О театре

Современный театр. Чтобы поставить современный спектакль по пьесам, например, Шекспира, надо сделать его с костюмами той эпохи, оставив все купюры автора, оставив порядок слов и картин. К тому же, найти такое решение спектакля, которое бы органично сливалось бы с авторским замыслом, не противоречило бы ему. И когда в этом будут играть современные актёры, с современной пластикой, сегодняшним временем в глазах, с постмодернизмом в каждой клетке своего тела, вот тогда произойдёт слияние, диффузия классического и современного на почве театра, на сцене. И это и будет современным театром. Потому что современным будет интонация, окраска, пластика слова. Ведь слова никак не заставить звучать так, как они звучали столетия назад. И вот это сиюминутное искусство современного актёра наполнит классические слова настоящим временем. Не прошлым, не будущим, а настоящим.
Никто не отменял золотое правило игры актёра — жить на сцене. Жизнь на сцене — это и есть художественное искусство. И секунда настоящей игры, секунда подлинного сценического процесса, — это метафизическое понятие. Настоящее идёт через века благодаря театру. Но не театр метафизичен, а живая материя спектакля. Как только сегодня, сейчас на сцене вспыхивает «Настоящее», спектакль становится современным, театр становится современным.
Смотря спектакль, мы переживаем его сейчас, тут же, как смотрим. Мы воспринимаем его как часть нашего настоящего. Но если спектакль неживой, то он так и остаётся частью. Но счастье, когда мы проживаем его. Когда он становится нашим настоящим, а не просто отнимает время, принося удовольствие или что-нибудь ещё. Мы приобщаемся к метафизике, когда спектакль настоящ.

Метафизическая правда сцены.

Современный театр — это сиюминутно творящееся искусство. Современный театр существует только во время показа спектакля.

Фарс играется по законам фарса, трагедия — по законам трагедии, комедия — по своим законам и так далее. Жанров очень много, и у каждого свои законы, но всех связывает метафизическое искусство жизни на сцене, правды.

Наша цивилизация, то есть общее развитие культуры всей планеты, достигло своей «планки», своего пика. И, своеобразным образом, мы катимся вниз. Это падение выражается в бесчисленном дроблении форм, жанров, стилей всего, что нас окружает. Это и мода, и музыка, и живопись, и общение, и искусство. Пожалуй, осталась одна наука, которая ещё извивается, двигая НТР вперёд: развитие компьютерных технологий не останавливается, а наоборот. Это позволит следующим поколениям назвать наше время компьютерным веком. Но здесь в сравнение можно привести слова Михаила Чехова:
«...безотрадна будущность натурализма в театре. Оставаясь в пределах узких тем и задач, натурализм принуждён будет искать всё более и более жгучих комбинаций фактов, комбинаций, способных подействовать на нервы зрителя с большей силой, чем это было сделано вчера и позавчера. Он придёт к необходимости давать своему зрителю ряд «сильных ощущений», способных вызвать нервное потрясение ценою патологических эффектов. На сцене появятся картины жутких видов смерти, физических мучений, кровавых убийств, раздирающих душу катастроф, патологических душевных расстройств, сумасшествий, животных криков, воплей и выстрелов. Всё это будет вершиной достижения натуралистического «искусства», но и концом его».
Так вот, когда цель науки, какая б она не была, будет достигнута, это станет концом её. К этому времени дробление в сфере искусства будет наивысшим. И наша культура погибнет. Это не в первый раз в истории человечества. Таких падений было множество. Но каждый раз за ними следовали взлёты, такие, как, например, эпоха Возрождения. Какая эпоха ждёт нас и когда она наступит, — неизвестно. Но ясно одно, что это будут совершенно новые искусство, культура, наука. И новый театр. Будет ли он метафизическим, как сейчас, или нет, — об этом можно только гадать. Сейчас нам пока не хватает ни фантазии, ни воображения представить это, ведь мы здесь, мы сейчас.

Сейчас мы относим театр Таирова к синтетическому. Но и театр сегодняшнего дня можно отнести к синтетическому. Есть ли разница? Есть. Она заключается в том, что части, которые соединял он и которые соединяем сейчас мы, — отличны. Сентенция другая.

Есть понятие «плод». Яблоко — плод, гнилая груша — плод, и так далее... Всякое растение приносит плод. И уже потом плод каждого дерева как-то называется. Так вот, живая материя спектакля — это плод. Плод — то самое «метафизическое настоящее». А потом, — это фарс, трагедия, комедия... Театр же в этом случае — плодоносящее растение, а режиссёр выступает в роли садовника, который своим искусством как бы поливает это растение водой.

Современен ли современный театр? — Метафизика всегда современна.

Что будет цениться в будущем? Если сейчас ценится живая игра.

Если не метафизика, то что?!

Можно предположить, что возникнет другая правда. Другой смысл этого слова, отличный от того, какой мы вкладываем в это понятие сейчас. И, следовательно, изменится и метафизика театра. Если слово и останется, то всё равно это будет совершенно иной смысл.