Письмо

Звонок в дверь был назойливо настойчив, так появляются на твоем пороге менты, агенты сетевого маркетинга и злые соседи. Обычно я не открываю, но сейчас сохранился остаток сил из-за до конца не сожженного в топке организма вчерашнего самогона.
- Кто там?
- Вам письмо с уведомлением.
Неужели судильник, что уже выселяют сволочи, не пойдешь, все равно решат все без тебя и выкинут в общагу за неуплату коммунальных платежей. Секунду колебался, но любопытство взяло вверх. Открываю – урод пенсионер в мешковатой, серой одежде.
- Распишитесь. Получите.
Что это? Послание из других миров, не суд, какое-то общество «Газон». Вскрываю заклеенный конверт.
«Уважаемый господин Кузнецов Н.Н. Вам необходимо подтвердить членство в нашем акционерном обществе, предоставив необходимую документацию в офис…, комната…, телефон…».
Что это? Бред, вариант белой горячки? Неужели утром, глюки обычно посещают меня вечером и начинаются с чувства неопределенного страха. А сейчас я еще выдыхаю, вчерашний, соседский самогон и здоровье можно назвать нормальным.
Озарение, прошлое, другая жизнь, жена, теща, Ельцин, Чубайсы, ваучеры. «МММ», «Первый ваучерный», безумная реклама, безумные лица людей. Это сейчас мы все знаем и ни во что не верим. А тогда наивные дети социализма срывали экстаз. Радио не может врать, телик не может врать, страна лохов. Жена с тещей вложились в какое-то говно из руководителей которого, выросли современные российские банкиры. А я уже решил продать свою бумажку в коммерческом ларьке и купить пару пузырей горькой, но помешали менты. Вернулся домой трезвый и злой и сунул в морду тещи акцию местного фонда «Газон», снимавшего офис на первом этаже нашего дома. Потом моя бывшая со своей мамой получали по почте семена каких-то растений. Я же изредка, первый год, видел по местному телевидению жирного, очкатого начальника «Газона», который ныл, что пока дивидендов нет, но они сделали выгодные вложения в местную канализацию и скоро бабки будут.
Улыбнувшись прошлому, потрогав небритость на щеке, я пошел из дома по направлению к разливочным. Сегодня суббота и пролетарии лечатся после пятницы. Может, кто и нальет на халяву полтишок или соточку.
Вернувшись в хорошем настроении, без подбитого глаза и разбитых губ, я обнаружил поджидавших меня в подъезде пару пацанов бандитского вида. На удивление со мной пошел очень вежливый базар.
- Господин Кузнецов (Меня вообще так хоть кто-то называл?) мы хотим обратиться к вам с выгодным предложением. Продайте вашу акцию, а мы оплатим все ваши долги коммунальным службам.
Мне сегодня определенно везло, срубленная на халяву сотка не тормозила шарики в голове.
- Уважаемые, я ее куда-то потерял, если найду, дайте телефончик, отзвонюсь.
Дома я стал лихорадочно копаться в ворохе старых бумаг. Аттестат о среднем, военный билет министерства обороны СССР, красные корки универа. Надо же, еще не пропил. Вот оно – синяя бумажка под номером с росписью вероятно жирного очкарика из телека. Что-то здесь не так! Надо идти в офис. Хорошо на улице лето. Можно, наконец, постирать джинсы, намазать древние туфли гуталином, одеть официальную рубашку, предназначенную для использования на похоронах, хорошо я ее не загадил сальными пятнами и не наделал дырок с помощью сигарет. Бумаги аккуратно свернул в трубочку и завернул в старую газету. Хорошо на улице лето. Пять остановок до офиса – ерунда. И мои последние бабки не остались в душной, потной тесноте маршрутного такси.
Офис называется, здравствуй Басаев. Бывшее НИИ, точнее его «столбик». Старая вертушка проходной. Старый вахтер в будке с педалью.
- Стоп! Куда?
- Комната №…
- Проходите.
Запущенная многоэтажная «свечка». Ремонта, вероятно, не было со времен Горбачева. Один плохо работающий лифт, пыльные лестницы, комнатки, сданные бизнесу в аренду. Первый этаж под аптеку и «пивняк» с отдельными входами. Загаженный сортир. Охраны-ноль. Вноси хоть тонну взрывчатки. В коридорах курят офисные мальчики. В углах сморщенные жестянки из под пива.
Захожу в офис.
- Что хотели мужчина?
 Жалкое насекомое под лупой сытых натуралистов.
- Я акционер.
Сцена безмолвия и неопределенности. Я выкладываю их письмо, акцию, паспорт. Лица искажаются, глаза офисных мальчиков как после дозы психотропного дурмана. Кто-то уже лихорадочно нажимает кнопки телефона. Голоса становятся подобострастными.
- Ваша фамилия, да вы действительно в членах пайщиков «Газона». Пройдите к нашему юристу, чтобы он подтвердил ваши права.
Юрист – молодая шлюха или чья-то дочка. Черепашьими темпами роется в базе данных, сверяет номера и числа, фамилию и паспорт. Не ранее чем через полчаса разродилась.
- Поздравляю.
Тут же в кабинет врывается один из офисных мальчиков.
- Господин Кузнецов, с вами хочет встретиться председатель правления совета директоров.
Меня трогательно, с почетом выводят из «свечки», сажают на «мерс» и везут куда-то в другой мир. Мир, где чистое, голубое небо, отремонтированные дороги, высокие заборы, прячущиеся замки - особняки. Мир, выхвативших из рук придурковатой России счастливый билет. Здесь можно играть на биржах, ездить на выходные к теплому морю или на горнолыжный курорт. Отдельный микрогород клопов, сосущих землю, взрастившую их, и тогда быдло, такие как я, лишь недоразумение, нелепый анекдот, случающийся в их жизни.
Заводят к бассейну. Вот и он наяву – рыхлый, одутловатый мужик из телека. Начал издалека. Мол, прошло много времени, и даже Чубайс внешне сильно изменился. Мне очень повезло в странном бинго с названием российская жизнь. «Газон» был маленьким фондом для местных, мелких, вороватых чинуш. Они давно выкупили все акции у населения и взяли контроль над разрушающимся местным заводом бытовой радиоэлектроники. От завода ничего не осталось, кроме пустых бетонных сараев. Но люди из местной администрации не дураки и выяснили, что все купят японцы, чтобы собирать свои цветные телики. « Газон» стал очень дорогим, так, как показались вдалеке лимоны зеленых денег. Таким образом, никчемный ваучер, превращенный в акцию получил реальную цену. И чем больше будет акций у толстых дядей, тем больше зелени ляжет в их широкие карманы. Я насекомое, меня можно раздавить, дешево купить, съесть, ограбить. Просто в преддверии переговоров и торгов нужна тишина и отсутствие скандалов. Чтобы не возникали лишние вопросы, как появился «Газон», как к нему попал завод, что стало с оборудованием и рабочим классом. Со мной решили разобраться мирно: сто штук деревянных за странную акцию, странного «Газона».
Взвесив перспективу внезапного несчастного случая и реального хруста вкусных бумажек, я сразу согласился, предвкушая то количество алкоголя, которое вольется в мой жаждущий организм.
Прошло всего несколько часов, бумаги у нотариуса подписаны и на мой внезапно открытый счет переведена оговоренная сумма. Я даже не стал бухать и следующим утром заплатил штук двадцать по долгам в разные предприятия родного ЖКХ. Мое отражение в зеркале грустно смотрело на опустившееся, грустное лицо алкаша средних лет. Напиваться пьяным сразу расхотелось. Затем возникли мысли обновить гардероб, сделать микроремонт и может начать новую жизнь. Я собрал ворох мусора и поплелся его выносить. Вчерашние парни, любезно предоставившие телефон для дозвона начали избивать меня палками, про которые в газете я прочитал, что они имеют отношение к спортивному снаряжению для сложного. заокеанского, игрового вида спорта. Сознание отключилось сразу со звуком лопнувшего черепа. Последней мыслью, скользящей в небытие, прозвучало, у меня вчера было еще время выпить.