Кисточка и Ласточка

***

 моей маме посвящается....


- Кисточка, - спросила Коробка Красок на старом, потертом временем столе, - Почему ты не расчесанная и твои волосы торчат в разные стороны как камыши?

Кисточка покрылась испариной от такого оскорбления, так как покрыться краской от обиды она не могла. Она еще не знала, что такое краска вообще. Это была абсолютно девственная кисточка. В комнате (а это была мастерская художника) повсюду были разбросаны неподвластные кисточкиному пониманию вещи.Всевозможные тряпки, рулоны с бумагой, холсты и подрамники, банки и скалянки, ножи, мастихины для красок, непонятные коробки с разными ненужными вещами.

Художник время от времени наведывался в мастерскую с одинаково одиноким выражением лица, и, переставив пару гипсовых голов с места на место, выпивал чашку кофе. Посмотрев на пронизанными лучами город из окна своего чердачного царства хаоса, он снова запирал дверь и обитатели мастерской только слышали его удаляющиеся шаги. Жизнь за окном была так ярка и звенела разными запахами и ощущениями, что он опять решал подождать до зимы, когда все вокруг затихнет и будет не настолько сооблазнительным, а зимой он ждал весны, так как чердак не отапливался, а весной протекала крыша, так что не оставалось ничего иного, как дожидаться сухой летней погоды.

Кисточка была в задумчивости. Она же была девственная кисточка, так до конца и не понявшая своего истинного предназначения. Ее подарили художнику, или он ее купил у лавочника - она сама толком не помнила, но ясно осознавала всю странность своего существования, тем более что чердак вокруг так и гудел разными голосами.
- Мы греческие боги, и вы должны нам повиноваться,- важничали гипсовые Диадумен и Антиной.
- Еще чего, - им отвечали старые арабские медные кувшины.- Мы антикварат, к тому же заморский, а вы гипсовые муляжи из бутафорской лавки.
- Успокойтесь, - пыталась всех примирить Драпировка-когда-то-прикрывавшая-Айседору-Дункан.- Все мы были знамениты в той или иной степени, в той или иной жизни, и коли собрались здесь, так давайте же не ссорится, а поговорим о чем-нибудь возвышенном, например о театре.
- О каком-таком театре,- скрипел Мольберт. – Я в глаза театров не видел- лишь плотника, да художника, да вашу болтовню терплю уж пол века....

Хор голосов нарастал, и продолжался бы бесконечно, если бы не странный стук в окно, который заставил всех насторожиться. Это была птица, которая билась в стекло чердака, и даже в ярком свете солнца ее глаза были полны драматизма. Мольберт пошевелил плечами, чтобы Штора смогла достать до оконной рамы и открыть узкий проем во внешний солнечный мир.

Звуки, пыль, запахи мгновенно ворвались в старую мастерскую, а вместе с ними и странное крылатое изнеможденное создание. Жители мастерской настороженно и одновременно восторженно осматривали незваную гостью. Тишина продолжалась несколько минут, пока светская барышня Драпировка наконец не вступила:

- Позвольте я всех представлю,- она учтиво раскланялась, подняв вокруг себя облако пыли.-Я Драпировка-когда-то-прикрывавшая-Айседору-Дункан; это вот Мольберт художника, наш старожила; слева, прошу вашего внимания, натюрмортный фонд (фонд мгновенно отозвался хором и писком из затерявшейся между полками коробки); это греческие боги (Диадумен и Антиной гордо повернули свои профили, чтобы гостья могла сама удостоверится в их истином греческом происхождении)- прошу любить и жаловать. Это Краски....мммм...Это Кисти... Ну в общем обычная богемная обстановка. Поэтому, я надеюсь, вы окажетесь искусным собеседником, так как я вижу вы много странствовали, и поговорите со мной об искусстве,- закончила Драпировка.

Глаза птицы, а это была Ласточка, выражали то ли смех, то ли тревогу, пока Драпировка перечисляла обитателей мастерской. После некоторого молчания Ласточка осторожно заговорила:
- Я Ласточка, - по голосу было явно, что она преодалела многие мили и была измождена. -Я летела из Норвегии в Африку, но заблудилась и отстала от стаи. У меня осталось совсем мало сил, чтобы преодалеть странствие и догнать остальных. Она запнулась на мгновение и довавила:
- Вряд ли я снова увижу Африку...

Тишина опустилась вокруг. Краски мечтательно пытались вспомнить, где это такая земля- Африка, а Драпировка добавила с энтузиазмом: «Ну так оставайтесь с нами, у нас прекрасный уютный город, много цветов, других ласточек, есть ценители искусства, тем более, как вы поняли наверное, вы находитесь в мастерской Художника».
- Это действительно мастерская Художника? - удивилась Ласточка.-Как романтично.. Как романтично, что я постучалась именно в ваше окно...
И тут какая-то странная мысль промельункла в ее глазах и она произнесла:
- Если я в мастерской художника, может быть Вы сможете нарисовать для меня Африку? Как будто я лечу и вижу все-все, что мне так дорого: ветряные скалы, все в ласточкиных гнездах, и горы, и песчаные барханы, и прохладные оазисы...Ведь я не знаю, хватит ли у меня сил догнать стаю и снова увидеть родные места....

Жители чердака вздохнули хором. Они были растроганы словами птицы, но как они могли нарисовать Африку, если художник все ждал и ждал вдохновения и бродил где-то, прелистывая календать зим, весен и лет.
- У нас странный хозяин, - в первый раз осмелилась заговорить Кисточка.- Он давно не рисует, все как будто ждет чего-то. Мы сами не знаем что нам делать - скроее всего засыхать и покрываться пылью от одиночества. И какая уж там Африка....

Ласточка устало подняла голову и мечтательно посмотрела на тепло-розовый свет, пробивавшийся из окна, который становился все ярче и ярче на закатном солнце. А ароматы кофе и цветов, доносившиеся с улицы, напомнили ей о далекой родине, где пряный воздух так упоителен и море искрится рыбками и солнечными лучами.
- Как прекрасен воздух. И это небо...Они пробуждают во мне воспоминания и так жалко, что никто не может этой всей красоты нарисовать...
- Конечно он может,- вступилась за Художника Кисточка.- Он может, только мы не знаем, как сделать так, чтобы он снова захотел рисовать...

Странная мысль образовалась вдруг в воздухе, сделала круг по чердаку, и, взглянув друг на друга, Ласточка и Кисточка поняли все без слов.
- У меня хватит сил, чтобы пролететь по городу и найти Художника,- произнесла Ласточка.
-А я покажу где его можно найти,- ответила ей Кисточка.

И в следующую минуту птица подхватила клювом Кисточку и они выскользнули из чердачного окна навстречу теплому ветру и свету. Мир, полный звков, голосов, людского гама, криков торговцев впервые открылся и горячей волной ворвался в сознание Кисточки. Они парили на струях воздуха и вселенная солнца окружала их, наполняя все существо счастьем... Они сделали несколько кругов над городом, а потом пролетели вдоль узких улочек, заглядывая в окна магазинов и лавки старьевщиков, проносясь над блестящими рядами рыб и фруктов на рынке.Они даже заглянули в книжную лавку – но нигде Художника не было.

Кисточка боялась упасть, но еще больше она переживала, что они не найдут Художника и Ласточка потеряет все свои силы. И, когда отчаяние уже захлестнуло все внутри Кисточки и ее опасения дошли до самого критического максимума, она заметила одинокую фигуру, ссутулившуюся над чашкой и газетой в кафе.
- Это он, - воскликнула Кисточка. И они медленно опустились над деревьями к крошечному столику, утопавшему в цветах лета.

Художник заметил птицу с кистью в клюве парящую над ним, и онемев смотрел на это странное явление. Он даже выпустил из рук газету, и опрокинул на пол пускую чашу из-под кофе, настолько необычным и похожим на настоящее чудо было происходящее.Ласточка опустилась на его стол и замерла, почти потеряв сознание. Придя в себя от удивления, Художник погладил птицу, которая только закрывала и открывала глаза, почти не реагируя на удивленные взгляды вокруг.
И тогда взор Художника упал на Кисточку и он узнал ее – это же его кисть, то ли купленная, то ли подаренная кем-то и так никогда и не видевшая красок!
- Это чудо! - воскликнул Художник, так долго ждавший, что чудо в его жизни когда-нибудь произойдет.Он осторожно взял на руки птицу и направился в мастерскую.

И сразу ворох эмоций вдруг пробудило в нем это событие, и мир стал совсем другим – каким-то трогательным и тонущим в красоте лета, разноцветным и благоухающим как поцелуй Ангела. А деревья, склоненные под тяжестью фруктов, словно говорили: «Нарисуй нас...Мы так устали быть просто деревьями...Мы хотим жить вечно...»

Птица уже почти не приходила в себя, но когда она открывала глаза, ее взгляд то и дело скользил по пустому холсту на подрамнике, и странному свету из окна, бликами играющему на его поверхности. И какие-то диковинные страны вдруг отразились в отблесках света и пришли на ум Художника – то ли сны, то ли воспоминания, то ли когда-то увиденные им пейзажи.В следующее мгновенье он схватил Кисточку и в странном порыве, обмакнув ее в краску, первый раз за долгое время притронулся к холсту...

А потом он рисовал и рисовал, забыв обо всем на свете...И картина за картиной на свет появлялись величественные горы, и поражавшие тишиной барханы песка, и желтые реки, прорезавшие пустыню пополам от моря до моря, и баобабы, вдлоль которых прогуливались днинношеие жирафы. И водопады... И влажные глаза верблюдов... И прохладные оазисы....

А ласточка лишь лежала улыбаясь на столе и тихо смотрела на картины, которые уносили ее вдаль к тем берегам, прикоснуться к которым ей так хотелось в ту секунду и больше никогда не предоставилось возможности.
В какой-то момент ей показалась, что ее больше не существует – только запах краски, и красная зовущая за горизонт пустыня, вдоль которой черными точками от оазиса к оазису движется караван, так долго ждавший наступления вечера... И стаи птиц проносящиеся на ним... И вот уже показались звезды и молчаливая улыбка полумесяца....


***

На следующий день был такой же как и обычно день, только обитатели мастерской были слишком грустны, и счастливы, и переполнены своими противоречивыми чувствами.
Мертвую ласточку Художник, положив в коробку, отнес на самый высокий холм в городе, с которго в ясную погоду можно было увидеть даже Африку. А когда он вернулся в мастерскую, его там ожидали верные обитатели, а также повсюду расставленные и еще не высохшие холсты странных далеких пейзажей, вдоль которых, как страннику, можно было идти- идти и не возвращаться...
А для Кисточки это была тоже ее маленькая судьба, так как ее волосы, раньше не знавшие живописи, больше не топорщились из стороны в сторону. И когда ей кто-то теперь говорил обидные вещи, она могла преспокойно краснеть, опуская свой кончик в масляные краски...
И масляные краски ей это наконец позволяли....

07.03.2006