Барабалтай

 Спина рослой, пожилой уже женщины, в вырезе летнего платья похожа, - хотите верьте, хотите нет, на мужскую задницу. Сказать "ягодицы" будет просто неприлично. Спина эта, влажная от пота, ведь в троллейбусе давка и жарища. "Задница" жмется к лицу школьника - женщину теснят входящие на остановках пассажиры. Школьник рад бы не дышать испарениями, отчетливо исходящими от спины пожилой уже женщины в не по возрасту открытом платье, но яркий рюкзак за его собственной спиной застрял между неряшливым лейтенантом танковых войск и студентом с внешностью маломужественной, и не дает пацану отвернуться от запаха потеющей женской спины, на ночь обрызгиваемой фальсифицированным деодорантом "Палома Пикассо". Лейтенант дуреет от жары в форме, уставные его носки, не видные в гражданских туфлях, склизки уже с утра - синтетика, черт бы ее побрал! Да и туфли, хоть и не из дешевых, воздуха, подлюки, не пропускают. И партикулярная Футболка под кителем мокра, а на кителе золотые пуговицы разных оттенков - видать, бедолаге часто приходится ездить в троллейбусах. А у сидящего на сидении мужика возникла, похоже, эрекция - ни с того, казалось бы, ни с сего. Если на что и реагировать, то это на ноги этой двоечницы, наверное, какой-нибудь Марины из 11 "Б", которая то же сидит на сидении троллейбуса и мечтает о бутерброде с корейкой из холодильника. Ноги Марины просто обалденны безо всяких там подробных описаний, и она об этом знает, откуда и двойки в школе. Сидит Марина, а когда встанет, то на дерматине сидения, грязно-красном, останется возникшая от соприкосновения горячих кож, влага, так что интеллигентный дядя, мечтавший сесть и почитать в транспорте "Известия", .замешкался из-за возникшего чувства брезгливости, и неинтеллигентная распаренная тетя таинственного возраста и социального статуса опережает его и плюхается на влажное - высохнет, само отпадет, если и пристанет! Но тот мужик в упор не видит Марину, - говорят вам, давка в троллейбусе.
Только я, счастливчик, стоял у открытой Форточки, отгороженный от давки двумя чемоданами, принадлежавшими этой милой даме, что вошла в троллейбус у вокзала. И видел и мужскую эрекцию, и маринины ноги, и студента, и лейтенанта, и женщину со спиной, от которой не было спасения пацану.
Но дела мне ни до кого из них не было - я ехал к Ленуське в гости, пожрать и провести в удовольствие время, можно, и даже желательно, с изыском. Грубо говоря, я ехал за тем. А что, нельзя, что ли? Ленуськин муж, к нашему обоюдному, обратите внимание, удовольствию, был в отсутствии, его проблемы. Тем более, я, что, виноват? Я Ленуську, между прочим, еще раньше осчастливил своей персоной, до него еще, понятно? У нас, может, была любовь! Потом перерыв. А потом опять. А он, нахал, в перерыв вломился! Впрочем, чего это я оправдываюсь вдруг?
...У Ленуськи время бежит. Бежит, прямо скажем, как таракан под тенью подошвы домашнего тапка - и быстро, и обманчиво. Шарахнуто как-то.
- Подай мне трусы! Пожалуйста... - попросил я, и она подала.
- Сейчас пойдешь? - спросила Ленуська и почесала живот со смешным для меня пупком.
- Да, - ответил я и вдруг невнятно сказал: "Барабалтай".
- Что ты сказал? - удивилась Ленуська.
- Да так, ляпнул, не думая, - ответил я и поправил рукой в трусах. Я подумал, что, может, "барабалтай" - это нечто вроде существа из любимого Ленуськой мультфильма про Барабанозверя - она сама говорила, что это был ее любимый в детстве мультик. Или, может, Барабалтай -это кто- то, типа Шалтай-Балтая? А, может, "Барабалтай" - это какое-то ужасное и нечаянное слово, вроде "Лиомпа", которое придумал как имя для крысы умирающий из рассказа Бабеля? А, может, Барабалтай - это аббревиатура, расшифровывающаяся как "Будем артистичны, раскованны, авантюрны, будем абсолютно лучшими, талантливыми, авторитетными"? А "и" краткое, как говорится, для смягчения жюри.
- Больной, что ли? -- вдруг обиделась Ленуська, пакуя в лифчик красоту, - ляпаешь тут, не думая.
- Да что ты, Ленуська, я же просто, не в твой адрес..
- Ну, надеюсь, что не в мой, - смилостивилась она и поцеловала меня в пятку.
А я подумал, что "Барабалтай" родился в моей голове еще в троллейбусе, в транспортной давке, и это слово означает, наверное, хаос, по примеру неологизма братьев Стругацких "Массаракш" ?
В подобных раздумьях есть дьявольщина, наркотический эффект. Я уже простился с Ленуськой и поехал домой, а по дороге все думал про Барабалтай. Слово, как я выяснил, не склонялось, не имело рода и по числам не изменялось... Вообще, никак не изменялось и не видоизменялось, "барабалтай", и баста!
Может, это, все-таки, аббревиатура, но расшифровывается по другому, как "бардак араба лучше Таити", или "Бар, а бал, та еще, мля!" Да нет, это я уже дурею.
Нету такого слова - "барабалтай", это просто студент тот из троллейбуса неприятно поразил меня своим видом... Хотя, если подумать, с чего я взял, что он гомик? Ну, ехал парень, может, и действительно студент, ну, штаны в обтяжку, мода там эдакая... черт, барабалтай!
...А Ленуська, проводив меня, оделась и сварила себе, врушка эдакая, кофе. А мне ведь сказала, что кончился. И вот она села за стол и принялась смаковать - что кофе варить, что кайф ловить - это она мастерица, всегда такой была, дело прошлое, тело грешное. Глотала Ленуська черный кофе, а сама думала про барабалтай -она, дурочка, приняла таки это на свой счет. Я думаю, она думала примерно так: "Барабалтай - это что-то, наверное, вроде скороговорки типа "Кабысъябодырматрасик" - так ее один мальчуган в детском саду озадачил в счастливую пору. "Матрасик" - это было понятно, а вот "кабысъябодыр" остался неразгаданным, но в память врезался и ассоциировался с "кабы съел бы я", ну, хоть бы и тот же матрасик. А еще вспомнилось, что "кабысъядобырматрасик" нужно было произносить не иначе, как с "бешлюнин скоростника". Долгое время "бешлюнин скоростинка" оставалась для Ленуськи самостоятельной задачкой, не хуже Карла, крадущего кларины кораллы. Но друг детства, Димка, завалившись на спину и попеременно сгибая и разгибая загорелые голые и замурзанные ноги ("тараканить" - так он называл это действие, пребывая в описанной позе), объяснил, что "бешлюнин скоростинка" - это просто - "бешеная скорость", именно тот короткий детский выдох, на котором полагалось выплеснуть из себя восторг: "Кабысъябодырматрасик!"
А "Барабалтай", - думала Ленуська, допивая кофе, и сплевывая молекулы смолотых зерен, это он про меня, похабник. Мол, давай, баба, не болтай, лучше брата укатай". Или "пора, подруга, давай!" "Нет", - возразила она сама себе, вставая к раковине с пустой чашкой, - "он это называет по -другому. Не так похабно". Впрочем, "похабно" - это любимый термин малограмотных, у которых похабно звучат их умные Фразы. Это удовольствие, это искусство, подвластное недуракам, он называет по иному. "Время пить херши" - вот как он называет это, и я завсегда согласная, потому что не дура".
Пространный внутренний монолог Ленуська произнесла как сомнамбула, не чувствуя, как видоизменяется кожа пальцев, сунутых под достаточно горячую воду. Почти не существующие заусенцы вдруг разбухли, стали видными, как порок, проявляющейся в глазах после стакана портвейна, выпитого ни к месту, и не вовремя. Ленуська поставила мокрую чашку на клеенку стола и вытерла руки передником, висящим на гвозде.
Нет, она не была такой ненормальной, что бы дать себя сбить с толку какому-то маразму, чепухе, вроде "барабалтай", потому что закрыла кран с водой и у трельяжа повозилась с никелированной штучкой, взятой из косметички. И распаренные руки с благодарностью впитали свежий крем от "Магу kay", а косметику покупал и привозил муж.
"Ну и дурак ты, "барабалтай" - думала про себя Ленуська, но имела в виду меня, - "сам "кабысъябодыр", вот муж приедет - поцелуйчиком в подъезде будешь обходиться". И она сама расхохоталась, представив, как я обхожусь в подъезде поцелуйчиком, это я-то, молодой, холостой и работающий в женском коллективе. А потом Ленуська села перед включенным телевизором и только во время рекламных роликов - пять перерывов за час сорок минут фильма, дважды мельком вспомнила про "барабалтай".
А я про "барабалтай" больше не думал вообще - потому что вылез уже из троллейбуса и зашагал к своему дому, где так же ожидал меня телевизор - только фильм меня интересовал совсем другой. А троллейбус, который поехал дальше, был, кстати, в этот вечерний час, на удивление пуст.

А.Рувинский, Волгоград.
21.11.96. - 5.12.96.