Ультрафутура

/Олег Мавроматти,Боряна Росса (Драгоева) «УЛЬТРАФУТУРО МАНИФЕСТ»Производство группы «УЛЬТРАФУТУРО», Болгария, 2004, 35 мин./

---
Современный человек, живущий в эпоху медийных технологий и лишенный привычных гуманистических ориентиров, не просто растерян. Он подавлен и раздавлен тем информационным шумом, который обрушивается на него буквально отовсюду. В попытке противостоять этой новой реальности современные художники пускаются в различные крайности и то отвергают, то провозглашают наступление новой пост гуманистической реальности. Количество направлений в современном искусстве растет пропорционально количеству художников. Непримиримые противники закидывают друг друга манифестами, торпедируют инсталляциями, бомбардируют перформансами. В результате – лишь усиливают и без того невыносимый медиа-шум.

В свое время Маринетти* (а вслед за ним Риффеншталь) провозгласили «рождение нового человека». Что из этого вышло? В своей работе «Мой ответ Маринетти» (1983г.) Г. Юккер исчерпывающе закрыл эту тему. Инсталляция представляла собой черный железный параллелепипед со спрятанным внутри магнитофоном, который бесконечно воспроизводил запись шумов, сделанную немецким хроникером во время Сталинградской битвы.

Современные ультра футуристы, типа Боряны Росса или Олега Мавроматти, как и все акционисты, выглядят столь же жалко, как и фундаментальные академики, типа Ильи Глазунова, или Шилова. Сходство, прежде всего в том, что и те, и другие – абсолютно не понимают действительности, в которой живут. Они растеряны, напуганы, отягощены неврозами и «чувством собственной важности», о чем и провозглашают на весь мир. Разница лишь в том, что первые продолжают делать вид, будто бы девятнадцатый век и не кончался, вторые же впадают в состояние фрустрации и кричат, что «все кончено».

На самом же деле, если принять за основу постулат о независимости искусства от политики, религии, науки и других родов деятельности человека, то ничего не «кончено». Задачи, стоявшие перед людьми искусства на заре гуманизма актуальны и по сей день. Эти задачи можно сформулировать следующим образом:

 1. Эволюция мышления в контексте эстетического мировосприятия;
 2. Развитие синкретического ощущения действительности.

Естественно, при этом не только возможны, но необходимы и синтез искусств, и взаимодействие с другими видами креативной деятельности (наука, религия, PR). Вопрос в том, что является точкой отсчета в таком взаимодействии – искусство (эстетика) осмысливает те или иные идеи, или некие идеи оформляются при помощи искусства.

В 1909 году футуристы объявили о выходе за рамки искусства, «творчестве жизни». В результате (вполне последовательно) Маяковский создал «АГИТПРОП». Вопрос – это искусство? Ответ – нет! Это, как сказали бы сейчас, политический PR, очень качественный, сделанный талантливым художником. Противоположный пример: Сикстинская капелла, которая независимо от религиозного наполнения имеет собственное художественное значение, хотя по замыслу заказчика – это чистой воды пиар.

И не важно, когда, в каком жанре, в какой технике создано то или иное произведение. Важно, как оно соотносится с внутренними законами искусства, и тем, что его окружает.

Современное искусство (то есть те направления, которые возникли в 20-м веке), существует по законам, сложившимся еще в эпоху корифеев: Малевича, Кандинского, Белого, Пикассо, Эйзенштейна…

Закон первый: один автор – один гимек (фишка, стиль).

Закон второй: искусство стремится к «творчеству жизни» через создание синкретических произведений, или теургических актов.

Закон третий: вовлечение публики в действо может быть только добровольным и на территории, отделенной от обычной жизни (театр, галерея и т.д.).

Парадокс – с одной стороны, в своих манифестах современные художники отвергают саму возможность применения каких-либо законов к творчеству, с другой – искусство невозможно без правил. Иначе это не искусство, а материал для психоаналитика.

Другое дело, что законы современного искусства для всех, а для каждого – свои правила, свой метод. И нечестно было бы «судить» Пригова по «законам» Уорхолла, а Фассбиндера сравнивать с Курехиным. Но когда мы берем Боряну Драгоеву и Олега Мавроматти и начинаем оценивать по внутренним законам их направления – «актуального искусства» (экшн), то оказывается, что они, пользуясь внешне языком этого метода, создают нечто, являющееся чем-то другим.

Во-первых, акции неповторимы и неповторяемы по определению, так как этот метод является логическим продолжением и развитием хэппининга. То есть это сюрприз, розыгрыш, который, следовательно, совершается без предупреждения и не может быть повторен дважды. В отличие от перформанса – поставленного действия, тяготеющего по жанру к театру.

Во-вторых, пафос актуального искусства построен на шоке. Естественно, что за сильным шоком не может следовать слабый, его зритель просто не почувствует. Шок вызывают нарушения табу. Соответственно, и нарушения табу должны идти по нарастающей. Если оставить за скобками эксперименты футуристов и дадаистов, современный акционизм начинался в 60-х годах с флэша – появления нагишом в общественных местах.

А потом произошло нечто… Палестинский шахид, протестуя против Израильской оккупации, сжег себя во имя Аллаха. Можно ли считать это актом творчества? Исходя из стремления современного искусства к синкретическим и теургическим актам, безусловно, да! Просто шахид пришел к этой форме выражения своих эмоций на 10 лет раньше, чем до этого дошли бы художники, последовательно нарушая табу. Но пришел он к этому не по пути искусства, а по пути религии. Творческим актом его поступок становится еще и потому, что он совершил насилие над СОБОЙ, не затронув никого физически, но в присутствии многочисленных зрителей и телекамер, растиражировавших этот акт как шокирующее изображение. Так что же такое должен совершить художник-акционист, что было бы столь же шокирующим? Естественно, что наиболее «продвинутые» художники этого направления, понарушав оставшиеся табу, перебрались в более четко очерченные и менее рискованные жанры.

И вот в 00-х годах нам предлагают нечто, что могло бы существовать в СССР 80-х в силу информационной и культурной отрезанности. Да и существовало – в Питере, на Пушкинской 10. И заглохло к середине 90-х естественным путем.

Теперь к этому пришивают освеженный модой на «Матрицу», слегка протухший еще в конце 80-х (на Западе) придаток «кибер-панка» и, упаковав в модную обертку «видеоарта», продают нам как новый продукт – «УЛЬТРАФУТУРИЗМ».

P.S. Кстати, альбом группы «Депеш Мод» – «Ультра» был записан, если не ошибаюсь, в 1995 году.

©Рихард Остроумов
Впервые опубликовано на www.cinefantom.ru, 27 октября 2004г.

---
*МАНИФЕСТ ФУТУРИЗМА

 1. Мы намерены воспеть любовь к опасности, привычку к энергии и бесстрашию.
 2. Мужество, отвага и бунт будут основными чертами нашей поэзии.
 3. До сих пор литература восхваляла задумчивую неподвижность, экстаз и сон. Мы намерены воспеть агрессивное действие, лихорадочную бессонницу, бег гонщика, смертельный прыжок, удар кулаком и пощечину.
 4. Мы утверждаем, что великолепие мира обогатилось новой красотой - красотой скорости. Гоночная машина, капот которой, как огнедышащие змеи, украшают большие трубы; ревущая машина, мотор которой работает как на крупной картечи, - она прекраснее, чем статуя Ники Самофракийской.
 5. Мы хотим воспеть человека у руля машины, который метает копье своего духа над Землей, по ее орбите.
 6. Поэт должен тратить себя без остатка, с блеском и щедростью, чтобы наполнить восторженную страсть первобытных стихий.
 7. Красота может быть только в борьбе. Никакое произведение, лишенное агрессивного характера, не может быть шедевром. Поэзию надо рассматривать как яростную атаку против неведомых сил, чтобы покорить их и заставить склониться перед человеком.
 8. Мы стоим на последнем рубеже столетий!.. Зачем оглядываться назад, если мы хотим сокрушить таинственные двери Невозможного? Время и Пространство умерли вчера. Мы уже живем в абсолюте, потому что мы создали вечную, вездесущую скорость.
 9. Мы будем восхвалять войну - единственную гигиену мира, милитаризм, патриотизм, разрушительные действия освободителей, прекрасные идеи, за которые не жалко умереть, и презрение к женщине.
 10. Мы разрушим музеи, библиотеки, учебные заведения всех типов, мы будем бороться против морализма, феминизма, против всякой оппортунистической или утилитарной трусости.
 11. Мы будем воспевать огромные толпы, возбужденные работой, удовольствием и бунтом; мы будем воспевать многоцветные, многозвучные приливы революции в современных столицах; мы будем воспевать дрожь и ночной жар арсеналов и верфей, освещенных электрическими лунами; жадные железнодорожные вокзалы, поглощающие змей, разодетых в перья из дыма; фабрики, подвешенные к облакам кривыми струями дыма; мосты, подобно гигантским гимнастам, оседлавшие реки и сверкающие на солнце блеском ножей; пытливые пароходы, пытающиеся проникнуть за горизонт; неутомимые паровозы, чьи колеса стучат по рельсам, словно подковы огромных стальных лошадей, обузданных трубами; и стройное звено самолетов, чьи пропеллеры, словно транспаранты, шелестят на ветру и, как восторженные зрители, шумом выражают свое одобрение.

©Ф.Т. Маринетти
Впервые опубликовано в Le Figaro, 20 февраля 1909г.