Объятия полной луны

Мокрый асфальт навязчиво шуршал под колёсами КамАЗа. Монотонный шум двигателя успокаивал, но сосредоточиться не давал. В воздухе пахло озоном. Разыгравшаяся ещё с утра гроза наконец-то прошла, но по вечернему небу продолжали плыть тяжёлые, пропитанные дождём и электричеством облака.
При такой скорости они минут через сорок доберутся до моста через небольшую речушку, со странным названием - Мандрагорка. А там ещё километров сто, и они прибудут в пункт назначения. Сутки уйдут на то, чтобы сдать груз, получить новый, отдохнуть, и в обратный путь.
Шесть тысяч километров напряженной, русской дороги накопили усталость, и Ивану не терпелось поскорее добраться до места, чтобы наконец-то по-человечески поесть, посмотреть телевизор и поваляться на настоящей кровати.
Стемнело. Ивана начало клонить в сон, но вести КамАЗ остаток пути предстояло ему. Его напарник Петрович мирно посапывал сзади, на спальнике. Он своё отрулил. Теперь была очередь Ивана.
Хоть и знал Иван, что подъезжает к Мандрагорке, но всё равно мост в свете фар возник как-то неожиданно. Перед мостом, на обочине дороги, стоял высокий, худой человек в длинном, до пят, белом плаще с накинутым на голову капюшоном. Он махал поднятой вверх рукой, прося остановить машину. Иван, поравнявшись с ним, затормозил и, опустив боковое стекло, высунулся из кабины.
– Что, подвезти, приятель? – спросил он у незнакомца.
– Нет, мне здесь рядом, – улыбнулся человек в белом плаще, обнажив при этом ряд редких, гнилых зубов.
Иван хоть и не чувствовал, но почему-то был уверен, что из его рта разит перегаром, чесноком и ещё бог знает какой гадостью.
– А на кой тогда останавливал?
От навязчиво-недоброго взгляда незнакомца по спине Ивана весёлой стайкой пробежали мурашки.
– Хотел предупредить, а то и до беды недалеко.
– В смысле?.. – не понял Иван.
– В смысле мост обвалился. Не видишь что ли?
Иван посмотрел на мост и ясно увидел чернеющий в свете фар провал.
– А что случилось? – спросил он у странного незнакомца.
– Опоры подмыло, вот один пролёт и рухнул.
– А как проехать на ту сторону, случаем не знаешь?
– Знаю, как не знать.
– Ну и?..
– Да все очень просто. Сдай метров триста назад. Там, с левой стороны от шоссе, увидишь следы от машин, поедешь по ним и где-то в километре вниз по течению будет брод. КамАЗ свободно пройдёт. На этот счёт можешь не сомневаться. Поезжай смело.
– Ага, понял, спасибо. А ты уверен, что тебя не надо подвезти?
– Нет, не надо, я тут рядом.
– Ну как знаешь, – пожал плечами Иван, а в душе порадовался.
Незнакомец был какой-то подозрительный и доверия ему не внушал. К тому же, Иван точно знал, что по близости никакого жилья нет. А есть только, сразу же за мостом, брошенная, выгоревшая во время лесного пожара, лет десять назад, деревня. И теперь на её месте виднелось лишь несколько печных труб, одиноко возвышавшихся над старым пепелищем и буйными зарослями вездесущего бурьяна. Нетронутым пожаром, осталось только деревенское кладбище, но и оно выглядело заброшенным и давно заросло травой и всё тем же бурьяном.
Сзади на спальнике сонно заворочался Петрович. Иван с трудом подавил в себе желание его разбудить. Все-таки три сотни метров задним ходом на перегруженной фуре-полуприцепе – это не так-то просто. Петрович сделал бы это без труда. Малоопытному же Ивану придётся попотеть. Но Иван решил, что попробует сделать это сам.
Несмотря на то, что фура извивалась, как раненая змея, Ивану все же удалось спятить её назад. Как и обещал незнакомец, где-то метров через триста он увидел накатанную машинами колею, уходящую в лес, влево от шоссе. Он съехал по ней с асфальтированной дороги и направил колёса своего КамАЗа к броду. Пока всё складывалось вроде бы удачно.
В ночном небе уже не было ни тучки, только полная Луна в окружении звёздной свиты гордо висела в вышине, равнодушно наблюдая за земной суетой. Она казалась холодной и надменной красавицей, но Иван знал, что это не так. Он любил смотреть на Луну. Она была его надёжной и верной спутницей в дороге. В те минуты, когда он наслаждался её созерцанием, он всем сердцем ненавидел Нила Армстронга за то, что он прошёл по ней своими тяжёлыми ботинками, и в тоже время завидовал ему. Да и как тут было не завидовать? Ведь этот американец первым из людей так близко соприкоснулся с ней. Иван любил Луну почти как женщину, и порой ему казалось, что она отвечает ему взаимностью.
Фура, глухо ухая на выбоинах и ухабах, медленно ползла по извилистой, разбитой колее, рискуя каждый момент застрять в грязи или узком просвете между соснами. За те двадцать минут, что они крались по лесу, Иван вымотался так, что занемела спина, а рубашка под мышками стала мокрой от пота. Но наконец фары выхватили из ночи тёмную полоску воды. Иван, хоть и с большим трудом, но всё же довёл фуру до брода. Незнакомец не обманул. Большое количество оставленных на песке следов говорило, что здесь переправился не один грузовик.
Иван остановил машину. Что-то говорило ему не торопиться. Какое-то нехорошее предчувствие точило его изнутри начиная ещё с того момента, когда он встретил у моста незнакомца. Он в нерешительности повернулся к спальнику и потряс Петровича за плечо.
– Петрович, проснись!
Но Петрович крепко спал и никак не реагировал на Ивана.
– Да проснись же, Петрович! – ещё раз потряс его Иван.
Толку не было. Петрович не просыпался.
– Ладно! Чёрт с тобой! – в сердцах выругался Иван. – Обойдусь и без тебя!
Он уже выжал педаль сцепления и взялся за рычаг переключения скоростей, когда неожиданная вспышка света ослепила его. Мотор заглох. Оглушительный раскат грома прокатился над самой головой Ивана. Молния, как ему показалось, извергнутая самой Луной, ударила где-то рядом с машиной.
Иван потёр глаза. Он даже не удивился необъяснимой грозовой вспышке. Да ему и было не до того. Четыре огромные собакоподобные твари стояли недалеко от КамАЗа и с любопытством смотрели на него. Ивана обдало холодом! Его рука застыла на рычаге, так и не включив передачи. Петрович продолжал, монотонно похрапывая, спать беспробудным сном. Псы изучающе смотрели на Ивана красными, воспалёнными, но в то же время умными глазами. Ему показалось, что в их взгляде совсем нет агрессии, а есть что-то другое, необъяснимое, непонятное Ивану.
Вид у этих тварей был более чем устрашающий. Огромные, лохматые, покрытые густой красной шерстью, а их торчащим из слюнявой пасти клыкам мог бы позавидовать любой уважающий себя хищник. В общем, при виде их пресловутая собака Баскервилей, поджав хвост, бросилась бы, скуля и воя от страха, к ногам сэра Генри с мольбой о помощи. А вот куда бы бросился сам сэр Генри?
Иван никак не мог понять, откуда они взялись? Может, пришли из леса, а может… Они появились вместе с грозой, и это настораживало его. Шальные мысли, одна невероятнее другой, замелькали, как в калейдоскопе, в голове Ивана. И он бы, навер-ное, перекрестился, но как это делается правильно он не знал, да и руки совсем не слушались его.
Перед мысленным взором Ивана вдруг выплыл чёткий образ незнакомца в белом плаще. Он, сочувственно посмотрев на Ивана, подмигнул, как будто хотел сказать – “Ну что, влип, брат Ванька?! Посмотрим, что ты теперь делать будешь?!”
А Иван и в самом деле не знал, что ему делать. Казалось бы, что тут нервничать, заводи КамАЗ и вперёд через реку, но он буквально шестым чувством чувствовал, что всё не так просто и неприятности только начинаются. “Дай бог дожить до рассвета, – думал Иван, – а там, бог даст, всё будет как надо. У нас проблемы, а Петрович спит, как конь, не добудишься. С такими талантами надо идти в пожарники, а не в дальнобойщики”.
Иван вдруг отчётливо понял, что всегда лёгкий на подъём Петрович спит так крепко неспроста. А он – Иван, стал невольным участником псовой охоты. И всё бы ничего, да вот только дичью в этой охоте был он. Поняв это, Иван занервничал ещё больше. Такое положение вещей его совсем не устраивало. И он решил, что раз уж так получилось, то надо просто поменять правила навязанной ему игры. Охота так охота, но дичью он быть не собирался. Дичью пусть будут эти мистические твари, преградившие ему дорогу к броду, а охотником станет он.
Заметавшаяся в свете фар летучая мышь вывела Ивана из оцепенения. Рука машинально заскользила по приборной панели. Нащупав ключ зажигания, он повернул его с такой силой, как будто от этого зависела его жизнь. Стартер, садя аккумуляторы, беспомощно крутил никак не запускавшийся двигатель. Псы тем временем продолжали спокойно стоять в десяти метрах от фуры и смотреть на Ивана гипнотизирующим взглядом.
Аккумуляторы сели, и стартер уже с трудом проворачивал мёртвый двигатель. Иван, сообразив, что скоро останется без света, выпустил из вспотевших пальцев ключ зажигания. Мандрагорка в тусклом свете фар была уже неразличима.
Псы сделали в сторону Ивана один шаг. Самый крупный из них сел и, задрав вверх свою клыкастую морду, надрывно завыл на Луну. Остальные псы, обнажив в оскале свои отливающие серебром зубы, продолжали наблюдать за Иваном. Вдоволь навывшись, псина опустила свою морду и, понюхав землю, уставилась на Ивана. Теперь в её взгляде было что-то злобное, решительное. Псина встала и сделала ещё один шаг в его сторону. Иван, занервничав ещё больше, повернулся к спальнику и обеими руками стал трясти спящего Петровича. Но Петрович только повернулся на другой бок и, отмахнувшись от Ивана, захрапел ещё громче.
Иван, поняв, что будить Петровича полная безнадёга, оставил его в покое и посмотрел на псов. Они медленно, но неотвратимо приближались к КамАЗу. Иван, продолжая следить за тварями, нащупал левой рукой, за сиденьем, монтировку (универсальное оружие всех шоферов на все времена), достал её и крепко зажал в правой руке. Ощущение холодного металла придало ему уверенности в своих силах.
Псы уже стояли у самой фуры, когда Иван услышал автомобильное фа-фа. На той стороне Мандрагорки в свете двух фар стоял человек и что-то во все горло орал, размахивая руками.
“Может, им нужна помощь, – подумал Иван, – а эта чёртова машина никак не заводится!”
В том, что КамАЗ не заводится и появление собакоподобных тварей как-то связано между собой, Иван не сомневался.
“Ну погодите у меня! – разозлился Иван. – Ещё посмотрим, кто кого!”
Иван, покрепче зажав в руке монтировку, открыл дверцу и выпрыгнул из машины. Аккумуляторы совсем сели и фары, едва мерцая, как два воспалённых глаза, совсем не давали света. Псы действовали, как хорошо сработанная команда армейского спецназа. Не успели ноги Ивана коснуться земли, а две твари уже вцепились в них, намертво сомкнув на лодыжках свои челюсти-капканы. Ивану хоть и не было больно, но пошевелить ногами он не мог. Иван только успел размахнуться монтировкой, чтобы сокрушить атаковавших его псов, как третья тварь, выпрыгнув откуда-то сзади, перехватила его занесённую для удара руку, вцепившись в неё зубами. Этот пёс не деликатничал. Он сжал свои челюсти так, что кровь из прокушенной руки брызнула фонтаном. Монтировка выпала из невольно разжавшихся пальцев. Пёс всей своей тяжестью повис на окровавленной руке Ивана, клоня его тело к земле. Иван, здоровой рукой пытаясь оторвать от себя кровожадную тварь, поднял голову, ища глазами четвёртую собаку.
Он увидел пса уже в броске. Тяжёлое тело ударило его, сбило с ног, навалилось на него, давя грудь. В глазах Ивана всё закружилось, завертелось и уплыло куда-то вдаль вместе с сознанием.
Тишина опустилась на место схватки. Псы исчезли. Лишь полная Луна печально смотрела на Ивана с недосягаемой высоты. И казалось, что она обнимает, ласкает его поверженное тело своими серебреными лучами, а звёзды, как верные её слуги, вторили ей в своём вечном безмолвии.
Время перевалило за полночь.

* * *

Ивана лихорадочно трясло. Он замёрз. От реки тянуло сыростью и прохладой. Он открыл глаза. КамАЗ стоял рядом. Дверца кабины распахнута настежь. Над Мандрагоркой огромными хлопьями клубился туман и Ивану показалось, что он видит, как в тумане проплывает призрачная фигура незнакомца, в белом плаще. Увидев Ивана, незнакомец приветственно помахал ему рукой и крикнул:
– Скажи, Ванька, спасибо Луне! Она тоже любит тебя!
В следующее мгновение туман закрыл его от взора Ивана. Иван потряс головой и потёр виски. В груди что-то тупо ныло. Голова раскалывалась, как с глубокого похмелья. Иван верил и не верил в происшедшее с ним ночью. Он нутром чувствовал, что что-то не так. Но что? Он поднял глаза и ещё раз осмотрелся. И только теперь он понял причину своего беспокойства. Там, где он ночью видел пологий песчаный берег с многочисленными следами от колёс переправившихся здесь автомобилей, теперь был высокий, крутой обрыв! И если бы не эти неизвестно откуда взявшиеся собакоподобные твари, то быть бы ему сейчас вместе с Петровичем на дне Мандрагорки. Иван встал и с трудом залез в кабину КамАЗа.
– Иван, где это мы? – сонно спросил только что проснувшийся Петрович.
Иван ничего не ответил. Он с тревогой повернул ключ зажигания. Двигатель, как ни странно, завёлся сразу. У Ивана отлегло от сердца.
 “Теперь всё будет хорошо, – думал Иван. – Фуру поведёт Петрович, а я отдохну и хорошенько подумаю. Всё же интересно, что же на самом деле произошло ночью?”
– Ты где рубаху порвал? – спросил из-за спины Петрович.
Иван встрепенулся и только сейчас почувствовал, как саднит рука. Он посмотрел на неё и через разрыв рубахи увидел два новеньких свежезарубцевавшихся шрама от клыков напавшей на него псины. И тут он начал кое-что понимать! Сердце бешено забилось в груди.
“Да разве такое возможно?!” – Иван схватился руками за голову.
– Ты что, заболел? – озабочено спросил Петрович. – Давай я поведу.
– Давай, – согласился Иван.
Они поменялись местами. Иван, устроившись на спальнике поудобней, задумался. Теперь он был уверен, что мост через Мандрагорку цел и невредим. А о случившемся, он никогда никому не скажет. Ведь так хотела Луна! Иван это чувствовал.