Шахтеры, играющие на скрипке

Шахтеры, играющие на скрипке

Черным покрывалом ноченька укрыла от тени, от могилы, от вражеской стрелы
Белым снегом била, все черное отмыла королева снежная - до кости, до души
А потом устала и бросила на скала, но скалы не убили - за скалами лучи
Алые лучи, рассветные лучи совсем иного Неба, совсем иной Земли
Александр Непомнящий

Если бы шахтеры были какими-нибудь скрипачами в провинциальном театре, я бы наверняка поехал туда, потому что искусство требует не жертв, а любви, а шахтеры, играющие на скрипке, - внимания. Они бы брали этот инструмент в свои черные от угля, большие руки, и струны бы издавали неземные звуки, понимая, что присутствуют при акте соприкосновения свинцовых мерзостей жизни с тем прекрасным и утонченным, что принято называть культурой, искусством и другими малопонятными, но знакомыми с пеленок словами, которые будто бы случайно произнесла мама или бабушка, глядя на репродукцию картины Шишкина в отрывном календаре, где на каждый день приходится по одному анекдоту о советском бюрократизме и по одному необходимому совету (например, как правильно чистить брюки при помощи вареной моркови). Шахтеры бы получали от своих действий огромное удовольствие, и им бы никогда не надоело сжимать эту тоненькую стройную богиню своими мозолистыми шершавыми пальцами, напоминающими по виду жирных червей...

Подобные мысли приходят мне в голову, когда опускается занавес ночи и я понимаю, что мир похож на огромный айсберг, плывущий по бесконечному океану небытия. Я закрываю глаза и вижу каких-то людей с иконами и парным молоком, которые бродят по темным аллеям и садятся в траву возле берез, когда начинается дождь. В моем сне они не имеют лиц, и напоминают застывшие гипсовые фигуры: черно-белая женщина держит на плечах коромысло, квадратный старик сидит на скамейке возле палисадника, серебряная лошадь стоит на водопое. Потом все эти люди исчезают, и в черное пространство сна входят шахтеры, марширующие по звездному проспекту в час пасхального богослужения в сельской часовне. Они всегда напоминают мне репинских бурлаков, о которых я слышал от учительницы литературы. Шахтеры в моих фантазиях всегда одеты в лучшие костюмы и красивые модные пальто. Они милы, разговорчивы, немного наивны и по-детски добры...

Да, весь мир - айсберг. Жизнь, обувь, кроссворды, тетрадки и бананы - всего лишь его видимая часть, вершина, плывущая над поверхностью реальности. Большая часть нас самих скрыта на огромных, фантастических глубинах мироздания, где нет ни добра, ни зла, ни гордости, ни зависти, ни обиды - есть ветер, дождь и... скрипка, совершающая обороты вокруг солнца и вокруг своей собственной неповторимой оси. Но водой невозможно дышать, как нельзя существовать в небытие. Однако надо помнить, что жизнь зародилась в воде... Мир вещей - среди неизвестности.

Шахтеры очень забавны. Особенно, когда они берут в руки скрипки и, сидя на только что добытом угле, играют волшебную музыку, похожую на восход солнца в долине Янь над горой Шимэнь. Когда эти чудные звуки достигают небо, оно становится жидким, как капли росы на листьях осоки. Впрочем, небо - это следствие мыслей некого человека, ведающего судьбами небесных заведений, где гигантские рыбы пьют янтарное пиво, а птицы с длинными крыльями ныряют в тополиный пух. Шахтеры, играющие на скрипке, всегда вызывают во мне чувство глубокой ностальгии по детству, проведенному в псковской области среди аккуратных избушек и бескрайних просторов пшеницы. В моей памяти возникает образ сельской дороги, по обе стороны которой растут подорожник и васильки.

29 мая - 2 июня 2006. Санкт-Петербург.