Французский коньяк

        Французский коньяк

                (- Да ни хрена там уже не осталось!!!)

Как-то забросила меня нелёгкая в Псков, откуда я возвращался на своей убитой машине. В надежде быстрее вернуться домой, наматывал я на кардан километры, ломая карие очи о в дрыбадан разбитое асфальтовое покрытие.  До Москвы  ещё было порядком, я проголодался и решил подкрепиться в придорожном кафе под Великими Луками.
Великолукское кафе встретило меня совершенно непринуждённо и ненавязчиво. Бросив  оценивающий взгляд в мою сторону, в углу сонно зевнула местная проститутка, официантка тем временем увлеченно уставилась в телевизор, а пара посетителей лениво ковырялась вилкой в редком салате.
Моим соседом  за столиком оказался серьёзный мужик литовец по имени Кястутис, с которым мы познакомились и разговорились. Кястутис был дальнобойщиком, на своей белоснежной фуре он вёз дорогущий  французский коньяк.
Обед у литовца был – царский. Он степенно улепётывал шашлык и прочее дорогие яства, ни в чем совершенно себе не отказывая.
- Да-а-а-а… - дожевывая очередной кусок шашлыка, степенно протянул мне сосед по столику. - Какие же у вас плохие дороги в России – запивал он шашлык  натуральным кокосовым соком.
- Плохие… - сочувственно поддакивал ему я, колупаясь вилкой в простецком омлете с яичницей.
- А что же они у вас такие плохие…? – продолжил неторопливый диалог дальнобойщик.
- Не знаю… -  как в небо окунулся я в его большие голубые глаза. - Я их не строю и ими не ведаю….
- И коньяка у вас настоящего французского, наверное, тоже нет, одни подделки, наверное…
- Наверное… -  кивнул я в ответ головой и пожал неопределённо плечами.
- Бодяжат коньяк, наверное…
- Наверное, бодяжат…

Мы вышли из кафе, Кястутис похвастался мне белоснежной фурой марки "Рено" похлопав огромный корабль дороги по гладкой блестящей  поверхности.
Фура у литовца и вправду была шикарная. Новенькая, последней модели, с разными турбонаддувами и прочими прибамбасами, не то, что моя маленькая «Газелька». Трубы у неё были никелированные, гаечки на колёсах блестели и отливали на солнышке ярким лучиками, слепили своим сиянием счастливого обладателя автомобиля. Груз был срочный и дорогой, который Кястутис вёз по какому-то спецзаказу, а стало быть, и рейс выгодный.
- Смотри, не растряси коньяк по нашим дорогам, а то Россияне не попробуют  французского коньяка – на прощание пожал я руку литовцу.
- Не растрясу – как-то надменно он засмеялся в ответ, широко открыв рот с яркими белыми зубами.

Кястутис был серьёзный мужик, и шутки он не шутил, ведь он вёз настоящий французский коньяк, и этим было всё сказано.


Я сел в машину и тут в мою душу потихоньку стали закрадываться малюсенькие сомнения и непонятки. Кястутис за столиком так уверенно говорил о наших плохих дорогах, от чего у меня создалось впечатление, что он давно уже ездит в Россию, а он, оказывается,  здесь в первый раз и только что переехал границу. Он, как потом выяснилось, от границы отъехал всего-то сто километров ещё по хорошей дороге совсем не имея никакого представления… о плохой? А там дальше в сторону Москвы был трёхкилометровый участок, где куски асфальта вывернулись поперёк дорожного покрытия, а езда на этом участке представляла собой простой сущий ад. Это нельзя  было назвать ямами или же выбоинами или просто плохой дорогой. На этом участке была не езда, а мука, на первой передаче постоянно нужно было работать сцеплением на грани остановки машины, во время таких манёвров автомобиль перекатывался с очередного перевёрнутого асфальтового куска и угрожающе кренился с боку на бок как корабль во время сильного шторма, о чем литовец позади меня даже и не догадывался. Наверное, он ещё и не знал, что такое плохая дорога.


Я выехал раньше его, впереди меня ждал "любимый" участок,  я сидел и рулил с завистью, представляя себе, как здоровенный и смелый мужик Кястутис в своей комфортабельной фуре легко и весело давит ногой на акселератор, вваливая машине газу поболее, как профессиональный водитель.
Тут в боковое зеркало заднего вида я увидел его белоснежную фуру, которая, вся, сияя и сверкая фарами, уже догоняла меня на определённо больших скоростях.
Честно признаться, я был в большущем недоумении…  Может быть, если идти на фуре на такой скорости, то она, как бы это сказать, некоторые неровности и перелетает, может быть… но здесь был  совершенно иной случай.
Кястутис угрожающе меня догнал, от чего я чуть ли не съехал с дороги, он  легко обошел мою маленькую «Газельку» на прощанье, продудев мне в ухо  пароходным сигналом.
А то, что я дальше увидел, уму было просто непостижимо. Фура литовца стремительной молнией влетела на этот «плохой» участок дороги, на эту "стиральную доску", где её страшно вдруг затрясло, от большой красивой машины вдруг  отделилось черное облако пыли, потом запоздало загорелись и отвалились стоп сигналы, рессорные серьги, какие-то тяги, красивые никелированные трубы, запасные колёса, болты, гайки и прочие причиндалы. Фура испуганно завиляла передним мостом с лопнувшими колёсами, а потом сложилась ножницами и чудом едва не перевернувшись, остановилась.
Примерно через десять минут рядом остановился и я. Из высокой кабины Кястутис  выскочил как ошпаренный и так со  страху рванул воздух, что меня чуть ли не притушил. По его лицу пошли красненькие такие пятнышки, и по всему чувствовалось, что в душе у него началось серьёзное напряжение.
В прицепе ещё долго был слышан колокольный звон коньячных бутылок, сильно напоминающий звон бокалов. Дальнобойщик в полном недоумении стоял шокированный и никак не мог понять, как такое  могло произойти в принципе… А  из прицепа тем временем полились нежные коньячные ручейки, которые постепенно стали переходить в бурные дождевые потоки.
Видит Бог, как мне в эти минуты было жалко его…

Я подошел к одному из таких ручейков и попробовал на палец коньяк. Коньяк и вправду был – настоящий.
- Настоящий коньяк! – кивнул я Кястутису, который ещё не отошел от происшедшего.
- Чего…? – заторможено повернул он голову  в мою сторону.
- Коньяк говорю, хороший и настоящий…!
- Да…, настоящий коньяк… был…! - достал он смятую пачку сигарет из кармана.
И тут литовец выдал такую длинную и впечатлительную речь на совершенно непонятном мне языке, в которой больше проскакивали  русские матерные слова, нежели мне неизвестные, что от неё, от этой речи у фуры лопнуло ещё одно колесо, от неожиданности  мы оба сильно подпрыгнули.
- Чего теперь делать-то…? – вопросительно посмотрел на меня горе-водитель.
- Не знаю… - в ответ пожал я плечами. - Страховку теперь оформлять надо, груз-то, наверное,  застрахован...
- Да застрахован-то, застрахован, да не на все случаи… Теперь повесят на меня весь этот коньяк! – жадно затягивался сигаретой литовец.
- Ну, весь, наверное, не повесят, что-нибудь да осталось… – попытался я обнадёжить водителя.
- Да ни хрена там уже не осталось!!! – в досаде махнул литовец рукой.
- А ты кем работаешь-то? – вдруг кинул взгляд он в мою сторону.
- Да так… неизвестный писатель…
- Вот ты возьми всё это и напиши, про эти ваши плохие дороги…
- Да я уже написал… - развёл я руками.
- А ты возьми и ещё напиши…!
- Ну ладно, напишу… ещё раз – твёрдо пообещал я литовцу.
Тут Кястутис залез в кабину и вытащил здоровенную пластмассовую канистру литров на сорок. Он подставил её под один из коньячных ручейков, а когда нацедил полную, протянул мне.
- На, держи, да написать не забудь…
- Не забуду… - снова пообещал я водителю, и мы во второй раз крепко пожали друг другу руки. Я сел в машину, Кястутис дал мне отмашку и я потихонечку тронулся с места.

А аромат-то какой был… Прямо и не надышишься, ведь это был - настоящий французский коньяк!


Андрей Днепровский – Безбашенный.

7 июня 2006г