Foxtrot

«Foxtrot Uniform Charlie Kilo»… По радио поют рокеры… на рокерской волне они поют эту песню всю зиму, все три месяца нон-стоп… Чужеродные слова анаграммой складываются в привычное FUCK… именно его хочется заорать во всеуслышанье.
Когда-нибудь я так и сделаю. А пока… я прилежная сотрудница преуспевающей телекомпании. Создаю собой пример для подражания. Я появляюсь в вашем доме, едва вы включаете свои телеприемники, радостная, розовощекая, с большим фаллическим микрофоном, нежно сжатом в девичьих ладошках. Начинаю говорить, и у вас появляется подсознательное желание, чтобы я его лизнула…
Меня продвигает начальство, мной гордятся друзья… Поговаривают, что у меня большое будущее. Но вот ведь *foxtrot uniform* не надо мне этого!
Мне надоело быть румяной расписной красавицей из телеящика. Я хочу проколоть пупок, нос и ухо в семи местах (если это не так больно), мечтаю побриться налысо и целоваться с тобой прямо на улице. Или уж, в крайнем случае, в коридоре нашей конторы, мимо кассы и редких выстрелов не знакомых с тобой молодых девиц.
Вот один шаг навстречу мечте сделан – я проколола вторую дырку в ухе. И застенчиво прикрыла его длинной прядью. Везде сплошные комплексы. Моего похода к мастеру-живодеру, лишающего девушек целости в самых необычных местах, никто не заметил. Бриться налысо пока не решилась. Кто знает, может, у меня череп некрасивый, я ж его кроме как на энцефалограмме не видела никогда.
Новая дырка не улучшила мой и без того неидеальный слух …
В нашей конторе живут разные звуки, их там множество, из-под каждой двери вырываются разные голоса, крики футбольных фанов, музыка классическая и экстремальная, возгласы политиков и детский лепет. В отделе новостей господствует телефон. Он трещит постоянно, не представляя, кто возьмет трубку на этом конце. Он да еще Интернет, соединяет наш отдел информации с внешним миром. Тем самым, который начинается за объективом телекамеры.
Начальник новостей – твой лучший друг, несмотря на то, что ты всех на свете уверяешь в его отсутствии и несостоятельности. Но часто, видя вас вместе, я дико хочу рассмеяться. Вы так серьезно разговариваете, так рьяно друг за друга цепляетесь, так радостно смеетесь, что, кажется, эти целомудренные отношения достойны детского сада, а не возраста Христа… вашего настоящего.
Мой начальник – веселый парень, мы с ним ладим прекрасно, в те редкие минуты, пока он трезв. Пока вы трезвы. Ежедневно вы беззвучно договариваетесь о встрече – всяческие службы общения всемирной паутины созданы соединять вас.
Улучив минутку, я спрашиваю о тебе у своего начальника. Стараюсь ничем себя не выдать. Ну, ты же можешь мне понадобиться, мышку там почистить или западающую клавишу поправить, мало ли, какие угрозы поджидают утонченную девичью натуру в жестоком мультимедийном мире…
Беспрестанно стуча по своей клавиатуре, входя с тобой в виртуальный контакт, начальник говорит, что ты сменил номер телефона. Как все легко и просто! У тебя новый номер, значит, я не облажалась, высылая на твой несуществующий адрес совет поменять оператора связи…
- Диктуй, - говорю я, держа наготове свой сверкающий мобильник.
Начальник криво усмехается и резко качает головой.
Видимо, нет мне места внутри тесной (слишком тесной) мужской дружбы. Странно даже, что вы оба такие натуралы.
Начальник, не переставая, общается с самим тобой. Многочисленные дебри невидимых проводов мгновенно передают ваши нехитрые мысли на расстояние. Мой начальник, кажется, увлекся темой меня. И видимо, с дальним прицелом.
Постучав по клавишам и не дождавшись ответа, он срывается с места. Путь свободен. Я убеждаюсь, что в ближайшие минуты ждать его нет смысла (как и тебя), залезаю в вашу переписку. В этом был дальний прицел.

«Начальник: тут Варька про тебя спрашивает…
Ты: в смысле? Обо мне?
Н.: ну да, как связаться с тобой.
Т.: а ты не говоришь?
Н.: я готов, что от нее шифроваться. Может, ты ей правда нужен…
Т.: у меня запой – депрессняк – мерехлюндия, сам же знаешь :- (
Н.: а вдруг она тебе работу предложить хочет… или просто ХОЧЕТ ;-)
Т.: ее проблемы…
Н.: говорит, что если не дашь ей телефон, из окна с 10 этажа выбросится…
Т.: я устал от этих ее…
Н.: Ааааааааа! шлеп! все, больше разговаривать не с кем. И ХОТЕТЬ некого…»

Наверное, он ошибся, надо было написать: «хотеть некому». А так… Ты же не хотел меня никогда. Даже когда мы валялись полуголые на моей кровати, ты сверкал глазами, дышал перегаром, смущал своим стояком и… не хотел. В душе не собирался причинять мне боли. Добренький, *foxtrot uniform*!
Но как объяснить, что без тебя у меня нет оргазма, нет совсем. Конечно, другие поклонники у меня есть, и даже некоторые постарше и поопытнее, а некоторые помоложе и погорячее, но с ними он не приходит, привыкнув к тебе за годы... Какими словами рассказать, как мне не хватает твоих двух метров небритости и волосатости, твоих поцелуев до дрожи в кончиках пальцев, твоей дрожи… На каких примерах доказать, что восторг жизни приходит от одного твоего взгляда, стрелой вонзающегося в меня, но, в то же время, зыбкого, словно уводящего мои стройные формы в расфокус. Взгляда, которого мы оба до сих пор боимся (несмотря на твои 33 и мои 25). Мы и думать не смеем, что вот однажды не сможем устоять, снова забьем на всех окружающих ржавых гвоздей и будем прилюдно целоваться… Взгляда, который в единственном числе наполняет мою жизнь смыслом.
Я отвлекаюсь на каждого – чтобы забыть о тебе – встречаюсь с японским дяденькой в изгнании, и с молодым латвийским извращенцем, и с совсем юным и привязчивым мальчиком… таким в полумладенческих складочках… От его вида меня слегка подташнивает и я проклинаю себя за педофилию…
А потом, копаясь в недрах родного компьютера, я натыкаюсь на увлекательное чтиво – переписку бывшего бойфренда. Я не ревновала его к виртуальным любовницам, с которыми он регулярно проводил время (большую часть) под ником Квазимодо… Хотя именно по причине их существования мы все-таки расстались.

«Квазимодо (03:31 PM): А ТЫ СВЕРХУ НАЧИНАЕШЬ ДВИГАТЬСЯ
Эсмеральда (03:32 PM): да… я держусь за тебя, за твои плечи, и начинаю задавать темп
К. (03:32 PM): ОК. МНЕ НРАВИТСЯ.
Э. (03:32 PM): и ты все глубже проникаешь в меня
К.(03:32 PM): ТЫ ОТКИНУЛА ГОЛОВУ
Э. (03:33 PM): да
К. (03:33 PM): Я КАСАЮСЬ ТВОЕЙ ГРУДИ ГУБАМИ. РАЗВЯЗКА УЖЕ БЛИЗКА
Э. (03:33 PM): руками я держусь о кровать
К. (03:33 PM): Я ВНОВЬ СВЕРХУ
Э. (03:33 PM): т.е. одной
К. (03:33 PM): БЫСТРЕЕЕ....
Э. (03:34 PM): и второй касаюсь твоей головы… мы теперь совсем разошлись, и быстрее уже некуда. Я немного постанываю
К. (03:34 PM): Я СЕЙЧАС КОНЧУ
Э. (03:34 PM): давай, лисенок»…

А ты до сих пор не можешь отдаться, доверить мне свое двухметровое не всегда чистое тело, на котором мой язык оставлял свои комментарии. (Ему под силу – не зря же этим языком приходится постоянно работать). Пугаешься одной мысли, что мы вот так же будем лежать в одной постели и молча курить в потолок.
Ты ненавидишь курящих девушек.
Меня колотит от вида небритых алкоголиков.
Мы стоим друг друга. И этим чувствам уже несколько лет. Секса между нами не было. Была только бездна-любовь. Так я и написала в своем «дневнике развратницы» после первой постельной сцены. Эта бездна и напугала тебя прямо тогда, во время постельной сцены, прямо, когда ты расстегивал молнию на джинсах. Тебя била дрожь. Я плыла и уходила в твой расфокус. Я хотела тебя сумасбродно, то есть от каждого твоего прикосновения впадала в легкое помешательство. Ты умел касаться меня как-то особенно бережно, как архивариус-любитель. Целовал всю поверхность моего далеко не миниатюрного тела, и она послушно отвечала твоим губам. Вся поверхность превратилась в одну эрогенную зону. Гладил по волосам, сплетая их со своими в причудливые прически… Пусть за два года это был единичный случай нашей бездны, мое помешательство все равно принимало более суровые обороты.

На самом деле я никакая не прилежная, пример создающая. Я самая настоящая продажная девка. Вы будете со мной за умеренную плату – 2 тысячи русских денег за минуту рядом. За пару глотков воздуха и несколько минут славы, стирающихся мгновенно, за неимением архива…
Привязчивому мальчику я отдавалась без ощущений. Лежала бревном, он суетился рядом по-своему, по-юному, пытаясь растопить, но напрасно. Со мной не происходило абсолютно ничего, и даже мысль о полной атрофии не посещала. Он был воздушен, жалок и по-кошачьи влюблен. Ломкими пальцами путался на моей гладкой коже – никакой реакции со стороны меня! Возможно, он мечтал об этой минуте долго. Я же хотела одного – забыть о тебе, во что бы то ни стало принять противоядие. Но все получалось как раз наоборот: атрофия доказывала, что я живу только с тобой. Без тебя – не живу. Лишь мальчик приостановил свои попытки (на время, видимо), я схватилась за мобильник, набрала твой рабочий и прямо на ушах у горе-любовника позвала тебя. Ждать пришлось недолго.
– Влад, – позвала я. – Я так давно не слышала тебя.
– Здравствуй. Я тебя тоже, – отозвался ты. – Я многих давно не слышал, и слышать не хочу…
– Я люблю тебя…
– Не хочу никого слышать, мерехлюндия, знаешь ли…
– Я только сейчас поняла, как отчетливо я тебя люблю, – я же не облекала бездну в слова-оболочки раньше.
– …
– Давай увидимся как можно скорее, желательно даже прямо сейчас, плевать мне на срочные съемки, сроки подождут.
– …
– Мне так много хочется сказать тебе… про Японию, про снег, ты представляешь, он уже выпал… про детей, я их безумно люблю… но тебя все-таки… ты обещал мне ребенка, помнишь…
– … Варь…
– Ответь хоть что-нибудь, не молчи.
– … в субботу… я сам приду к твоему начальнику…
А сегодня вторник, до субботы не дожить в принципе. Зато какая-то определенность.
– Прекрасно. В субботу, так в субботу…
– Пока.
– Эй, подожди! Я там тебя несильно убила?
– Меня?! – ты усмехнулся, цинично и еле слышно. – Меня не убьешь.

Когда наступила суббота, мне почему-то совсем не хотелось тебя. А ты шел навстречу, прекрасный, одинокий, долговязый, такой неузнаваемый за время наших пряток. Мне надо было читать по твоим глазам, надо было давно научиться… а то с мимикой и словами у тебя всегда проблемы. Впрочем, у меня, когда я рядом с тобой, тоже. Это я в телевизорах такая сладкоголосая и красноречивая. Когда ты со мной вся моя напускная стервозность и циничность бесследно испаряется. Я становлюсь собой – маленькой искренней девочкой, влюбленной в большого и страшного оборотня.
Было ранее утро, и я плелась на работу, еще не выспавшаяся, глядя на мир слипшимися глазами-экранами… Потускневшие экраны отражали соответствующий – блеклый – мир. Слякоть под ногами. Суету мрачных человеческих тел. Судорогу дорожных переходов. Бесконечное и бессмысленное мелькание огней светофоров. Было самое обычное утро.
Я шла в такую рань, чтобы быстрее все закончить и дождаться тебя… Дождаться тебя… Вот он ты – и что с того? Ты шел с нашей работы в полдевятого утра, свежий и почти счастливый… Неужели, ко мне? В это хотелось верить.

Но наши корабли разошлись, несмотря на весьма настойчивое желание сигнальщиков на борту. Они размахивали флажками, пытаясь донести информацию до народа. Твои говорили: «Мы потеряли управление, выйдите на связь». А мои отвечали: «Вы идёте навстречу опасности». Твои соглашались. Мои настаивали на том, чтобы выйти на связь. Так бы мы долго перемахивались строчками известной песни, выложенными древними символами – сигнальными флажками, начинающимися с названия какого-то танца. Но не Tango и не вальсом.
Мы сами, задыхаясь невысказанным, того и гляди превратимся в этих бессловесных, на мачтах нанизанных… Современные средства связи мало чем отличаются от средневековых.
Ты уплыл. Уплыл от меня не на корабле. А так хотелось вместе.
Однажды я снова позвонила на твою работу и мне какая-то тетенька на проводе просто и явственно сообщила, что ты уехал. Растворился в том утреннем тумане, вместе с готическими шпилями, кудрявыми облаками, радужными потоками, белыми розами, так мне и не подаренными… Случайность: я должна уехать туда же завтра. А еще вчера – днем – я видела тебя. То есть ты уплывал сегодня…

Мне пришла смс-ка: «Sex is like «Nokia» (connecting people), like «Nike» (just do it), like «Pepsi» (ask for more), like «Coca-cola» (enjoy). Send this to 5 friends or you’ll have 5 years of bad sex». Я прочитала, посмеялась, порылась в записной книжке мобильника и поняла, что вряд ли найду пятерых друзей… Пересылать некому.

Мне приходили смс-ки, мне звонили заказчики, меня дрючил начальник, на меня орал оператор, моя кассета отказывалась на меня работать, а ты в это время уплывал… такой чудный финал. Он написал себя сам.
Ты уплывешь, и я тебя забуду. Забуду, *foxtrot uniform*, всё легко! 5 лет буду обречена на «bad sex», что вполне можно перевести как «дурной пол»… да, дурная кровь, дурной пол… Я женщина, поэтому не могу себе позволить так запросто уходить на корабле под красивым флагом в открытое море, не могу себе позволить иметь такую загорелую дубленую ветрами и морозами кожу, такой прищур глаз, такую едкую усмешку… Не могу быть настолько свободной и беззаботной, чтобы вот так легко со всем расстаться. С тобой, особенно.
Хотя, именно сейчас, наверное, и стоит попробовать.