Расписка

 Мне пришлось миновать семь небесных престолов и шесть господств; архангелы подозрительно косились в мою сторону и подолгу уточняли ключевые моменты моей биографии. Нимб над моей головой, взятый по блату у знакомого праведника, уже устал сиять - или в нём попросту стали садиться батарейки. Но я твёрдо знал, куда мне идти, и не боялся необходимости солгать - поскольку главный вопрос мне задать попросту никто не сообразил бы.

 Последняя дверь выглядела довольно скромно и безо всякой пышной архаики - вроде беломраморных дорических колонн по краям или голубоватого сияния в проёме. Обычная слегка облезлая дверь из какого-нибудь муниципального дома с консервативными или просто скупыми жильцами - не решающимися поставить новую. Однако едва я занёс ногу над белым ковриком у двери, подозрительно напоминавшим облачко, как чья-то ладонь опустилась на моё плечо.

 Передо мной стоял ангел неопределённого чина со смутно знакомым лицом. Где-то я его видел - не то на иконах на Земле, не то в газетах в Чистилище - но не мог вспомнить имени.

 - Кто ты, смертный? - строго вопросил он.

 Я, запинаясь, назвался.

 Почему он назвал меня смертным? А не праведником, к примеру, и не ангелом - каковые единственные лишь наделены правом носить нимбы и беспрепятственно посещать любые небесные апартаменты?

 Он меж тем пристально разглядывал меня.

 - Твой жизненный срок ещё не истёк. - Под его взглядом я инстинктивно сделал два шага назад; левая рука моя спряталась за спину. - Что ты держишь в длани своей?

 Прокол за проколом. Как он сумел разгадать моё досмертное состояние - если никому до него даже в голову не приходила эта мысль?

 Я обречённо протянул ему тонкий бумажный листок.

 Он пробежал его своими глазами, в глубине которых светилось золотое пламя - или алая лава геенны, в которую кидают грешников. И безо всякой перемены в лице перевёл их на меня.

 - Для чего тебе это, смертный?

 - Просто нужно. Нужно, и всё. - Я и сам точно не знал, зачем. Записка одновременно являлась и объяснением этого.

 Ангел напротив меня ненадолго замолчал.

 - Что же, сын Адама. Челобитные подобного рода нечасто попадают к нам...

 Он сделал ещё одну паузу, в течение которой я не решался сглотнуть слюну.

 - В ней не содержится никаких прошений. И, учитывая её исключительность и неповторимость в своём роде, я не вижу препятствий к её передаче Туда.

 Если все предыдущие слова он произносил так, словно каждое было написано с заглавной буквы, то последнее - выделил жирным шрифтом и курсивом одновременно.

 Я ещё ничего не успел сообразить, но он уже скрылся за невзрачной дверью вместе с моей бумагой. Я мог не волноваться за её судьбу - ангелы никогда не лгут.

 Обратный путь, несмотря на длительность и бюрократические проволочки, казался мне лёгким. Груз тяжёлой ответственности за свою судьбу и последствия своих действий, незримо угнетавший меня, как будто был хотя бы частично снят с моих плеч. Мне было спокойно.

 Ибо я - единственный из жителей Земли, кто не только расписался в собственной глупости, но и отнёс расписку Наверх.