Крит. замечания к рассказу Мануйлова Похмелье

(письмо в редакцию журнала "Молодая гвардия").

Предлагаю вашему вниманию критические замечания к рассказу гражданина (далее – гр.) Мануйлова «Похмелье», напечатанному в журнале «Молодая гвардия», №5-6 2001г.

В принципе данный рассказ является сплошным враньём: и техническим, и психологическим. Излагаю свои замечания по ходу содержания рассказа.

1.Звания старшего лейтенанта явно маловато для Дмитриева. Из училища его выпустили лейтенантом, он служит 6 лет с лишком и имеет опыт Халхин-Гола. Он – орденоносец (автор не счёл нужным уточнить, какой орден был у Дмитриева), что давалось на фронте только за успешные боевые вылеты. Он не склонен к выпивке, нет намёка на аморалку. Покрышкин (будущий трижды Герой Советского Союза и маршал авиации) кончил лётное училище позже Дмитриева, боевого опыта к 22 июня 1941 г. никакого не имел, а начал войну тоже у границы в звании Дмитриева. Нет, звание у Дмитриева чересчур мало. И ещё ему нужна командирская должность (хотя бы командир звена, но и этого ему маловато).

2.Вряд ли комэск посоветовал бы напиться своему подчинённому. Это не очень воспитательно и очень рискованно для них обоих. Да и причина для пьянки маловажная: всего лишь приказ вернуться на аэродром, когда Дмитриеву этого не хотелось. Эка важность!

3.Никогда не было и уже никогда не будет истребителя типа ЯК-2. Все истребители конструкции Яковлева носили нечётные номера, в период Великой Отечественной войны – ЯК-1, ЯК-7, ЯК-9, ЯК-3 (самый лёгкий и самый лучший истребитель в мире для своего времени). Ко времени рассказа мог существовать только ЯК-1. Это была серьёзная машина, превосходящая все немецкие истребители того времени. Она имела скорость 592 км/час на высоте 4100 м, время виража 19 с, потолок 10000м, время полёта 2 ч 35 мин, пушку ШВАК-20 и два синхронных пулемёта ШКАС.

4.Комэск не имел права (согласно уставу) отпускать в увольнение своего подчинённого. Это дело командира авиаполка. Комэск мог только ходатайствовать об увольнении своего друга.

5.Проскальзывает у гр. Мануйлова: «Тогда все просились в Испанию». Мне, как русскому мужику, такое замечание про «всех» приятно. Но оно, конечно, не верно: у кого-то из лётчиков ныла к ненастью старая рана, у кого-то только что родилась двойня, у кого-то родители при смерти, и т. д. В таких случаях не до Испании.

И что-то гр. Мануйлов не вспоминает о войне с Финляндией и об освобождении Западной Белоруссии и Западной Украины от польской оккупации. Лётчику можно было проявить себя и там, и там.

6.Грузовая машина «полуторка», на которой ехал Дмитриев, имела двухместную кабину. Автор запихнул в неё сразу шофёра, буфетчицу и Дмитриева. Очень тесно. Если буфетчица была ещё и пухлой, то шофёр не смог бы вести машину. И вообще, езда втроём запрещалась правилами.

7.Выражение «принять душ» - современное, тогда говорили «мыться под душем».

8.Гр. Мануйлов утверждает, что его герой не любил пить спиртное. Возможно. Но он был на Халхин-Голе. А там лётчикам-истребителям давали после боевых вылетов портвейн для снятия нервного напряжения (сейчас говорят: «для снятия стресса»). Было замечено, что лётчики по вечерам плохо засыпают, вот и догадались угощать их по вечерам портвейном. Значит, этот лётчик пить и закусывать умел, и нечего гр. Мануйлову изображать выпивку этого лётчика по-идиотски.

Есть ещё тонкость, о которой гр. Мануйлов не подозревает. В описываемое им время стакан имел ёмкость 200 мл. Это ещё от царского времени. Нынешний стакан в 250 мл был введён диктатором Маленковым и потому долго именовался в СССР «маленковским». Выходит, наш лётчик выпил всего 400 мл водки. И это при хорошей закуске: три банки бычков в томате. И ещё обязательно должен быть чёрный хлеб - ну какой русский мужик того времени стал бы пить водку без чёрного хлеба? Абсурд. А бычки в томате (редкие консервы для периода рассказа) автор, по-видимому, позаимствовал у Райкина-старшего (тот в «греческом зале», изображая пьяницу, произносит: «У меня бычки в томате были. Мировой закусон, между прочим!» В 1978 г, когда был написан рассказ, это выступление Райкина-старшего было у многих ещё на слуху. А гр. Мануйлов не счёл нужным проверить: какие консервы ели в Западной Украине летом 1941 г.). В общем, имеем 400 г водки при хорошем «закусоне». С чего тут было опьянеть крепкому молодому парню? Возможно, в мануйловском роду полагается после 400 г водки лезть под стол. Но это мануйловское правило не следует распространять на всех здоровых русских мужиков, тем более испытанных на Халхин-Голе.

Из личного опыта: в свои, уже далёкие, 24-25 лет мне приходилось принимать при очень хорошей закуске 4 стакана водки и оставаться на ногах. И при этом считался непьющим и действительно не любил выпивать. Слабовато оценивает гр. Мануйлов молодых русских мужиков.

9.На стр. 5 во втором абзаце пьяный Дмитриев мечтает всадить в «Хейнкеля» из всех своих пулемётов. Здесь сразу 4 ошибки.

Во-первых: «Хейнкелей» было несколько типов, резко отличающихся друг от друга. Применять название «Хейнкель» без цифр, определяющих модификацию, недопустимо.

Во-вторых: не очередь, а очереди (множественное число), поскольку пулемётов у ЯК-1 было два.

В-третьих: куда делась очередь снарядами из пушки? Ведь все Яки периода Великой Отечественной имели пушку обязательно.

В-четвёртых: во всех мемуарах лётчиков пограничной зоны предвоенного времени говориться о приказе, вообще запрещавшем стрелять по немецким самолётам-нарушителям. Разрешалось только сажать их на наши аэродромы. И нечего возмущаться по этому поводу. Руководству СССР того времени и лично т. Сталину нужно было любыми способами задержать начало войны как можно дольше, хотя бы на год, поскольку СССР, естественно, не был готов к войне с почти всей Западной Европой. Для этого достаточно было не допустить войны до 1 сентября 1941 г. В этом случае почти всей Западной Европе (и гитлеровцам тоже) пришлось бы отложить начало войны на лето будущего года. И нельзя было допустить никакой провокации. Ведь создал же Гитлер инцидент в Гляйвице, тут же обвинил Польшу в нападении на немецкий городок и начал с Польшей победоносную войну уже не как агрессор. И Польше до сих пор не удаётся до конца очиститься от обвинений в начале второй мировой войны первой.

А СССР в этом последнем смысле чист как стёклышко. Да, война та привела к страшным потерям, но в агрессии обвинить СССР нельзя. Хотя и таких попыток было и будет в мире сколько угодно.

10.Не так уж много мог видеть Дмитриев невооружённым глазом со своего Яка. Даже в высоты 5 км он не мог видеть более-менее разборчиво далее 5 км за границу. А немцы были большие мастера по маскировке. Дальнобойные орудия ближе 5 км к границе подтягивать не было нужды. Техника и люди подтягивались по ночам, а на день были леса, низины, маскировочные сети, и т. д. А в футбол немцы, конечно, играли открыто и приглашали красноармейцев принять участие.

11.Гр. Мануйлов утверждает, что «Хейнкель» фотографировал советскую территорию, и в доказательство этого ссылается на открытые бомболюки «Хейнкеля». Но тот мог скрывать в бомболюке что угодно: бомбы, листовки, отравляющее вещество. Он мог открыть створки бомболюка «для понта», т. е. просто пугать «русских варваров», и, наконец, у него могла просто случиться неисправность, вызвавшая самооткрывание бомболюка. Последнее для «Хейнкеля» – большая неприятность. Может, он из-за неисправности и поторопился к границе, т. е. домой и вовсе не убегал от Яка?
Чтобы точно знать о наличии фотоаппаратуры, Яку нужно было подойти под «Хейнкель» на расстояние примерно 100 м и, идя курсом «Хейнкеля», наш герой должен был пристально всматриваться внутрь бомболюка, что почти не реально.

12.По рассказу, ЯК не вышел на дистанцию эффективной стрельбы. Значит, он подошёл в «Хейнкелю» не ближе 500 м. ЯК имел скорость примерно 600 км/час, у «Хейнкеля» было примерно 400 км/час. Относительная скорость достигала 1000 км/час. Времени на минимальное расстояние у истребителя было – секунды. Как же мануйловский герой сумел рассмотреть такую тонкость, как открытый бомболюк? Это домысел автора, а не факт.

13.Гр. Мануйлов применяет выражение «вертеться, как вошь на гребешке». Это русское выражение, означающее быстрые неожиданные повороты в разные стороны. Но «Хейнкель», завидя ЯК, должен был кинуться к границе по кратчайшей прямой без зигзагов. Значит, упоминание про вошь не годится. Гр. Мануйлов не знает точного смысла приведённого русского выражения.

14.Герой рассказа был очень опытным лётчиком того времени. У него за спиной Халхин-Гол, и он орденоносец (редкость по тому времени). Значит, завидя «Хейнкель», он должен был так построить свой маневр, чтобы выскочить из облака между границей и «Хейнкелем», отрезать его от границы и, пользуясь преимуществом в скорости, сделать с «Хейнкелем», что хотел: расстрелять, погнать в сторону своего аэродрома, посадить на каком-либо поле. Если наш лётчик такого маневра не сделал, то сам виноват в получившемся результате. Не будь в полёте растяпой. И нечего проклинать приказ по радио «На посадку».

15.В пьяном дыму наш лётчик видит немецкий истребитель (разумеется, автор не уточняет, какой). Это психологически неточно. Ведь этот лётчик дрался насмерть с японскими самолётами. А немецкие истребители он видел только на фотографиях для распознавания. Значит, он должен был видеть по пьянке японский истребитель.

16.Каким образом посыльный отыскал нашего героя в г. Львове? Он же не говорил, уезжая, где он остановится. А в городе, конечно, не одна гостиница. А в гостинице много номеров. Как посыльный, плохо говоривший по-русски, так быстро нашёл искомое, да ещё под непрерывной бомбёжкой? Не реально это.

17.Откуда взялись лошади на аэродроме истребительного полка? Кавалерии там делать было нечего. Ну, допустим, что ввиду нехватки грузовиков, для развоза грузов по аэродрому использовались лошади. Это реально. Но тогда – повозки, телеги. А посыльный приехал за нашим героем в седле. Откуда взялись сёдла? «Старик Хоттабыч» появился много позже войны.

18.По званию Дмитриев относится к младшему офицерскому составу, он даже не имеет низшей командирской должности (так его унизил гр. Мануйлов). Ну откуда старшему лейтенантишке знать о количестве наших войск возле границы, а тем более о степени их достаточности? Автор наделяет рядового лётчика стратегическими знаниями, по меньшей мере, командующего армией. Между прочим, проклиная других, свои обязанности лётчик Дмитриев выполняет плохо: «Хейнкель» от границы не отрезал, будучи уверен в скором начале войны, отправляется в увольнение, напивается до бесчувствия, в первый момент войны оказывается далеко от своего аэродрома, т. е. его поведение идёт на пользу потенциальному противнику. Поэтому он не имеет морального права обвинять других в неподготовленности к войне, и про него самого можно сказать мануйловское: «Ах, сука! Ах, гад!»

19.Никогда в мемуарах лётчиков-фронтовиков истребитель ЯК не именовался «Яшкой». Здесь неуважение гр. Мануйлова к советской технике.

20.Вспрытнув на крыло, Дмитриев скомандовал: «От винта!» Эта команда подавалась перед самым запуском двигателя, чтобы механики отпрянули от плоскости винта. Значит, гр. Мануйлов отправляет героя в боевой вылет без комбинезона, без шлемофона, без парашюта, без радиосвязи и без пристёгивания привязными ремнями. Значит, у Дмитриева будет масса неудобств:

а) отсутствие парашюта под лётчиком отпускает его несколько ниже ранее отрегулированного уровня. Это ухудшает обзор, а главное – ухудшит возможность прицеливания. Придётся лётчику тянуть шею вверх. Кроме того, без парашюта лётчик лишён всякой возможности спасения в случае повреждения самолёта.

б) отсутствие комбинезона лишает лётчика привычного уюта в кабине.

в) отсутствие шлемофона лишает радиосвязи и позволяет волосам болтаться свободно и лезть в глаза, что недопустимо в полёте. Правда, в то время в авиации полагалась короткая причёска: бокс или полубокс, но гр. Мануйлов об этом молчит.

г) непристёгиввание привязными ремнями обязательно обрекает лётчика на болтание в кабине, затруднит прицеливание. Нет никакого намёка на то, что Дмитриев закрыл фонарь кабины. Если так, то при непристёгнутых ремнях он почти обязательно вывалиться из кабины в «мёртвой петле» и «бочках».

Всё перечисленное резко снижает боевые возможности пилота и работает на противника.

Подлинный случай. В начале войны над Гангутом дрался прекрасный лётчик-истребитель Антоненко. В тамошнем небе ему не было равных. Торопясь взлететь, он часто не пристёгивался ремнями и не закрывал фонарь кабины. Он одержал много побед, но при очередной посадке его самолёт, попав колесом в свежую воронку, встал на попа. Лётчик был выброшен из кабины, ударился головой о твёрдый грунт и погиб. Вот так.

А сколько лётчиков погибло по вине парашюта, и не сосчитать.

И вопрос «на засыпку»: куда гр. Мануйлов дел фуражку, т. е. головной убор Дмитриева?

21.В рассказе: «Дмитриев взлетел прямо по полю,…» Дурацкая фраза. А как он мог ещё взлетать: по воде, по кустам, по деревьям, по горам? Не мог бы взлететь и «криво»: разбег всегда делается прямо. Если гр. Мануйлову хотелось сказать, что Дмитриев взлетел не по взлётной полосе, так и нужно было написать кратко: взлетел поперёк взлётной полосы. Точно и ясно.

22.В рассказе: «Со стороны солнца заходила стайка «Юнкерсов»». Ну, как можно что-то разглядеть против солнца в ясный солнечный июньский день, что летят именно «Юнкерсы», а не «мессеры», не «фоккеры», и т. д.? Солнце же ослепляет глядящего в его сторону. А «Юнкерсы» опять без номеров. Гр. Мануйлов не знает, что бомбардировщиков «Юнкерс» было два: «Юнкерс-87» и «Юнкерс-88». Они резко отличались друг от друга по внешнему виду и по назначению. Поскольку Дмитриев усидел стойки шасси, значит, это был «Юнкерс-87». Но далее, проделав серию маневров в воздухе (в том числе и идиотских), наш лётчик «садится» на хвост «Юнкерсу» и первым делом расстреливает башенку стрелка. Вот те и раз! У «Ю-87» никогда не было башенного стрелка. Башенка – это прозрачный бугорок на фюзеляже или в самом окончании хвоста. У «Ю-87» была двухместная кабина, и стрелок, естественно, помещался в задней её части. Какой же всё-таки «Юнкерс» фигурирует у Мануйлова?

23.В рассказе: «Подобрав шасси, не набирая высоты, от земли, он пошёл в атаку…» Чушь собачья это, а не атака. «Не набирая высоты» значит «лететь низко над землёй, параллельно её поверхности». Это понятно. Но «от земли,…», с запятой после «земли»? Этого я уже понять не могу, да и нельзя понять невозможное.

24.Внезапное воспоминание, по-видимому, о Халхин-Голе. Буквально: «…И самолёты у них были другие – «ишачки». Юркие, но тихоходные машины…» Совершенно не точна критика скорости «ишачка», т. е. И-16. На Халхин-Голе истребитель И-16 был королём воздуха (в том числе и по скорости). Для японцев это вылилось в почти полное истребление их авиации в районе Халхин-Гола. Ох, не любит Мануйлов советскую технику!

25.Взлетая, высоко в небе Дмитриев разглядел пару «мессеров» – истребителей сопровождения. Почему эти сопровождающие не атаковали ЯК на разбеге и взлёте? Это же самый удобный момент. ЯК на взлёте ещё беспомощен. Прозевали, наверное. Бывает. Но какие это были «Мессершмидты»? В то время существовали «МЕ-109» и «МЕ-110». Они резко отличались по внешнему виду и по назначению. Не знает этого Мануйлов?

26.Далее Дмитриев идёт в атаку на загадочный «Юнкерс» и: «…Он бросил взгляд вверх: «мессеры» пикировали в его сторону. Ну, это им шиш с маслом. Расчёт на слабонервных.» Шапкозакидательство, гр. Мануйлов. «МЕ-109» был хорошим истребителем, немцы в то время летать и воевать умели. И тот, кто показывал им шиш (хотя бы и с маслом), частенько сам догорал в бурьяне. «Мессеры» атаковали сверху, т. е. имели преимущество в широте маневра и в скорости. И игнорировать их Дмитриеву было категорически нельзя.

27.В рассказе: «Движения у Дмитриева отработаны до полного автоматизма: чуть-чуть педалями, чуть-чуть штурвалом…» А у гр. Мануйлова доведено до автоматизма умение врать: на всех советских истребителях никогда не было штурвала. Была и есть ручка управления. Ручка, а не штурвал. Это не прихоть советских конструкторов, а неумолимое требование удобства в пилотировании истребителя.
28.В рассказе: «И тут строй «Юнкерсов» разваливается на две стороны, и Дмитриев проваливается в пустоту». А зачем «Юнкерсам» разваливаться на две стороны? Их же было не меньше трёх (раньше гр. Мануйлов количество определяет как «стайка», т. е. более двух (пары)). «Ю-87» имел в носовой части три пулемёта, следовательно, у трёх их было девять. А у Дмитриева только два пулемёта винтовочного калибра (пушку-то у ЯКа гр. Мануйлов отобрал). Значит, по огневой мощи «Юнкерсы» превосходили Яка в 5 раз. И ЯК был один, и сверху в сторону Яка уже пикировали два «мессера», и подставлять свой борт под пулемётный огонь Яка чревато. Разумнее было довернуть носы «Юнкерсов», прицеливаясь по Яку и брызнуть огнём из всех девяти стволов. И Яку пришлось бы туго.

Допускаю, что в мануйловском роду-племени «провалиться в пустоту» означает «продолжать лететь прямо». А в родном мне русском языке «провалиться» – значит «падать неуправляемо вниз, потеряв опору». Плохо знает гр. Мануйлов русский язык.

Не могу согласиться с тем, что нервы у немцев были слабее, чем у японцев. Даже летом 1943 г., во время Курской битвы, начинающий истребитель Кожедуб (будущий трижды Герой Советского Союза) был атакован немецкими самолётами в лоб, получил повреждение, с трудом долетел до своего аэродрома и сделал вывод, что при лобовой атаке надо, недолго размышляя, ловить противника в прицел и открывать огонь на поражение. 22 июня 1941 г. немцы уже победоносно воевали два года. И в войне знали толк, в том числе в лобовой атаке самолётов. Значит, «Юнкерсы» должны были не отвернуть, а огрызнуться огнём всего своего носового оружия.

29. В рассказе: «Дмитриев бросает машину вверх, делает «мёртвую петлю» и несколько «бочек», чтобы встряхнуться, лучше почувствовать машину». Трудно придумать более глупое поведение лётчика во время смертельного боя с превосходящими силами противника. Ведь он, не покидая пространства боя, стал развлекаться фигурами высшего пилотажа, совершенно бессмысленными для данного боя. «Бочка», к примеру, это проворот самолёта вокруг продольной оси на 3600. И только. В это время лётчик ощущает только себя и положение своего самолёта, но не противника. Зато противник прекрасно видит «бочкующего», который на период «бочкования» становится беззащитной мишенью. Ну, кому это нужно?
И «мёртвая петля» по степени бессмысленности для данного боя недалеко ушла от «нескольких бочек». Лётчик, выполняя её, просто терял драгоценное время: ведь закончив петлю, он вернулся в ту же точку, откуда её начинал. И какая от этого польза бою? А противники во время саморазвлечения Дмитриева перемещались в пространстве сознательно: «Юнкерсы» должны были удирать или бомбить аэродром, а «мессеры» уже должны были сбить ЯК. Ведь это их работа: сопровождение истребителями своих бомбардировщиков заключается в уничтожении истребителей противника. Другой заботы у них просто нет.

30.Закончив развлекаться, Дмитриев опять идёт в атаку на «Юнкерсы». А не поздно? Допустим, на «несколько бочек» (это не менее трёх) Дмитриев затратил 13 с, и на «мёртвую петлю» тоже 13 с, и 4 с на «грязь». Итого полминуты. Вроде пустяки. Но «Ю-87» имел скорость до 408 км/час, а это 6,8 км/мин и 3,4 км за полминуты. Значит, когда Дмитриев кончил развлекаться, «Юнкерсы» казались уже чёрными штрихами далеко у горизонта, и гнаться за ними не имело смысла. И где-то ещё оставались «мессеры». Никак не получается атака на «Юнкерсы».

31.Дмитриев замечает «мессеры» по их теням на земле. Возможно ли это? Неизвестна высота «мессеров» и Яка. Учитывая, что ЯК идёт на «Юнкерсы» с высоты, можно принять высоту «мессеров» и Яка за 1,5 км. Это правдоподобно. Но маленький «мессер» не может оставить на земле чёткую тень с высоту 1,5 км. Точно так же с Яка на высоте 1,5 км трудно рассмотреть подобие тени от маленького «мессера». Да и пялиться на землю во время воздушного боя у лётчика-истребителя нет возможности. Ему бы за воздушным пространством усмотреть. И Дмитриев не имел ведомого. Вывод один: Дмитриев не мог увидеть тени «мессеров» на земле.

32. Идя в лоб на «мессеры», Дмитриев резко сбрасывает газ и куда-то (по Мануйлову) проваливается. Да никуда бы он не провалился. Есть понятие – инерция. Из-за неё ЯК продолжал бы лететь вперёд и только вследствие сопротивления воздуха плавно терял скорость и, соответственно, высоту. Скорость – главное оружие истребителя. У Покрышкина классическая формула боя выглядит так: (высота+скорость+маневр+огонь). Здесь скорость повторяется практически дважды, так как высота предназначается для доведения скорости до предела или около того. И стоит скорость на первом месте. Вот как это важно. А Дмитриев сам теряет скорость без всякого принуждения. Результат будет один: его расстреляют, как малоподвижную мишень, и правильно – не дури.

33.Выражение «сесть на хвост» означает «занять положение за хвостом самолёта противника почти точно по оси переднего самолёта или несколько выше на расстоянии убийственного огня атакующего самолёта и сохранение этого положения при всех маневрах самолёта противника в течение времени, достаточного для его поражения». Это идеальная позиция для атаки самолёта, не имеющего огневой защиты задней полусферы, например, истребителя. В рассказе атакуемый «Юнкерс» имеет башенного стрелка, вероятно, в хвостовом окончании. Атака такого «Юнкерса» со стороны хвоста одинаково опасна и для атакуемого, и для атакующего. Причём атакуемый открывает огонь раньше атакующего, так как его хвостовой пулемёт имеет большой круговой сектор огня. В рассказе стрелок «Юнкерса» почему-то бездействует, что исключено.

34.Судя по описанным маневрам Дмитриева, он вёл бой не более 26 минут. Это же было над своим аэродромом и рядом с аэродромом. И горючее у него никак не могло кончаться.

35.В рассказе: «Он даже пробует напевать, хотя со слухом у него никуда». Это, конечно о музыкальном слухе. Но в то время в провинции понятие «музыкальный слух» отсутствовало. Просто говорили: умеет петь или не умеет петь. И всё было ясно. А в случае с Дмитриевым упоминание музыкального слуха совершенно неуместно. Русские мужики-трудяги напевают или насвистывают по настроению. Особенно это удобно в грохоте моторов или механизмов. Никто тебя не услышит, и сам себя не слышишь. Пой и свисти, сколько влезет. Никто не сделает замечания

36.Идя на посадку, Дмитриев встречает И-16 и безтиповый ЯК. Это малореально. Гр. Мануйлов не считает нужным рассказать об авиаполке и аэродроме. Остаётся только строить догадки. Попробуем. ЯК (так же как и МиГ и ЛАГГ) был новейшим советским истребителем с большой перспективой. Указанные мною три типа истребителей вытесняли старые истребители И-16 и И-153 (оба Поликарпова). Вытеснение это шло не произвольно, а осознанно. Если самолёты заменялись на другой тип, то сразу во всём полку. Заменяемые машины отдавались в другие полки, где замены почти не было. Из рассказа следует, что на аэродроме, вроде, был всего один авиаполк. Значит, только Яки. Откуда же взялся И-16?

37.Город Львов входил в зону Киевского особого военного округа. Но этот военный округ (единственный из всех) добился разрешения на ликвидацию «парадного» расположения самолётов. Авиаполки перелетели на запасные аэродромы, попрятались в лесах, замаскировались, перекрасились. Разведка немцев это проморгала. Поэтому авиапотери в указанном военном округе в первый день войны не были катастрофическими. Гр. Мануйлов поленился об этом узнать, и изобразил уничтожение авиаполка неправомочно.

38.Не имеет права гр. Мануйлов утверждать, что СССР не готовился к войне (в рассказе: «…а другие благодушествуют»). СССР готовился в войне изо всех сил, в том числе и последних. И ЯК-1 Дмитриева – яркое свидетельство усиленной подготовки СССР к войне. Истребитель-то отличный и выпускался почти всю войну. Каждая следующая модификация Яка была лучше предыдущей. А ЯК-3, появившийся на базе ЯК-1 в начале 1944 г., не имел себе равных в мире. Именно на ЯК-3 заканчивал войну французский авиаполк «Нормандия-Неман». На ЯК-3 полк и возвратился к себе во Францию.

39.В течение первого для войны Дмитриев сваливает три «Юнкерса». Мне, как русскому мужику, такой успех героя приятен. Но он малореален. Ведь гр. Мануйлов лишил его главного стреляющего оружия – пушки. С двумя оставшимися пулемётами винтовочного калибра ЯК мало на что был способен. Разве что в каждом бою поражать пилота. Для трёх раз подряд это маловероятно. И двухмоторный «Ю-88» имел большую надёжность, и у Дмитриева не было хранителя-ведомого. В общем – маловероятно.

Общий вывод:

1.Гр. Мануйлов ничего не смыслит в авиации, и даже не читал воспоминания лётчиков-фронтовиков.

2.Гр. Мануйлов люто ненавидит всё советское и всё русское.

3.Гр. Мануйлов сочинял этот рассказ в состоянии глубокого похмелья (спьяна, во хмелю, спохмела). И это его похмелье затянулось во времени с 1978 г. (время создания рассказа «Похмелье») до 2001 г. (время публикации повести «Штрафники», где он врёт так же безбожно, как и в «Похмелье») и, скорее всего, ещё дальше.

4.Гр. Мануйлов вполне заслужил своё же высказывание из «Похмелья», только в единственном числе: «Ах, сука! Ах, гад!»


Не уважающий гр. Мануйлова

Панин В. В.
Русский, инженер,
офицер запаса,
не состоял, не привлекался, и т. д.