О нецензурной брани в литературе

Современная литература переживает очень бурное время. С разрушением прежнего тоталитарного режима в пух и прах разбились многие государственные институты, необходимые для упорядочивания общественной жизни. Провозглашение гласности смертельно протаранило царствующую в прошлом цензуру. Эйфория, охватившая литературные круги дает знать о себе до сих пор. Свобода слова опьянила порабощенные ранее умы. Все запреты сняты. Пиши, что хочешь! Ругай прежнюю и нынешнюю власть, восхваляй русских царей, ругай большевиков и Ленина, восхваляй белую армию и ее генералов, ругай Россию и ее народ, восхваляй США и Европу. Это в политике. В области человеческих отношений раскрылись бездны криминала: мафия, проституция, наркомания. Главными героями современной литературы стали убийца, пьяница, бабник. В многочисленных журналах и книгах все об одном и том же: о сексе, крови и воровстве. Желтая пресса, желтая литература. Кстати, всем известные учреждения для сумасшедших так же прозываются – желтыми. Не случайное ли то совпадение? За считанные годы все перевернулось с ног на голову. Повальное сумасшествие. Нравственность в загоне. Разврат – воспевается. В кино, литературе, на сценах театров, в телепередачах, журналах. Откровенным шоком стало допущение в общественных местах нецензурной брани. Раньше за такие проступки подвергали административному штрафу. Теперь – аплодируют! В театре Виктюка благой мат считается не только необходимым элементом художественного замысла, но и привычным довеском для стимулирования театрального процесса на репетициях. Стал обычным. Что же это такое: духовное обнищание или некое творческое прозрение, взлет? Даже у нобелевского лауреата Иосифа Бродского в стихах немало матерщинных вставок. Зачем? Неужели столь беден великий русский язык, чтобы не найти для своих мыслей и чувств подобающих выражений! А как усердствуют издатели и пресловутые искатели эротических творений прошлого. Поднят из подпольной тьмы неумирающий Барков, созданы целые серии «озорной» поэзии, включившие в свои списки Пушкина и Лермонтова с «соответствующими» картинками, печатаются сборники народного матерщинного фольклора. Для чего?! Для просвещения? Но не есть ли просвещение обретение света, т. е. полезного для дальнейшей жизни знания? Но какое знание получает читатель, вникая в смысл похабных поделок? Нецензурная брань и так широко распространена среди людей, а литература, таким образом, только усугубляет существующее положение. Небезынтересна будет следующая выдержка из статьи Н.К.Рериха «Жестокосердие»:
«Очень легко вводятся в обиход грубые, непристойные слова. Называются они нелитературными. Иначе говоря, такими, которые недопустимы в очищенном языке.
В противовес очищенному языку, очевидно, будет какой-то грязный язык. Если люди сами говорят, что многие выражения не литературны, и тем самым считают их грязными, то спрашивается, зачем же они вводят их в обиход? Ведь хозяйка или хозяин не выльют среди комнаты ведро помоев или отбросов. Если же это и случится, то, даже в самом примитивном жилье, это будет названо гадостью. Но разве сквернословие не есть то же ведро помоев и отбросов?..
Привычка грубостей, сквернословия и кощунства развита до такой степени широко, что ее даже попросту не замечают. Если люди вспомнят все существующие кощун¬ственные анекдоты, вызывающие такой потрясающий хохот, то не покажется ли странным, что сегодня эти же люди идут во храм, якобы для молитвы, а назавтра лишь ухищряют свое потрясающее сквернословие?
Никто не будет отрицать, что грубость вторгается очень незаметно. Давно сказано — «Сегодня маленький компромисс, а завтра большой подлец». Всякая грубость потрясает не только своей жестокостью, но и бессмысленностью. Невозможно представить себе ничто более бессмысленное, неже¬ли сквернословие.
Часто люди фарисействуют, будто бы болея о потере чистоты языка, но разве сами они не потворствуют подчас именно этим нелитературным отбросам и загромождениям?..
 Разве так уж трудно не грубить, не сквернословить?..»
Но, похоже, для многих из нас это такая же непосильная задача, как бросить курить или пить. Привычка сквернословить крепко въедается в сознание человека. Но при определенном усилии можно избавиться и от нее. В противном случае мы имеем дело с безволием и распущенностью.
К сожалению, матерщина не есть привилегия какого-либо одного человеческого возраста. Ею больны многие из нас – от мала до велика. Беда в том, что для многих человеческих кампаний мат является одним из самых существенных объединяющих начал. Он – особый язык тусующихся людей, его основа. А так называемый сленг – только придаток, внешняя более приличная оболочка. Подобное явление распространено очень широко. И поскольку каждый человек как существо общественное стремится примкнуть к какой-либо группе людей: в быту, на работе, на отдыхе, ему, чтобы не прослыть белой вороной, приходится перенимать традиции данной группы. В частности, умащать свою речь хотя бы некоторой долей мата. Иначе, выживут, заедят. Любопытно, что в подобных коллективах стремление к совершенствованию, внутренней чистоте считается чем-то зазорным: чо, ты, мол, выпендриваешься! Потому редко кто сохраняет собственное достоинство. Чаще всего поддаются влиянию среды. Не потому ли матерщина является одной из особенностей русского человека и нисколько не изживает себя?
Кроме того, в нашу речь, а значит и литературу, незаметно внедряется язык уголовного мира – «феня». То, что было раньше запретно, ныне с азартом вылезает наружу и диктует свои условия. Толпе это интересно, любопытно. Потому-то воротилы-уголовники становятся кумирами нынешней молодежи. Процветает уголовный шансон. Воспевается уголовная романтика. Поощряется месть. Все на низком, грубом уровне. Так уголовный мир пытается наполнить своими образами мировоззрение внимающего ему человека. Будто иного взгляда на вещи и не существует. Жутко. К несчастью до этакой романтики падка современная молодежь. После крушения Советского Союза старшее поколение частично или полностью потеряло прежние нравственные ориентиры, и выросшие дети в наследство не получили ничего стойкого, серьезного и полезного. В результате, им приходится питаться тем, что подает улица и средства массового вещания. В том числе и литература, которая погрязла в похоти и сквернословии.
Как известно, сквернословие порицается с древнейших времен. В Библии, индусских и буддийских писаниях, у мусульман и в Китае сквернословие считается порочным явлением. Но почему? Какая разница в том, как человек выражает вслух свои мысли? Думается, на то служат причины нравственного порядка. В первую очередь. Ведь в нецензурной брани мы обнаруживаем унижение бранимого. Недаром в мате скопились самые низкие, наиболее грубые и ранимые образы и выражения. В унижении проявляется попытка самовозвышения, а порой некоего отмщения за нанесение мнимой или реальной обиды. Нецензурная брань подобна секире или палке в руках бранящегося. Но если бы мат раздавался только в экстремальных ситуациях – в ссорах и спорах – было бы полбеды. Однако мы слышим его повсюду. У некоторых людей матерщинные слова стали необходимым элементом их речи. Слова-связки. Без них они превратятся в молчунов. К чему это ведет? К колоссальному обеднению речи, а значит и воображения. А каково воображение человека, таковы его замыслы и поступки. Постоянная матерщина заостряет внимание человека на произносимом. Его мысль непрестанно вращается вокруг потребностей «ниже пояса»: выпить, накуриться, своровать, совокупиться. Вольно и невольно. Таким образом, нецензурная брань нисколько не возвышает человека, не делает его более культурным и духовным. Наоборот, унижает. Брань и подлинная Культура – вещи несовместные. Когда, так сказать, культурный человек не гнушается, как в быту, так и в творчестве, применением мата – о его культурности можно смело забыть. Это с одной стороны.
Также, можно заметить, что некоторые слова положительно влияют как на слушателей, так и на говорящего: успокаивают, дают радость, бодрость, здоровье. Наоборот, сквернословие – раздражает, подавляет и вносит дисгармонию. Весь организм человека словно резонирует на произносимые слова. И не подобно ли осколкам стекла по камню скрежещет каждое бранное слово по нервной системе человека? Находясь в подобной атмосфере несложно заболеть, ведь, как известно, - все болезни от нервов. Ослабленная нервная система легко поддается воздействию самых различных инфекций. Не зря, очевидно, древние славяне считали, что бранные слова несут на себе функцию проклятья. По их мнению тот, кто произносил эти слова, призывал на себя, своих детей и свой род беду, привлекал духов зла. Будучи одним из элементов древней магии «благой мат» применялся мужчинами только во время обрядов и ритуалов для "вызова родовой силы". Употребляли эти слова лишь 16 дней в году, а также на поле брани, в остальное время они были под строжайшим запретом . А что происходит у нас? С поводом и без повода – мат повсеместен! Неужели это никак не сказывается на нашем здоровье? По счастью, наука не миновала этот вопрос.
«В институте проблем управления РАН кандидат биологических наук П. П. Гаряев и кандидат технических наук Г. Г. Тертышный изобрели аппарат, который пе¬реводит человеческую речь в электромаг¬нитные колебания. Они проследили, как эти электромагнитные колебания влияют на растения и на молекулы наследствен¬ности человека - ДНК. Эксперимент с облучением бранными словами много лет проводился на семенах растения арбидопсис. Почти все они погибли. А те, что выжили, стали генетическими урод¬цами. Эти монстры, перенеся множество болезней, передали их по наследству. Через несколько поколений потомство полностью выродилось. Проведен был и прямо противоположный эксперимент. Ученые «благословляли» семена, убитые радиоактивным облучением в десять тысяч рентген. И вот, перепутавшиеся гены, разорванные хромосомы и спирали ДНК встали на свои места и срослись. Убитые семена ожили.
Результаты изучения влияния слов на человека были аналогичными. Выясни¬лось, что когда человек часто ругается, сквернословит, то его хромосомы корежатся и гнутся, гены меняются местами. В результате молекулы ДНК начинают вырабатывать противоестественные про¬граммы самоликвидации, которые передаются по наследству. Сквернословие обладает качеством блокирования созидательных процессов в организме. Таким образом, постепенно может происходить вырождение рода, и даже целой нации, от, казалось бы, «безобидных» бранных слов. Ученые при¬шли к ошеломляющему выводу - ДНК воспринимает человеческую речь. Его волновые «уши» прямо-таки приспособлены к улавливанию звуковых колебаний. Причем замечено, что влияние слов не зависит от их силы. Слова могли произно¬сить или громко, или шепотом, или даже мысленно - эффект оставался одинаковым. Пушкин когда-то писал своей жене: «Не марай душу чтением французских романов». Наш современник разве что улыбнется этому наказу гения, а зря. Молекулы наследственности получают и акустическую, и световую информацию: молчаливое чтение доходит до клеточных ядер по электромагнитным каналам. Один текст оздоровляет наследственность, а другой ее травмирует. Молитвенные слова пробуждают резервные возможности генетического аппарата. Из христианской литературы мы знаем, как нередко благодаря молитвам святых исцелялись безнадежно больные и воскресали мертвые. Причем благословение праведников распространялось не толь¬ко на конкретного человека, но и на его потомков. Так, нашему генетическому аппарату совсем небезразлично, о чем мы думаем, говорим, какие смотрим телепе¬редачи и какие читаем книги. Все впеча¬тывается в волновую генетическую про¬грамму, оказывающую непосредственное влияние на наше здоровье и нашу жизнь» . Таким образом, нравственные поучения древних получают современное научное обоснование. Если мы желаем иметь здоровое потомство, не пора ли отучаться от мата?
Но кто нас может этому научить: государство? Однако на власти надейся, сам не плошай! Как не верти, политики и законодатели сами должны в совершенстве владеть достойной речью, быть примером ее. К сожалению, на практике видится обратное. Достаточно вспомнить лидера ЛДПР. Грубость. Грубость. Грубость. Практически всюду. Культура, подлинная и достоверная, - в загоне, на вторых и третьих ролях. О ней вспоминают лишь на презентациях и светских приемах, а в повседневной жизни и нередко на работе маска благочинности слетает как пух. Нельзя культуру, а точнее, культурность, заменить лицемерием. Культурность не одежда, которую по желанию можно одеть или снять. Это особое состояние души, искреннее, открытое сердце. Не рассудок – поклонник инструкций, а сердце – горящее, действенное, готовое к насыщенному творчеству. Таким образом, обрести подлинную культуру поможет то, что пробуждает человеческое сердце и такие его составляющие, как совесть, стыдливость, ответственность, чувство справедливости и красоты. Потому недаром существуют искусства и, в частности, литература. Насыщаясь творениями настоящего искусства, медленно, но верно человек утончает свое существо. Подобно шелухе спадает грубость и заменяется более утонченными мыслями, чувствами, желаниями. Сознание возвышается над прежним состоянием души. Чем больше таких взлетов, тем сильнее пропитывается человек высокой культурой. Она становится не придатком (а ля лицемерие), а необходимой частью его сознания, основой. К несчастью, современная литература, то бишь ее творцы – писатели и поэты, далеко не всегда могут быть носителями подлинной культуры. Ответственность перед читателем за слово сказанное забывается. Бездуховностью, бессердечием, жестокостью и обманом пропитаны многие книги. Но в подлинно духовной литературе царит атмосфера жизне- и человеколюбия, царит здоровье и радость. Пусть не явно. Ведь порой писателю приходится обращаться к очень больным и невеселым темам. Но радость и любовь, как основа нашего бытия, незримо присутствует в таких творениях. В них – залог будущего. Когда же автор в своих художественных произведениях обращается к нецензурной брани, это скорее всего говорит о его духовной бедности и безвкусице. Ведь без мата средствами русского языка, если то требует художественный замысел, вполне можно выразить любую брань. Тем более, часто смысл не в самой брани, а в тех чувствах, которые довлеют над героями. Обращение к матерщине – издержки натурализма. Чем страшен натурализм? Подробнейшим выписыванием сцен он возбуждает в читателях те чувства, которые владели героями этих событий. Особенно журналистский натурализм. Такие журналисты в буквальном смысле вызывают к жизни те силы, которые действовали в тот момент. Древние люди были намного разумнее нас, современных, цивилизованных. Недаром жизнь Иисуса Христа и, в особенности, его казнь лишена натуралистического лоска. В ней, как находят ученые очень много символизма, что вполне сродни истинно художественным приемам. То же обращение к матерщине ничего полезного не приносит. Безответственное и невежественное вызывание «родовой силы» является сущим проклятием русского человека. Это пора понять.

Нынче в моде желтая литература. Желтый цвет – цвет осени. Символ зрелости и старости одновременно. Но как раз зрелости в желтой литературе не ощущается. Наоборот, видится полная безответственность. Хочется сказать ребячества. Но, думается, тут дело куда серьезнее. В этом ребячестве больше старости, ветхости, упадка, типичных для вышедших из ума стариков! Почти или полностью выветрен дух целомудрия и простоты. Легкость и живость духа неведома. Можно ли без этих духовных основ созидать настоящую литературу? Пора прочувствовать священность слова сказанного. Только тогда мы сможем возродить утерянные ценности и утвердить новые – вечные, непреходящие.