Трудное счастье 8-10 главы

 Глава-8

В апреле Борух поменял квартиру, и семья переехала в центр города. Новая квартира располагалась в домике на две семьи недалеко от площади Советов. Рядом находился один из больших цехов лесозавода "Деталь". Квартира состояла из двух небольших комнат, в одной из которых была большая русская печь. В этой печи впоследствии перед Пейсахом пекла мацу вся еврейская община. К дому примыкал участок с огородом, сараем и беседкой.
 Улицу, где стоял дом, вполне можно было назвать еврейской, так как здесь жили почти одни евреи. Русских семей было всего несколько. Повсюду слышалась еврейская речь. Иногда соседи ссорились, и тогда можно было услышать сочные проклятия на идиш и забористые русские маты. Улица жила своей жизнью. Днём бегали ребятишки, родившиеся почти в одно время, после войны, а вечером выходили посидеть на лавочках и посплетничать их родители. Молодёжь натягивала сетку и играла в волейбол.
 У Нины здесь появилось много подруг. Все они учились в одной школе: кто, как и она, заканчивал 1-ый класс, кто ходил во 2-й, а кто только ещё собирался пойти в школу. Но пока, до конца учебного года, Нина, когда на автобусе, а когда пешком ежедневно добиралась до своей школы в другой конец города. Летом она настолько сблизилась с новыми подружками, что решила учиться вместе с ними.
 …В школе шёл ремонт. Нина осторожно, чтобы не запачкаться, стараясь не касаться покрашенной двери, вошла в кабинет директора. Так же, как и год назад. Только сейчас она чувствовала себя уверенней: это была её школа, здесь она училась.
 -Здравствуйте, Елена Аркадьевна. Я пришла за своими документами, -сказала девочка. -Мы переехали, и я буду учиться в другой школе.
 -В какой? -поинтересовалась Елена Аркадьевна.
 -Во второй, -ответила Нина.
 Директор школы достала Личное Дело ученицы.
 -Да ты круглая отличница! -воскликнула она. -Жалко терять такую ученицу. Елена Аркадьевна протянула девочке документы.
 Лето подходило к концу. Уже куплены учебники для второго класса, но документы ещё дома. Борух уже месяц лежит в больнице. Он серьёзно болен:у него туберкулёз лёгких. Болезнь обнаружили, когда она была уже в открытой форме. Нина переживает: скоро в школу, а она даже не знает, в каком классе будет учиться. Успокоила её новая подруга, соседка Зина Секулер.
 -Будешь учиться в нашем классе,-уверенно сказала она. У нас очень хорошая учительница. Она - дочь Героя Советского Союза!
 Непонятно было, чем больше гордилась подруга: своей учительницей или что та -  дочь Героя. Нина утвердительно кивнула головой.
 -Хорошо. Только я ещё не записана в школу.
 -Подумаешь! -ответила Зинка,-пойдёшь со мной. Клавдия Иосифовна тебя обязательно возьмёт: ты ведь отличница.
 Зинка была бойкой девчонкой, всегда уверенной в себе. Она вечно с кем-то ссорилась и дралась. Такими же были её сёстры и братья, которых в семье насчитывалось шесть человек. Родители Зинки тоже часто ругались между собой. Это были совершенно противоположные друг другу люди: отец-темноволосый, очень смуглый, маленького роста. Мать-ослепительно рыжая, высокая, с пронзительным голосом, который раздавался на всю улицу, когда она ругалась или звала кого-нибудь из своих детей домой. Соседи боялись её и никогда с ней не связывались. И если внешностью дети походили на отца, то характером они были в мать. Дом Секулеров стоял рядом с домом Боруха, и Зинка стала первой новой знакомой Нины. Она сразу же взяла над Ниной шефство. Естественно, Борух и Таня не были в восторге от дружбы их дочери с такой дерзкой девчонкой, но пока не вмешивались.
 Первого сентября Зина подвела подругу к своему классу, построенному в школьном дворе, и сказала учительнице:
 -Клавдия Иосифовна, а у нас новенькая! Она круглая отличница!
 -Тебя направили в наш класс? -спросила учительница у новенькой.
 -Нет. Меня никто не направлял. Я сама пришла, -ответила Нина, низко опустив голову.
 -Сама? Почему именно в мой класс?
 -Это я её привела, -вмешалась в разговор Зина. -Нина - моя подруга, и я хочу с ней учиться в одном классе.
 -Но наш класс переполнен, -возразила учительница.
 -Ну и что, -ответила Зинка, -посмотрите, Клавдия Иосифовна, она же - отличница! -Зина протянула учительнице Личное Дело подруги.
 Клавдия Иосифовна заглянула в документы новенькой и сказала:
 -Хорошо, Нина, встань с Зиной в строй.
 Новый класс совсем не понравился Нине. Почти все её одноклассники были из хорошо обеспеченных семей. Многие были детьми влиятельных людей. Они жили в хороших благоустроенных квартирах, которых в то время в городе было очень мало. Девочки ходили в школу в коричневых шерстяных формах с кружевными воротничками, а на ней была все та же – сатиновая, в которой ходила в 1-й класс. Девочка сразу почувствовала себя ущербной, и это отразилось на её учёбе. Реже стали появляться пятёрки в тетрадях и классном журнале, зато все чаще отец наказывал дочь.
 Борух вышел из больницы к еврейскому празднику Суккот.За день до праздника Таня купила на рынке дикий виноград. Несмотря на свой привлекательный вид, виноград был очень кислый.
 -Мама, ты зачем его купила? Кто его будет есть? -спросила Нина.
 -Мы его не будем кушать, -ответила мать.
 -Тогда для чего? -удивилась Нина.
 -Потом увидишь.
 Во дворе уже трудился отец, превращая беседку в закрытую комнатку.
 -Папа, что ты делаешь? Зачем закрываешь беседку? -бросилась Нина к отцу.
 -Завтра праздник Суккот, и я строю сукку, -ответил Борух.
 -Суккот? Первый раз слышу. Что же это за праздник, если к нему больше никто не готовится? -удивилась девочка.
 Действительно, сукка строилась только во дворе Малкеров.
 -Вот скоро закончу строить сукку, и мы будем с тобой её украшать, -сказал отец.
 -Украшать? Интересно! А чем мы её будем украшать? -поинтересовалась дочь.
 -Увидишь.
 Нина стояла и терпеливо ждала окончания работы. Когда Борух закончил строить, он принёс из дома виноград и стал развешивать его под потолком и на стенах. Дочь помогала отцу. Затем они так же развесили кое-что из овощей. В беседку внесли обеденный стол и скамейки, сделанные хозяином дома. Стол застелили белой скатертью. Но самое интересное было на следующий день.
 В сукку стали приходить гости. Уже сукка была полна народу, а люди всё шли и шли. Это были религиозные евреи, которые не имели возможности отметить праздник в настоящей сукке, и Борух пригласил их к себе. С этих пор такие гости стали часто бывать в доме Боруха, и Нине от этого бывало неловко и даже стыдно, ведь в школе говорили, что религия-опиум для народа, но сегодня ей ещё всё было интересно. Даже соседские ребятишки, повисшие на заборе, окружавшем их двор, не волновали девочку. Она хвастливо поглядывала на них, как бы говоря:
 -Видите, сколько у нас гостей? Вот как все нас уважают!
Если во дворе с подругами Нина чувствовала себя легко: она была как все: носилась по улице, играя в прятки, в войну, в "классики", то в новом классе у девочки появлялся комплекс неполноценности. Она стеснялась своего платья, старой обуви, даже завтрака, который брала с собой в школу.
 Однажды Нина пришла из школы очень рано, глаза были опухшие от слёз.
 -Что с тобой? Почему ты плачешь? -спросила Таня. Мать никогда не вникала в учёбу своих детей и поэтому не обратила внимания на раннее возвращение дочери из школы, но слёзы - это совсем другое. Девочка громко зарыдала.
 -Это всё вы! Вы виноваты! Зачем купили мне эти проклятые бурки?! Больше никогда не надену их! И еду брать в школу не буду! Все надо мной смеются! - кричала Нина.
 Таня молча вышла из комнаты. Она не знала, как успокоить девочку.
 Этой зимой Нине нигде не могли купить валенки. Она ходила в школу в туфлях. И хотя школа была близко к дому, девочка мёрзла. Как-то Борух с женой увидели на рынке маленькие жёлтые бурочки, аккуратно подбитые кожей. И размер, как у дочери. Бурочки понравились родителям, и они купили их. Обнова была впору девочке. Утром Нина надела новую тёплую обувь в школу. В классе яркие жёлтые бурки сразу бросились в глаза ребятам.
 -Смотрите, генерал Топтыгин пришёл! -закричал кто-то из мальчишек.
 -Генерал Топтыгин! Генерал Топтыгин! -подхватили остальные.
 Нина прошла к своей парте и уже больше не выходила из-за неё. На большой перемене, когда она достала свой завтрак - хлеб с солёной рыбой и бутылку с чаем, ребята снова стали её дразнить.
 -Смотрите, генерал Топтыгин рыбу солёную ест!
 Нина быстро собрала всё в сумку и в слезах выскочила из класса. Она плакала, и слёзы замерзали на ресницах. У калитки дома девочка вытерла глаза, но они были опухши, и это заметила мать. Больше Нина никогда не надевала злополучные бурки и не брала в школу завтраки.
 В классе Нина подружилась с Диной Баклан. Это была очень толстая девочка, стесняющаяся своей полноты.
 Динина мама насильно пичкала дочь разнообразной вкусной едой. Бывало, когда Нина приходила к подруге домой, она заставала такую картину: Дина с мамой сидят за столом и та уговаривает дочь скушать ещё что-нибудь к тому, что она уже съела. Девочка плачет, отбиваясь от матери, но та не унимается. Нина с завистью смотрит на подругу:
 -Вот бы мне дали хоть немножко, я бы не отказалась, -думает она. И тут как бы читая её мысли, Динина мама говорит:
 -Садись, Нина, за стол. Кушай с Диночкой. Может быть, с тобой она поест ещё немножко. Но в эту минуту гордость побеждает голод, и Нина отказывается.
 -Нет. Я не хочу кушать. Спасибо, но я только что дома поела.
 Конечно, это неправда. Нина часто была голодна. Дома ели строго по часам. Утром девочка не завтракала. Она знала, что на вопрос, что есть кушать, мать сердито бросит: хлеб! И девочка уходила в школу. Дина не завтракала в школьном буфете, как другие, а брала завтраки с собой из дома. Чего только не было в её сумке! Этим можно было бы накормить несколько таких Дин. Девочка доставала из сумки завтрак и морщилась:
 -Опять полная сумка, -ворчала она. -Что я - лошадь, чтобы столько съесть? Затем обращалась к Нине:
 -Хочешь есть?
Нина сначала отказывалась, затем брала. Девочки съедали завтрак вместе. Об этом узнала мать Дины. Она пришла в класс и пожаловалась учительнице, что Нина съедает завтраки её дочери. Девочка слышала весь этот разговор. От стыда она покраснела и поклялась никогда и ничего больше не брать у этой толстухи. Нина видела, как Клавдия Иосифовна неприязненно, осуждающе посмотрела на мать Дины, но ничего не сказала ей. Учительница знала, что семья Нины живёт бедно. Работает только отец, а у девочки есть ещё две сестрёнки. К тому же и мать не родная, которая не очень заботится о ней.
 

Глава-9



 Начинался февраль. Зима подходила к концу, но морозы не ослабевали, только сильнее дули ветры.
 Таня с вечера заняла очередь за мукой, которую начнут продавать только рано утром. Часов в пять она разбудила детей, чтобы всей семьёй встать в очередь. На руках у матери плачет Ривочка, держась за руку Боруха, хнычет Фанечка. Нина молчит: она знает, что муки им нужно много, а её дают только по три килограмма в руки. Что такое три килограмма, если в семье пять человек, не считая старшей сестры, которая приезжает на выходные домой. А ещё мука нужна для мацы на Пейсах. Так сказал папа.
 Борух - верующий. С тех пор, как семья переехала в центр, он каждую субботу и в еврейские праздники ходит в синагогу. Борух и раньше соблюдал кашрут, но в синагогу ходил только в праздники, так как она была
очень далеко от дома, а в субботу ездить в транспорте верующим евреям нельзя. Теперь же ему ничто не мешало быть правоверным евреем. Борух даже квартиру выбрал в домике с участком, где есть место для сукки, уголок, где можно резать кур, чтобы мясо было кошерным. Борух - шойхет. Единственный в городе, поэтому часто можно видеть, как к дому Малкеров подходят старушки с домашней птицей в сумках.
 Сразу по переезду в новую квартиру Борух сложил большую русскую печь для выпечки мацы. Ни у одной еврейской семьи не было такой печи, только у него. Борух великодушно приглашал к себе печь мацу, правда, соблюдая очерёдность.
 Шло время. Родители все чаще заговаривали о приближении праздника и о необходимости начать печь мацу.
 -Борух, у нас такая маленькая кухня. Где мы разместим столько людей? -беспокоилась Таня.
 -Ничего. Я сколочу длинный стол, обобью его жестью и поставлю в большой комнате, -ответил Борух, -к тому же не все сразу придут. Как–нибудь разместимся.
 -А кто будет печь первым? -спросила жена, -наверное, мы?
 -Нет, мы успеем. Пусть сначала люди испекут себе. Мы поможем им, потом они нам.
 Через несколько дней после этого разговора к Боруху пришли раввин и хазан Шлойма. Они долго о чём-то спорили, а затем ушли сердитые на хозяина дома.
 -Что вы так кричали? Даже на улице было слышно, -спросила Таня. Она в это время во дворе кормила кур.
 -Шлойма хотел, чтобы ему пекли первому, так как у него большая семья. Даже Гефена для этого привёл.
 -Ты согласился?
 -Нет,-коротко ответил Борух.
 -Почему? Ты же говорил, что сначала будем печь бедным, а семья Шлоймы разве к ним не относится?
 -Да. Это верно. Но есть ещё и больные евреи, которые не могут сами печь, а его Бетя –здоровая женщина, да и он не больной. Сначала испечём мацу для Клейнэ Шлоймеле. Его жена совсем не встаёт с постели, и дети еще маленькие, а потом другим.
 -Ну, Бетя прибежит, всё здесь разнесёт, -вздохнув, сказала Таня. Она знала, что с этой первой в городе скандалисткой лучше не связываться, но спорить с мужем не стала. Если Борух что сказал, то его уже трудно переубедить.
 -Не разнесёт. Сунется сюда, я её сразу выкину за дверь,-ответил Борух.
 Вскоре Борух приступил к изготовлению стола и скамеек. В конце марта посреди комнаты поставили длинный стол. В квартире несколько дней было очень тесно и шумно. Мацу пекли круглые сутки, отчего в доме стояла страшная жара. Дети ночевали у соседей, но днём, после школы, Нина помогала раскатывать тесто. Этим занимались женщины, а мужчины водили по раскатанным лепёшкам специально приделанными к деревянным ручкам большими шестерёнками от часов. От этого на маце появлялись дырочки, которые не давали тесту вздуваться во время выпечки. У печи стоял сам Борух. Даже на улице было слышно, как стучат об стол скалки и перебирают последние городские сплетни женщины. И хотя говорили на идиш, Нина понимала всё. Она прислушивалась к разговору, но мысли её были далеко.
 Девочка рвалась на улицу, к подружкам. С тех пор, как Таня начала работать на швейной фабрике, у Нины прибавилось забот: забрать сестрёнок из детских садов, которые находились в разных частях города. Правда, одну из них, когда могла, забирала мама, а другую-иногда отец. Наносить из колодца воды, убрать квартиру, сходить за хлебом. Сходить за хлебом-это мало сказано. Его никогда нет в свободной продаже. Надо часами ждать, пока хлеб привезут в магазин, а потом выстоять огромную очередь. И еще хорошо, если повезёт и тебе удастся его купить. Но может и не повезти в этом магазине: только подойдёшь к прилавку, а хлеб кончится, и тогда придётся бежать в другой магазин, куда пока ещё не привозили. Наверное, поэтому Нина не любила хлеб. Она испытывала к нему отвращение. А нанести воды? Да ещё из колодца, где так скользко, что некуда встать. А ручка так высоко, что Нина с трудом дотягивалась до неё. В колодец ведро опускается легко, а попробуй вытащить его с водой, когда сама маленькая, да и силёнок маловато. Хорошо, если у колодца кто-нибудь есть. Нине помогают вытащить из него ведро и перелить воду. Тащить полные вёдра не легче, чем вытаскивать их из колодца. Девочка переносит несколько шагов одно ведро, затем другое и так до самого дома. Иногда кто-нибудь из соседей увидит её из окна и поможет занести вёдра с водой в дом. Часто это бывает тётя Фрося Кащенко. Она очень добрая, хотя многие не согласились бы с Ниной. Эту женщину считают грубой, с крутым нравом. К Нине же тётя Фрося относится хорошо ещё и потому, что девочка дружит с её дочкой Валей.
 Нинины мысли прервала Таня. Уже пора идти за Ривочкой. Фаню недавно определили в санаторный детский сад, и она приходит домой только на выходной.
 Нина любит забирать из детского сада маленькую сестричку. Ривочка посещает железнодорожные ясли. Они находятся по другую сторону железной дороги. Нужно переходить линию: мост пока только строится. Когда Нина ведёт сестричку за руку, та, смешно картавя, что-то рассказывает ей. Ривочка толстенькая, голубоглазая. На головке вьются очень светлые волосы. Она такая хорошенькая! Малышка - полная противоположность Фанечке, очень смуглой, худенькой и почти всегда стриженной наголо из-за постоянной золотухи. Они совершенно разные и по характеру. Ривочка - спокойная и улыбчивая. Фанечка - капризная и вечно хныкающая. Она часто болеет, и все её жалеют. Ривочка никому не доставляет особых хлопот, и все её любят.
 Нина позвала собаку Белку, которая всегда сопровождала её, и отправилась за сестрой.
 …Вот уже испечена маца. Таня настаивает свёклу для пасхального борща и готовит специальную посуду. Борух разливает в графинчики самодельное пасхальное вино. Перед праздником побелили квартиру, удалили хамец, в доме стерильная чистота. На столе белая накрахмаленная скатерть, повсюду белые салфетки, на окнах новые занавески. А Нина радуется целой неделе отдыха от надоевших очередей за хлебом, от мытья посуды (в Пейсах посуду Таня моет сама) и даже от уборки квартиры, чтобы не дай Б-г девочка не оставила где-нибудь соринку. Всё в доме должно быть идеально чисто.
 Наконец, наступил Пейсах. Через час-пасхальный седер. Таня поставила на стол традиционные блюда. В специально вышитой салфетке с тремя карманами лежит маца. В центре стола стоит графин с вином и свечи в подсвечниках. Вокруг стола-стулья для членов семьи и гостей.
 Семья ждёт из синагоги Боруха. Его место за столом похоже на трон, сооружённый из подушек. Во время седера глава семейства, облачённый в ритуальную белую одежду, рассказывает пасхальную агаду. Именно рассказывает, а не читает. Нина слушает, затаив дыхание. Всё, что рассказывает отец, ей очень интересно. Несмотря на свой детский возраст, девочка не любит сказки, но рассказ отца похож на правду. Богатое детское воображение воспроизводит услышанное в тесном переплетении реального с нереальным.




Глава-10



 Весна полностью вошла в свои права. Буйно распускалась зелень, солнце пригревало так сильно, что людей в свободное время больше тянуло к реке. Детвора с удочками, баночками, обтянутыми марлей с дыркой посередине, собирались на берегу Биры, чтобы половить мелкую рыбёшку и просто поваляться на травке, погреться на солнышке.
 Заканчивался второй учебный год в жизни Нины. Девочка сидела за уроками и с тоской в глазах поглядывала в окно. Вчера отец снова наказал её. Учительница пожаловалась, что Нина на уроках разговаривает с соседкой по парте. Нина тяжело вздыхает: и учиться стала хуже. Она уже не отличница, но и троек нет. Нина - хорошистка. Её постоянно ставит в пример своей дочери тётя Фрося Кащенко.
 Валя Кащенко на год старше Нины, но учатся девочки в одном классе. Валя два года "сидела" в 1-ом. Она и сейчас плохо учится и может снова остаться на второй год. Фрося бьёт дочь за двойки, грозится отдать её в Детский дом. Нине жалко подругу. Она вспомнила, как однажды, в прошлое лето, когда ездила с папой на Украину, он сильно заболел. Это случилось на обратном пути, когда они возвращались через Москву домой. На Московском вокзале отцу стало совсем плохо, и он, думая, что умирает, велел дочери уйти в Детский дом. Нина тогда очень испугалась и громко заплакала. Её плач услышали две девушки, которые доставили их в медпункт, а затем помогли сесть в поезд. Сейчас Нина снова услышала про Детский дом, куда отдадут подругу, если та останется на второй год во 2-ом классе.
 -Тётя Фрося, я буду помогать Вале, только не отдавайте её в Детский дом,-попросила Нина, -увидите, Валя не останется на второй год.
 -Как же не останется, если у неё по арифметике одни двойки. И читать она совсем не умеет? -возразила Фрося.
 -Я буду каждый день с Валей заниматься. Только вы маме скажите, чтобы она отпускала меня к вам делать уроки, -сказала Нина.
 -Хорошо, Ниночка. Спасибо тебе. Ты можешь даже на дверях мелом писать, чтобы Вале понятней было,-предложила Фрося. У девочки от восторга загорелись глаза.
 -Вот здорово! Прямо как в школе! Настоящая доска, мел! Я буду учительницей, а Валя будет моей ученицей! -воскликнула Нина.
 -Конечно, Ниночка, ты обязательно будешь учительницей. Ты умная девочка. Твоим родителям повезло с тобой, -сказала Фрося.
 Нина слышала, что Валя - приёмная дочь. Кащенки удочерили девочку, когда та была совсем крошечной. Своих детей у них не было. Фрося возлагала большие надежды на свою единственную дочь, ничего для неё не жалея. Женщина не хотела понимать, что у девочки замедленное умственное развитие, и считала, что дочь просто ленится. Но Валя не была ленивой: учёба просто ей не давалась. На уроках у доски она так волновалась, что начинала сильно заикаться. Фрося за двойки нещадно била дочь, но девочка от этого лучше не училась. И тогда Фрося обратилась за помощью к подруге дочери.
 Девочки стали вместе делать уроки. Дверь квартиры Кащенко превратилась в школьную доску, квартира - в класс, а Нина стала учительницей единственной ученицы. Валя не осталась на второй год, а только с переэкзаменовкой на осень.
 Девочки продолжали заниматься и летом. Но вот однажды…
 Нина, как всегда, после обеда пришла к подруге, но занятия в этот день Фрося отменила. У Кащенко за столом сидели гости. Вернулся из заключения Валин отец. Это был высокий худощавый мужчина с добрыми глазами. Он сразу заметил вошедшую девочку и подозвал её.
 -Это, наверное, Валина учительница пришла? -спросил мужчина. - Подойди сюда. Мне о тебе тут столько рассказали. Давай знакомиться. Меня зовут Николай, Коля.
 Николай Кащенко "сидел", как говорили, «за халатность". Во время его дежурства загорелся один из цехов завода "Деталь". Колю осудили на пять лет. Завод был старым маленьким предприятием. Он часто горел и снова заново отстраивался. Во время этих пожаров жители Бирского переулка, в котором располагался завод, выносили из своих квартир самое необходимое и то, что могли унести. Они перебирались на Площадь Советов, находящуюся недалеко оттуда, и наблюдали за пожаром, молясь про себя, чтобы огонь не перекинулся на их дома. Поговаривали, что это диверсии. На заводе орудуют враги. За один из таких пожаров и поплатился Кащенко пятью годами заключения.
 С возвращением Николая домой жизнь Вали изменилась. Он не позволял жене бить дочь. Часто её ласкал, а когда приходила Нина, рассказывал девочкам интересные истории.
 Вдруг Коли не стало. Он умер внезапно на работе. У него остановилось сердце. Валя осиротела. Фрося стала вдовой. Она уже не била так часто, как раньше, дочь, но иногда хваталась за старый ремень, когда Валя своей учёбой выводила её из себя.
 Соседи осуждали Фросю за жестокость. Казалось: все знают, что дочь Фросе неродная, только не Валя. Уже потом, спустя много лет, став бабушкой, Валя расскажет подруге, как на похоронах родной матери впервые узнала, что Фрося была ей неродной. Валя долгое время работала бок о бок с женщиной, которая её родила и чьей точной копией была, и не знала, что это её мать. Валя расскажет потом, как была единственным человеком, сидевшим у гроба этой женщины, и думала о том, что когда-то мать бросила её, а теперь даже некому оплакать эту несчастную.
 Но пока девочка прощала своей приёмной матери всё, зная, что та любит её, но своей странной любовью.