Lachrimae. Sept pavanes

Север Франции. 1626 год.


Была ранняя осень.
Я распахнул дверь дома и свежий,
наполненный янтарным запахом,
воздух повеял на меня.

Море, казалось, было совсем рядом.
Через лавандовое поле, его синева влекла к себе неудержимо.

Моя сестра спросили меня:
- Ты скоро вернёшься?
Не отрывая взор от уходящего солнца, я ответил:
- я пройдусь немного вдоль берега….
- возвращайся скорее… скоро будет ужин.
И возможно к ночи придёт дождь. Уж очень чёрное облако идёт от севера, -
сказала Луиза и с доброй улыбкой на лице, она не стала закрывать полностью дверь.
- мы ждём тебя…, -
были последние её слова.

Я направился неторопливым шагом через душистые травы.
Ещё пели на деревьях не уснувшие птицы, а легкокрылые мотыльки
кружились над поздними цветами.

Вот и берег.
Вниз к морю вела крутая тропа.
,,Хорошо, что нет ещё дождя” –
подумал я и стал спускаться к темнеющему берегу.
Седые камни омывались водами прозрачного прибоя.
Лучи солнца скользили по воде, навивая необъяснимый восторг и печаль.
О, если бы можно было передать это в музыке.
Волны дрожат как струны лютни, свет прикасается к ним в прощальном аккорде…
Мелодия проста и просветленна в каденциях.
Ветер звучит секвенцией тихих созвучий.
От морского берега к полям восходит прохладная тень наступающей ночи.
Объятия ночи собирают опадающие цветы, а одежды тонкие ароматы уходящего лета.
Кто может в звуках отобразить этот вечер.

Думая об этом, я обошёл высокую скалу и увидел вдали вынесенный штормом корабль.
Я слышал, что неделю назад, один датский корабль
разбился у наших берегов в первом осеннем шторме.

Пробираясь через камни, густую морскую траву и обломки, я приблизился к громоздкому судну.
Сбоку корабля зияла чёрная пробоина и свисали растерзанные бурей канаты.
Да, видно Галатея, нереида спокойного моря,
не была благосклонна к этому путешествию.

На почерневшем от солёной воды и дождей дереве виднелся
позолоченный рельеф названия.

Кристиан IV король Дании.

Заходить в корпус я не стал.
Вернувшись ближе к берегу, стал рассматривать не нужные и брошенные предметы.
Вот разбитое зеркало.
А ведь совсем недавно оно приносило радость своим отражением.
И юная леди, украшая волосы атласной лентой, долго любовалась в него.
Вот кусок дорогой, но уже разорванной ткани затерялся в пеке, и холодеющее море
уносит его на безмятежное дно.

Долго я бродил под вечеряющим небом по берегу, размышляя о быстротечности дней, о коварстве
и непредсказуемости неумолимого времени в человеческой судьбе.

И я уже собрался оставить это печальное зрелище, как за одним камнем увидел небольшой свёрток
невзрачной холщевой ткани.
Наверно кто-то в спешке обронил его, -
подумал я, -
а рыбаки и дети не успели найти и подобрать.

Развернув его, я увидел деревянную шкатулку для дорожных письменных принадлежностей.
Открыв плотно закрытую крышку, покрытую резным перламутром, я увидел белое перо и бумагу.
Сильный порыв ветра, успев раньше меня достать легкое перо, поднял его в воздух и закружил над морем.
Сделав последний оборот вокруг себя, оно упало далеко в тёмную воду и исчезло в волне.

Взяв бумажный свёрток, я решил посмотреть его уже дома, так как грядущая ночь приносила с собой
северный дождь,
и он мог начаться в любую минуту.

Поднимаясь на поле, я с радостью увидел далёкие огни своего дома под кронами садов.

…………………………………………………..
Пока я шёл по дороге, всё время думал, -
что это? Забытое письмо? Недописанное завещание?
А может быть, это просто чистый лист бумаги и на нём ничего нет, кроме застывших слёз моря.

Но звон цикад под звёздным небом, говорил мне, что там есть тайна, ещё не увиденная мной.

………………………………………………

Когда я подошёл ко входу в сад, за мной затрепетал ночной листвою дождь.

Быстро войдя в дом, и сказав, что я приму пищу позже, я поднялся по старой деревянной лестнице наверх,
где была моя уютная комната.

На втором этаже был полумрак, неугомонный дождь бил в стекло, а на полу, перед дверью меня ждал любимый котёнок.
Встретив меня радостным голосом, он первым вбежал в комнату, и свернувшись клубком, лёг на кровать
и громко запел только ему известные песни.

Лишь изредка он поднимал голову и смотрел на опадающие листья и тусклый огонь свечи.
Я зажёг ещё два светильника и сел к столу, на котором лежала лютня и альтовая деревянная флейта.
В углу комнаты стояла прислонённая к стене теорба.
Подойдя к окну, я слегка коснулся её струн, и глубокий резонанс отозвался в её понимающем сердце.

Вспомнив от звука басовой лютни о моей находке, вернувшись к столу и открыв шкатулку, я достал жёлтый лист.
К моему удивлению там я увидел нотный стан и переписанную от руки мелодию.

LACHRIMAE. Sept Pavanes a la mort la reine d`Angleterre. 1603 A.D.
John Dowland.

СЛЁЗЫ. Семь Паван на смерть королевы английской. 1603 лета Господнего.
Джон Доуленд.

Взяв лютню и пододвинув ближе свечу, я сыграл мотив первой паваны.

И сразу предо мной, как еле уловимый сон, появились седые камни, омываемые водами прозрачного прибоя,
лучи солнца скользили по воде, принося с собой необъяснимый восторг и печаль.
Волны дрожали как струны лютни,
свет прикасается к ним в прощальном аккорде…
Мелодия была проста и просветленна в каденциях.
Ветер звучал секвенцией тихих созвучий.
От морского берега к полям восходила прохладная тень наступающей ночи.
Объятия ночи собирали опадающие цветы, а её одежды, тонкие ароматы уходящего лета…….
……………………………………………………
……………………………………………………
……………………………………………………
……………………………………………………
……………………………………………………

2006 A.D.