

Кажется, еще вчера выбегала в луга белобрысая девчонка в ситцевом сарафане, приседала на корточки возле фиолетовых саранок и пила росу с их лепестков.

И не у того ли стога сена перевязывал чернявый Митяй ее порезанную руку.

Не вчера ли предвечернюю тишину пронзил сердитый голос тетки Лукерьи, отваживающей парня от дочери:

“Не ровня ты моей Светлане, голь перекатная!..”

Вот так и сидел в задумчивости дед Филька, но тут по его морщинистому лицу заскользил солнечный лучик. Старый попытался, было от него отвернуться, но лучик не отставал и, весело отплясав в его бороде, добрался до самых глаз.

- Ты чего это, Дениска? - заметил Филька притаившегося за забором пятилетнего мальчика. - Никак решил меня зеркалом подпалить? Иди-ка лучше сюда. Мы сейчас с тобой другое дело сладим.

Дениска спрятал осколок зеркала и шагнул за калитку. Старик достал припасенную ивовую веточку, протянул его мальчику.

- Как ты думаешь, что из нее сладить можно?

- Не знаю... Для лука она коротка, на рогатку тоже не годится...

Дед Филька отыскал в сенях старый сапожницкий нож и ловко укоротил им ветку. Затем он надрезал кору и целиком снял ее с одного конца. Потом что-то вырезал, что-то подтянул, примерил и, наконец, снова надел на ветку срезанную трубочкой кору.

- А теперь, дунь-ка сюда!

Дениска дунул. И рядом, словно тоненько филикнула иволга: “фиу-лиу”. Мальчик дунул сильнее, дудочка отозвалась птичьей трелью.

- Сыграй ты, деда!

Старыми корявыми пальцами разгладил дед Филька бороду, прижал губами конец дудочки, и на какой-то момент замер, словно отыскивая необходимую ноту, на которой сейчас пела Земля.

Тихо, словно полет мотылька, выпорхнул первый звук. И тут же за ним звонкой росой полились новые: тинь-тинь-тинь. Словно ветерок затеребил травянистый луг, где верещали кузнечики, и жужжали пчелы. А вот сухо зашелестела осока и послышался далекий клекот улетающих на юг гусей, проплыли грозовые облака.

И ветер, и небо, и свою молодость, и первую росу своего первого утра на пастбище - все это услышал старик в нежной мелодии.

- Чувствуешь, какая красота кругом! - погладил он вихрастую голову Дениски.

- Да, деда!

- Это все сродни сказкам, а ты сказки любишь?

- Не очень. В них одни придумки.

- Ээ, нет! Не всегда. Вот ты про гномов читал?

- Конечно!

- Хочешь, покажу тебе одного?

- Настоящего?

- Самого что ни на есть настоящего. Только, чур - никому не говори!.. Это будет наша с тобой тайна! - Дед Филька лукаво подморгнул мальчугану и повел его в избу.

...Скатившись с подушки, Градан сладко посапывал на краю кровати. Зеленый в полосочку колпачок упал на пол, правая рука гнома запуталась в его желтой бороде.

- Вот это да! - ахнул Дениска и склонился над Граданом: дышит ли. Ведь если гном настоящий - значит и в сказках не все придумано...

Длинный день постепенно угасал.

Спрятав в изголовье кровати дудочку, счастливый Дениска заснул.

Со двора Никиты долетали обрывки неспешного разговора - ветераны войны вспоминали поле брани.

На краю села соловьем заливалась гармонь. Солнце еще не совсем упало за сопки. Темно-оранжевый ореол светила медленно жевал дальнюю горбушку леса...

- Хорошо-то как! - глубоко вздохнул Филька. - Вот что, значит, жить в мире и согласии. Эта тихая песня вечера и есть, наверное, человеческое счастье.

На крыльцо вышел Градан и, услышав философские рассуждения старика, усмехнулся.

- Люди, они говорят одно, - заметил он, присаживаясь рядом с Филькой, - а думают совсем другое. Если хочешь, я могу показать тебе их сны.

- Зачем мне это?

- Нередко человек во сне видит то, о чем он думает днем. Попроси у Савелия коня. Будем с тобой, внучек Филя, с бугра, что за лугом, смотреть сны твоих сельчан.

 

Глава вторая.

ЧУДО ГРАДАНА
- Приморился, дед, аль болит чего? - свесившись с кобылы, заглянул во двор Савелий.
- Да вот сижу, жизнь слушаю! - дед Филька кивнул в сторону тополя, где стрекотала сорока. - Жизнь, брат, штука сложная - она и в тополе, и в этой вертихвостке, и в печалюшке моей, а многого уже и не вернуть...

- А зачем же нам назад? - Савелий свернул кнут, спрятал его за голенище. - Не подашь ли водицы, Филя? Умаялся я за день.

Старик побрел к колодцу, заскрипел его цепью.

- Вот что, Савелий, я давно хотел у тебя спросить. Не встречались ли мы когда-нибудь в прошлом?..

Рука с ковшом дрогнула.

- Что ты! Что ты! Где ж это мы могли бы встретиться?

- Вот и я думаю: где? Да что об том говорить. Что было, то прошло... Ныне у меня в сердце другое. Одолжи-ка мне еще раз коня.

- Коня-яа?

- К утру, он в исправности у твоей калитки стоять будет. Ночью я хочу в луга выехать, лес проведать... Ноги-то, сам знаешь, у меня не ходки, а в седле усидеть смогу.

- Что ж, конечно бери! - согласился Савелий.

В селе замолкли песни, в домах одно за другим гасли окна.

- Уу-ух, уу-ух! - где-то ухнул Филин.

- Иду, иду - ответил ему Филька. Он посадил Градана на холку коня, а сам забрался в седло.

Они выехали за околицу села. Конь медленно брел по лугу, пощипывая траву.

- Ты, дружок, не будь на меня в обиде! - ласково погладил его дед Филька. - Послужи еще разок!

Словно согласившись с ним, конь тряхнул гривой, и понес седоков в черноту ночи.

Много раз вывозил он деда в поле и хорошо помнил руки старика - шершавые, но ласковые.

Справа засеребрилось небольшое озеро.

“К вам, к вам, - запросились из озера лягушки. - К вам, к вам...”

- Вас только мне и не хватало, - рассерженно буркнул Градан. Цепко держась за холку коня, он пристально смотрел по сторонам. Где-то здесь давным-давно был схоронен клад, и Альберих послал его оберегать сокровище от людей.

- Отыщешь старый тополь, - сказал ему владыка гномов, - а на нем три сухих искривленных ветки в ряд. Этот знак укажет тебе место, где закопан клад.

Но тополей с кривыми ветками в этом краю полным-полно. Поэтому-то и решил Градан взять себе в помощники деда Фильку, не открывая ему пока своей тайны.

А старик в это время тоже думал о своем...

У того озера, где квакают лягушки, нарвал он когда-то саранок и подарил их своей Галинке. Когда они поженились, то всегда косили здесь росные травы. В этом камышовом озере удил он с сыновьями рыбу...

Дед остановил коня, слез на землю и помог спуститься Градану.

- Иди-ка, браток, - сказал он коню, - погуляй на волюшке.

Они дошли до березовой рощи, и старик прислонился к стволу ближнего дерева. И оттуда, из самой его сердцевины словно вынырнул давний день...

Вот идет он с сыновьями по грибной поляне.

- Папа, этот гриб съедобный? - подбегает к нему Ванюшка.

- Съедобный, он называется - лисичка.

- Ой, а что я нашел! - звенит из зарослей голос Олежки.

Филька идет к нему и находит младшего сына возле пенька, усыпанного опятами...

- Эй, внучек! - совсем близко пискнул голосок Градана. - Ты где потерялся? Нам же надо туда, на бугор!

Они взобрались на сопку, откуда открылась панорама деревни.

- Вот здесь и будем смотреть, - сказал гном, снял с головы колпачок и обмахнул им пенек. - Садись!

“У-ух, у-ух!” - опять заухал филин.

- Не мешай! - приструнил его дед Филька.

А Градан, усевшись на пеньке, разгладил пух бороды и что-то заверещал на лишь ему понятном языке.

- Теперь, смотри! - протянул он пухленькую ручку в сторону села.

- А чего там смотреть, избы, да и только!

- Сейчас, сейчас, подожди минутку!

И тут старик увидел, как из трубы дома Лукерьи выпорхнуло светло-голубое облако. Оно прикрыло собой желтый пятак луны, вспыхнуло красноватым пламенем и остекленело.

- Господи! Свет ты мой! - Филька даже зажмурился. Потом осторожно открыл глаза, - остекленевшее облако стояло на месте. Но только теперь внутри него дед разглядел Лукерью. Лежа на высоких подушках, она улыбалась каким-то своим мыслям.

- Уж не сон ли я твой вижу, Лукерья! - не то себя не то соседку спросил изумленный Филька.

Отмахнувшись, словно от мухи, Лукерья встала и подошла к окну.

- Эге-ге-е! - позвала она соседских гусят. - Идите-ка ко мне на двор.

Гуси послушной цепочкой протекли в щель забора.

- Ты зачем чужих гусей приманиваешь, - сказал с досадой дед Филька. - Ведь они же соседа Никиты.

- Твоя ли это забота? - Лукерья вышла во двор и загнала гусят в сарай...

Капли дождя - одна, вторая коснулись филькиного лица, задрожали на ресницах. Старик поднялся, намереваясь идти к коню. Но Градан остановил его. Из трубы савельевой избы поднялось точно такое же облако, какое висело сейчас над крышей избы Лукерьи. Оно меняло свой цвет, вытягиваясь и постепенно застывая.

Дед Филька увидел беспокойно ворочавшегося во сне Савелия...

- Эх, Филька, Филька! - вздыхал пастух. - С юности бередишь ты мне душу.

- Значит, я не ошибся, и мы встречались раньше! - воскликнул старик и стал еще пристальнее всматриваться в облако над трубой.

Но пробитое дождем, оно совсем обмякло и ушло обратно в избу.

- Ну и дела... - почесал бороду Филька, - Что же так тяготит Савелия?.. А Лукерья-то! Это ж надо - соседских гусей своровала. Кто бы мог подумать, что она на такое способна.

Они вышли на луг. Конь, завидя их, радостно тряхнул гривой и ткнулся мордой в шершавые руки старика.

- Однако, Градан, получается так, что нам и завтра сюда надобно вернуться! - продолжил свои рассуждения дед Филька. - Посмотри, как негоже живет Лукерья. Да и Савелию обязательно помочь нужно...

Далеко на горизонте проклюнулись первые розовые ростки рассвета. Старик посадил гнома на холку коня, сел в седло, и они припустились к селу, еще залитому серебром луны.

 

Глава третья.

ЧУЖИЕ ТАЙНЫ И КНУТ
Когда Филька и Градан въехали в село, дождь уже прекратился, и небо усыпалось холодными звездами.
“Уж не привиделось ли мне все это, - подумал старик, - ведь кому скажи - не поверят...”

Он отвел коня на двор Савелия и, слушая музыку просыпающегося села, присел на своем крыльце.

“Пах, пах!” - стрельнуло где-то рядом.

- Здорово, Филя! - привстал в стременах пастух.

- Доброго здоровья, Савелий! Спасибо за коня!

- Ну, как, побывал на лугах?

- Не только побывал, но еще и на прошлое взглянул.

- И какое оно - прошлое?

- Разное! Оно вроде и личное, и в тоже время - общее! Не успел я еще во всем разобраться, Савелий! Так что не серчай на мою стариковскую прихоть, но дай коня на следующую ночь!

- Ну и ну! - только и сказал в ответ Савелий, словно кивнув каким-то своим мыслям.

Едва за стадом осела дорожная пыль, как за калитку выкатилась Лукерья.

- Эй, соседушка! Пойди-ка сюда! - позвал ее Филька.

- Если ты насчет рубанка, некогда мне было вчера по магазинам бегать.

- Да чего уж там! - махнул рукой старик. - Поважнее дело приспело!

Он помолчал и, словно пронзая соседку острым взглядом, спросил напрямую:

- Ты почему это, Лукерьюшка, у соседа Никиты гусей увела?

- Тю на тебя! Никак белены объелся?

- Нет, не объелся. А ты трех гусаков, что в сарае прихлопнула, небось, уж на базар спровадила? Может еще показать, где у тебя топор спрятан?

Лукерья так и обмякла, и ее плутовские глазки забегали во все стороны.

- Да я, знаешь, Филя, я... это... я верну... Ты только никому не говори. А я за это с тобой кладом поделюсь...

- Каким еще кладом? - усмехнулся старик.

- Самым настоящим! - Лукерья придвинулась поближе к Фильке и зашептала ему на ухо: - Митяеев дед где-то здесь, в селе, закопал клад. Мне об этом моя мать рассказывала. Я почему Митяя от Светланки на расстоянии держу? Хочу про клад все вызнать, а потом пускай женятся...

Последние слова Лукерьи услышал Градан. Для него все складывалось как нельзя лучше. Еще немного везения - и он встретится с горячо любимыми братьями...

- Посылаю тебя охранять клад, - сказал ему на прощание владыка Алберих. - Надолго посылаю, и для того чтобы вернуться, ты должен будешь выполнить два условия:

Первое - если клад кто-нибудь отыщет, ты должен будешь сделать так, чтобы его можно было подарить всему человечеству.

Второе - найти человека, который сам, по доброй воле, отдаст тебе самое дорогое, что у него есть.

- Мыслимое ли это дело? - сокрушенно покачал головой Градан. - Сколько же нужно драгоценностей, чтобы одарить ими каждого земного человека. И кто это сможет отдать мне самое сокровенное? И главное - клад-то этот еще неизвестно где находится...

А оказывается - выходит, что рядом. Вон, Лукерья, о нем только что говорила. И гном поспешил на поиски...

...Сойдя к полудню с автобуса, Лукерья опять поспешила к филькиной избе. Зайдя на соседский двор, она выложила перед изумленным дедом рубанок, маленький топорик и новенькую пилу-ножевку.

- Вот это удружила! - воскликнул Филька. - Сколько же я тебе должен за эдакую красоту?

- Что ты? Что ты? Какие еще деньги! Плотничай на здоровье! - Лукерья колобком выкатилась на улицу.

- Эй, сосед! - послышался ее голос во дворе Никиты. - Тут ко мне твои гусаки случайно приблудились. Вот, возвращаю!

- Эти не мои. Мои - потемнее.

- Ты уж не обессудь, голубчик, - громко, чтобы слышал Филька, продолжила Лукерья. - Я вчера, в темноте не разглядела и по ошибке твоих забила. Уж не серчай, Никитушка...

- Да ладно... Какой разговор! Чего в жизни не бывает...

И вот наступило предвечерье. За селом лежала густая тишина. Над темно-фиолетовыми бутончиками сон-травы кружились пчелы. Матово светилась и пряно пахла чина. Рядом с ней к заходящему солнцу тянулась зеленовато-желтая галения.

“Фирь, фирь, фирь, фирь!” - стрекотали в траве кузнечики. Им очень хотелось крикнуть: “Филька идет, Филька идет!” Но кроме “фирь-фирь” у них ничего не получалось.

Как и в прошлый раз, старик отпустил коня на волю, сам лег на траву и стал слушать дыхание земли, а она дышала тепло и знакомо, точно так же, как в далекий вечер филькиной юности.

...Слушая бешеный гул крови в израненном теле, он лежал за околицей села, и ждал: вот сейчас хлопнет выстрел, в глазах рванут молнии, а тело навсегда потеряет ощущение земли. Но ничего такого не произошло. Очевидно, враги посчитали Фильку мертвым.

Кто же тогда был рядом с ним, а потом бросил раненого, истекающего кровью? Далеки те годочки, не вспомнить...

А солнце все плавилось и плавилось за дальними сопками. Но вот остался только маленький красный ломтик. Он мигнул два раза и пропал, и тут же по всему горизонту развернулась розовая скатерть заката.

- Все думки свои думаешь? - услышал дед Филька тоненький голосок Градана.

Зашелестела трава, и к старику вышел гном. Его красивый колпак съехал на одно ухо, курносые ботинки испачкались глиной, и вид у пришельца дальних миров был довольно усталым.

Целый день посыльный Альбериха искал по всей округе заветный тополь с тремя сухими ветками, да все понапрасну.

“Нужно дальше посмотреть с Филькой сны, - решил Градан. - Может, еще чего узнаем от Лукерьи. К тому же по предсказанию великого Альбериха, мой успех будет зависеть от внука и праправнука. А кто же, как не внук для меня Филька? Осталось отыскать праправнука, но это задача из задач...”

- Не пора ли нам сны смотреть, - снова окликнул Фильку гном.

Старик спохватился и стряхнул с себя былинки воспоминаний.

Гном огладил бороду и быстро затараторил.

Тут же, одно за другим, из печных труб стали выползать облака.

Как и в прошлую ночь, они вытягивались вдоль крыш, становились сине-красными и стекленели. Такие облака повисли над крышами домов тетки Лукерьи, Никиты, Савелия и даже маленького Дениски.

И вот уже видно, как Лукерья подхватилась с пуховой перины, накинула на плечи цветастый халат и, взяв в сенцах лопату, вышла во двор.

- Чего это она? - удивился дед Филька.

- Я все-таки этот клад отыщу! - сама с собой говорила Лукерья. - Обязательно отыщу, и не видать тогда Митяю моей Светланки.

- Ах, вот ты как! - вскипел гном и выхватил из голенища филькиных сапог кнут.

Пастух Савелий забыл его на лавке, отдавая Фильке коня. А дед по старой привычке сунул его в свой сапог.

- Ну, так получай по заслугам! - и Градан с силой щелкнул кнутом в сторону Лукерьи.

Та взвизгнула и выронила лопату. Гном щелкнул еще раз. Тетка Лукерья стрелой метнулась домой, но поскользнулась и упала в лужу, испачкав халат.

И тут же облако над трубой ее избы растворилось, как будто его никогда и не было.

- А теперь, посмотри туда! - гном толкнул деда в бок и указал на избу пастуха.

Там в красно-синем облаке Филька увидел себя, истекающего кровью, золотые погоны белых, и лицо Савелия, перекошенное от страха.

- Так вот что мучает его всю жизнь!.. - догадался старик и прошептал: - Бог тебе судья, Савелий!

И словно услышав его слова, мечущийся на кровати пастух сразу успокоился, и сине-красное облако ушло в трубу...

- Деда, деда! - послышался деду Фильке голос Дениски.

- Иду, внучек! - отозвался он, еще не понимая, откуда зовет его мальчик.

В облаке над крышей своего дома стоял Дениска.

- Солнышко греет, воробьи чирикают, - сказал мальчик. - А вон дедушка Филька на коне скачет. Я тоже очень хочу коня...

Градан взглянул на Дениску, и ему показалось, что это и есть тот самый праправнук, о котором говорил ему Альберих.

- Деда, а деда! Смастери мне лошадку, я буду на ней кататься.

- Обязательно смастерю, внучек!

- С седлом коня, и чтобы качался, ладно?!!

В этот момент сзади деда что-то огненно сверкнуло. Филька оглянулся и увидел облако, повисшее над избой Никиты.

Раскинувшись на кровати, он громко стонал, пытаясь, что-то от себя оттолкнуть.

Дед присмотрелся внимательней и увидел то, что отталкивал от себя сосед, - из глубины остекленевшего облака на него ползли тяжелые танки с черными крестами.

- Ребята! Пехоту, пехоту отсекай! А я за танки возьмусь! - и Никита стал готовить бутылки с зажигательной смесью...

В облаке над крышей Никитиной избы уже разгорался бой.

- Держись, сосед! - крикнул ему Филька. - Сейчас я тебе помогу! - и он взмахнул кнутом.

Танки сбились в кучу и поползли назад.

- Ага, не нравится! Получайте, получайте, проклятые...

Рубашка на теле старика взмокла, руки вздрагивали. Но он все хлестал и хлестал по броне танков, до тех пор, пока они один за другим не уползли в бесконечную глубину облака. После этого оно свернулось в спираль и исчезло в трубе.

Дед присел на пень и разом погрузился в дрему. А когда он открыл глаза, над селом уже стояла глубокая ночь. Градан сидел рядом и в задумчивости почесывал бородку.

 

Глава четвертая.

ЖИЗНЬ И ЧУДЕСА
В этот раз дед Филька проснулся, когда день прошел добрый отрезок своего пути.
“Нет, не мое это дело - познавать сущность человека! Незачем мне смотреть чужие сны.”

С этой мыслью он уснул, с ней же и встал.

Возле окна, на диване сладко посапывал Градан. Старик заботливо поправил на нем одеяло и вышел на крыльцо.

Вспомнив сон Дениски, он улыбнулся, и пошел в сарай, чтобы подобрать для работы подходящий материал. Он отыскал толстый обрезок бревна и приступил к делу. “Кхек, кхек!!!” - весело запел топорик. Легко отлетая, щепа наполняла двор терпким смолистым запахом.

Стукнула калитка. Дед поднял глаза и увидел Савелия.

- Ты, почему не в лугах? Аль беда, какая приключилась? - удивился Филька.

- Стадо погнал подпасок. Выходной у меня. Что мастеришь? - спросил Савелий и присел рядом с дедом.

- Коня хочу сладить для Дениски.

- Так ты и ему еще и шашку смастери, чтобы все как в нашей юности! - сказал, Савелий, и вдруг осекся, скукожился, словно его сейчас станут через мельничные жернова пропускать.

- Шашку? - прищурился дед Филька. - Зачем? Этот мальчонка для других дел растет...

“Кхек, кхек, тюк, тюк!” - продолжил свою песню топорик. И вслед за гривой уже отчетливо прорисовалось седло, побежали от него под круп коня упругие ремни.

- Твоя, правда... - согласился Савелий, свертывая цыгарку. - Жизнь нынче другая - мир да лад кругом...

- Мир, говоришь? - Филька искоса взглянул на него, помолчал немного и сделал свое заключение. - Оно вроде бы и так, а как глубже глянешь - много в мире тревожного...

Савелий ничего не ответил и понуро пошел со двора.

Дед не спеша, обработал готового коня шкуркой, покрыл лаком и поставил сушиться.

Через некоторое время во двор заглянул Дениска.

- Это что? - метнул мальчик взгляд на завалинку.

- Это подарок для тебя! Ты же мечтал иметь коня. Вот и получай!!! Только чуток подожди, пока подсохнет.

- Деда, а откуда ты узнал о моей мечте?

- Я, голубок, пас твой сон - вот и вызнал.

Скрипнула калитка, и во двор вкатилась тетка Лукерья.

- Значит, ты наши сны пасешь? - ее лицо сразу насторожилось. - Тогда объясни мне вот что, - соседка облокотилась на калитку. - Приснилось мне, будто я ночью, при лунном свете откапываю дедов клад...

- Митяева деда, - уточнил Филька.

- Да какая разница - клад он и есть клад... Потом я в том сне в лужу упала, а утром, смотрю, халат и в самом деле грязным оказался...

И тут глаза тетки Лукерьи удивленно распахнулись.

Она увидела, как Дениска оседлал деревянную лошадку, а та встрепенулась, распахнула копытом калитку и понесла мальчонку в луга.

- Это, это... что?.. - только и воскликнула соседка.

- Чудеса!!! - подсказал ей дед Филька. - Они всегда вокруг нас...

- Да чудеса ли это? - обрела дар речи тетка Лукерья. - Может, это дьявольские проделки? Вот ты говоришь, что наши сны пасешь. И что же теперь будет?

- То и будет. Жизнь и чудеса.

- А как же клад, Филюшка? Помяни мое слово - отнимет его дъяволище окаянный!

- Ну и ладно! Зачем нам, старикам, богатство?

- Как это зачем?..

И тут ее глаза округлились больше прежнего. На деревянном коне во двор вихрем ворвался Градан. Гном был вне себя от счастья.

- Дьявол, дьявол! - не своим голосом завопила тетка Лукерья и опрометью побежала со двора.

А Градан бросился деду на шею, глаза его сверкали от счастья.

- Комета Галлея! - выдохнул он. - За мной пришла комета Галлея!!!

- Ну?.. - спросил Филька.

- Да! Да! - только и ответил гном - ведь они хорошо понимали друг друга.

...А случилось вот что. Когда они второй раз пасли чужие сны, Градан увидел, что во дворе тетки Лукерьи стоит высокий тополь с тремя сухими ветками, и понял какой клад та пытается отыскать. С намерением его перепрятать он пробрался туда ночью и совсем, было, принялся за дело, но неожиданно заметил в ночном небе огненный хвост, а затем и само белое ядро летящей кометы.

- Она пришла за мной, - догадался он.

Маленькое сердце гнома переполнила радость. Забыв обо всем на свете, Градан бросился в луг, смеялся и катался там по траве, потом, с размаху бросился в озеро и долго плавал, словно настоящая рыбина. Потом снова выбрался на траву и стал слушать, как тоненько-тоненько поет возле самого его уха чина и как нежно вторит ей ромашка. Гному захотелось завернуть этот неописуемый ковер Земли и увезти владыке Альбериху - может, хоть тогда подобреет владыка и не станет разлучать братьев-гномов.

“Фырь, фырь!” - застрекотал вылезший из травы зеленый кузнечик, поводя тоненькими усиками-антеннами, словно выслушивая всю Вселенную.

- Но если я привезу этот чудный ковер Альбериху, все эти леса, луга и реки, что же тогда останется людям, деду Фильке, Дениске?..

Долго лежал Градан и слушал дыхание Земли, а когда приподнялся, то увидел, что со стороны села на деревянной лошадке к нему скачет Дениска. Гном не стал прятаться. Его необъяснимо тянуло к мальчику.

Градан сорвал с головы колпачок и приветливо им замахал.

- Ой, кто это? - удивился Дениска, но потом вспомнил, как дед Филька показывал ему спящего гнома. - Так это же Градан!

И как старые знакомые, они стали весело бегать по лугу. Гном рассказывал мальчику о своем далеком загадочном мире, а Дениска о том чуде, которое произошло с ним сегодня утром. Дед Филька исполнил его самую заветную мечту, - теперь у Дениски есть лошадка, и она даже умеет скакать.

- Хочешь жить у меня? - спросил он друга.

- Мне нельзя. Я должен охранять клад.

- А-а-а! - огорченно протянул мальчик.

Ему очень хотелось сделать для Градана что-то приятное, потому что сегодня такой прекрасный день, а гном такой крохотный и, как казалось Дениске, очень беззащитный.

- Тогда я подарю тебе своего коня!

- А не жалко?

- Конечно, конь - самое дорогое, что у меня есть! - мальчик задумчиво погладил гриву коня. - Но для друга ничего не жаль! Бери!!!

- Самое дорогое? - не поверил своим ушам Градан. - Ты отдаешь мне самое дорогое?

Гном вскочил в седло и помчался по широкому лугу. Маленький, сутуловатый, с развевающейся по ветру длинной всклокоченной бородой, он и впрямь походил сейчас на существо, в которое вселилась нечистая сила.

Именно таким и увидела его тетка Лукерья. Завопив от страха, она бросилась вон со двора деда Фильки.

- Дьявол! Дьявол! - кричала она на все село. - Он окаянный, поди и клад уже уволок...

- Ну, положим, вовсе и не уволок, - буркнул ей вслед старик. - Дай согласие на свадьбу Митяя и Светланки, тогда мы сразу тебе покажем, где тот клад находится.

Как ни дрожала соседка от страха, а сразу приостановилась, подперла руками бока, подумала и махнула рукой:

- Хорошо, согласная я! Только скорее сказывайте, где клад?..

Через полчаса все село знало, что дед Филька подружился с дьяволом, что ночами он пасет с ним их сны, и что... вечером состоится свадьба Митяя и Светланки.

- Что за жизнь пошла! - ворчал Савелий. - И задремать не успеешь, как нечистая сила тут же вытворяет с тобой все, что ей только вздумается...

- Еще как вытворяет, - поддакнула ему тетка Лукерья. - Сама пострадала...

Она собрала у себя во дворе всех сельских кумушек и, готовя праздничный стол, рассказывала им о таинственных приключениях , где ей самой была отведена немалая роль.

А старик тем временем сидел на крылечке и дышал вечерней прохладой. Чтобы согреть старые ноющие кости, он обул валенки, натянул на себя полушубок и шапку. Рядом сидели Дениска и Градан. Гном рассказывал им о комете Галлея.

- Так чего же она все блуждает? - спросил дед Филька.

- Нас, гномов собирает. Кто выполнит наказ владыки Альбериха - за тем и прилетает. Ведь мы по всей Вселенной клады стережем. Вот она нас и собирает. Как у людей - трамвай. Только тот по расписанию приходит, а комета - когда дело закончишь. Одно странно: толи Альберих пожалел меня, толи совсем старым стал и забыл, что не могу я поделить клад на все человечество. Это где ж такой взять?

- Да, такого не найти! - согласился дед Филька. А раз так, то отдай тетке Лукерье тот, что у нее во дворе. Я-то, старый дурень, не подумав, уже ей пообещал.

Градан махнул маленькой ручкой.

- Ладно, пусть забирает!..

 

Глава пятая.

И БЫЛ ЕЩЕ ОДИН ВЕЧЕР
А тем временем село продолжало обсуждать известие Лукерьи о том, что дед Филька вместе с дьяволом пасет сны односельчан.

Многие не верили в эти россказниїведь дед слыл большим выдумщиком. Но были и такие, которые считали, что дыма без огня не бывает. Все с нетерпением ждали наступления вечера, чтобы во всем убедиться воочию.

А дед Филька вовсе и не собирался пасти сегодня чужие сны. Хватит с него. Насмотрелся. К тому же он потерял в лесу свою трубку, и без курева ему было невмоготу. Савелий пожалел его и обещал дать ему коня еще раз.

И вот старик опять на том лесном бугорке, откуда так хорошо просматривается все село.

Кто-то ему невидимый уже вывешивал в небе звезды. Они загорались одна за другой, перечеркивая черноту ночи широким Млечным Путем.

А чуть ниже мерцающего пространства, пылающая словно факел, вынырнула яркая комета Галлея.

Филька окинул взглядом родное село. Вон из-за нового здания Дома культуры выполз серпик луны.

Празднично сверкают огни во дворе соседки Лукерьи. Во всю гремит там свадьба Митяя и Светланки.

А вон в густых ветвях тополя, что стоит в ее огороде, нет-нет, да и промелькнет полосатый колпачок Градана. Гном ждет, не дождется, когда же Лукерья начнет откапывать клад.

“Их-их!” - из вихря танца вырывается чей-то возглас.

“Вот и ладно, вот и хорошо! - думает дед Филька. - Уж теперь-то Светланка не уедет в город, как мои сыновья.”

Он садится на пенек и неожиданно, тут же, видит свою трубку.

“И мне подарок!” - он кивает головой в сторону коня, словно тот может понять его мысли.

В это время во двор с лопатой вышла Лукерья и стала копать возле тополя. И вот уже достала из ямы ящичек, дрожащими руками открыла его и... двор огласился воплем:

- Обманули! Обманули!!!

В ящичке лежал только небольшой свиток пергамента...

- Ну и, Филька, ну, и старый плут! - бросила она свиток на землю и стала топтать его ногами.

- Не смейте этого делать! - пергамент поднял Митяй, выбежавший из дома на ее крики.

Вокруг них столпились односельчане.

Митяй развернул пожелтевший свиток и прочитал вслух завещание своего дальнего предка:

“Люди! Самый драгоценный клад - это наша Земля! Любите и берегите ее!”

- Вот это клад так клад! - раздался чей-то тоненький голосок.

Люди подняли глаза и в ветвях тополя увидели маленького гнома.

- Ведь им можно одарить все человечество! И это сокровище я дарю вам всем!!!

Градан увидел, как комета Галлея стала стремительно приближаться.

- Она пришла за мной! - Гном прыгнул на своего деревянного коня, тот оторвался от земли и, широко распластав выросшие крылья, понес Градана к комете...

- Прощай, друг! Спасибо за все!!! - махнул рукой дед Филька. - Мы никогда не забудем твой завет!