Антон Антонович...

- Антон Антонович, вам помочь?
Около забора на тропинке стояла девушка-студентка Аня Семёнова. Она как-то печально теребила подол платья, стараясь не сводить глаз со спины старика.
- Не нужно, Анечка, иди учись… – разогнувшись, сказал старичок.
- Но может быть я… – настаивала девчушка.
- Ань, я сам справлюсь! – немного строговато сказал Антоныч.
Девушка насупилась и, резко выбрасывая ступни в босоножках впереди себя, зашагала расстроенная по тропинке за забором: мол, не смогла побыть тимуровцем и помочь хоть какой-нибудь живой душе – вот от чего она расстроилась. Аня была отличницей и знала, чего от неё ждут и хотят, и всегда делала как следует. Она – девушка с детской душой, с ребяческими фантазиями. Она – человек-стереотип, хотя разве дети знают об этом своём недостатке? Они – маленькие звёздочки на небосклоне, горящие всем и каждому без разбора, совершенно одинаковые и при этом сами по себе являются особенными – уникальными.
Аня удалялась всё дальше по тропинке. Вскоре золотые волосы и её ярко-бирюзовое платье исчезли из поля зрения слабовидящих глаз Антона Антоновича. Он стёр рукавом клетчатой рубашки пот со лба и снова, взявшись за лопату, продолжил капать. Руки были влажными, и лопата то и дело выскальзывала из ладоней.
Приближалась ночь. Повеяло прохладой. Старик вылез из ямы, которую начал капать несколько дней назад и сегодня до капал, и, взяв под мышку свой инструмент, зашагал через полянку к своей каморке. То, по чему он шёл трудно по-настоящему назвать полянкой, потому что там на одинаковом расстоянии были вырыты ямы: многие ещё свежие, а многие только в стадии выкапывания. Старика всегда удивляло, что молодые парни такие прыткие и ловкие. Он им скажешь сделать – они сделают, причём очень и очень быстро.
«Хотя чего удивляться? Ведь лет пятьдесят назад и я был куда сильней! Хоть вспомнить как на картошку ездили на месяц: вот это была жизнь! А что сейчас???» – Антон Антонович тяжело вздохнул. «Время другое, жизнь другая… Ну что ж поделаешь…»
Он тихонько дёрнул за ручку – дверь открылась. В домике было сыро. Старик живёт здесь уже лет пять именно с тех пор, как его взяли на работу, выделили это жильё… “Жильё” – это ещё сильно сказано: стол из какой-то коробки, детский стульчик, дряхлый матрас на картоне, – это кровать! – телевизор «малютка», крохотный обогреватель, чтобы не умереть ночью от холода, – его директор дал со словами: «Вы человек пожилой, а там прохладно…» - и плитка. Антоныч потёр руку об руку и дыхнул между ними.
«Холодно…» – с такими мыслями тяжело втянули влажный воздух потрескавшиеся уста.
Обогреватель работал как-то с перебоями, наверное, где-то контакты расходились, но это не мешало старику согреться. Достав из кармана куртки кусочек хлеба и маленькую сосиску и закутавшись в синий клетчатый плед, Антон Антонович присел на детский стульчик. Он чувствовал себя счастливым в редкие минуты даже в этой каморке, с этой одинокой сосиской и хлебом, принесённым Марией Львовной, частой посетительницей этого места. Сегодня она подошла и, протянув целлофановый пакетик, произнесла: «Чем богаты, тому и рады… Несильно богаты, но всё ж… Возьми, Антоныч…» Старик поблагодарил и, глядя в след этой воистину святой женщине, пустил (уж точно!) не скупую мужскую слезу. Эта еда – единственная, что он видел за последнею неделю. Да, действительно он голодал и, как это бывает, зарплата такая мизерная, что на лекарства еле хватает, а что тут говорить уж о еде?
Этот человек за последние пять лет стал очень одиноким: вначале умерла жена от рака мозга, потом дети продали семейную четырёхкомнатную квартиру и, поразъехавшись кто куда, оставили старика одного, предварительно выставив на улицу. Что же ему оставалось делать? Нашёл работу сторожа с проживанием и тут и остался. И теперь он – человек без семьи, без дома, но с пропиской – кладбище…
Антону Антоновичу как потомственному интеллигенту негоже было жить в таких условиях, но, так как выбора совсем не было, пришлось не воротить носом и смириться. Он привык к сложностям, привык всего добиваться с потом и кровью, но даже таких сильных, честных, стойких и самых достойных из достойнейших так легко сломать. Он пытался держаться, но все его усилия в конце концов выливались слезами на подушку из мешковины. Мысли о смерти стали часто посещать этого довольно религиозного человека особенно по ночам, когда заснуть тяжело от вони. Хотя возможно он утратил веру в Бога после инцидента у церкви: Антон Антонович пришёл как обычно на воскресную молитву, но его не пустили даже на порог в храм божий, сказав, что тут только “достойные” люди находятся.
Что же твориться с миром, разве перед богом не все ли равны? И кто же такие “достойные”? Боже мой, как же ему хотелось выть от боли, что пронзила его сердце, ведь у него забрали последнюю надежду! Он не стал показывать своих чувств там, на лестнице церкви, только вернувшись в свою клетушку и забившись в угол, он заплакал, закричал, завыл и всё это издал один человек одним звуком – криком души! Старик пытался как-нибудь сдержать боль, русая рукав куртки, но это было бесполезно. Возможно тот его душераздирающий вопль был слышен далеко за пределами кладбища. Боль одинокого человека: разве есть что-то ужасней в нашем мире?
Сосиска с хлебом как-то быстро кончились и предсмертная тоска поползла по маленькому сырому помещению. Антон Антонович лёг на матрас и попытался уснуть, только чтобы убежать от этой неизбежности, но она оказалась сильнее и снова по накатанной: крики, слёзы, мокрая подушка… - он уже явно на грани…
Старик последние четыре года роет ямы и только недавно начал рыть особенную яму – для себя. Именно пару дней назад у него был сердечный приступ, его облегчила и приостановила таблетка валидола, она, кстати или некстати, была последней из пачки. Антон Антонович именно тогда осознал, что час его пришёл, только даты точной он не знал и решил приготовить себе место. Место он выбрал по средине ещё не “замогиленной” поляны и стал капать. Он отвергал любую помощь со стороны парней и других особ, потому что решил, что раз могила для него, то ему и капать. С одной стороны правильные мысли! И вот сегодня он закончил своё дело и оставалось только ждать и старик понимал, что недолго…

В два часа дня состоялись похороны, так сказать, “вне расписания”. Хоронили сторожа кладбища Антона Антоновича Давыдова, которого нашли утром в его каморке мёртвым. Врачи сказали, что остановка сердца. Как и он ожидал! Документов никаких не было, и решили просто похоронить без особых прелюдий. Вокруг ямы стояло несколько человек: Мария Львовна, начальник кладбища и двое парней-рабочих. Женщина плакала не из-за данной смерти, а просто понимая, что и её это настигнет. Начальник, сложа ручки на животе, говорил какие-то обрывистые фразочки, типа: «Отличный мужик был!» или «Как рано умер!» - притом думая совсем о другом: «Так, жилплощадь освободится и работника нанять нужно нового, крепкого парнишку…» Парни совсем, возможно, не думали. Уже остывшее тело было завёрнуто всё в тот же синий клетчатый плед. Свёрток бросили в яму, на дне которого сам, ранее живой, Антон Антонович стоял ещё вчера. Пару минут всё молчали, а после, как ни в чём ни бывало, разошлись кто куда, словно и не хоронили ещё вчера живого человека!

Смерть, тоска, боль, грусть, одиночество, безысходность, жестокость – это основные чувства нашего современного мира, которые чувствуют все время от времени, но только некоторые способны прочувствовать это на собственной шкуре, попробовать жить с этим и не сойти с ума… И многие мечтают, живя с этим, о смерти как о выходе, о спасение…