Попытка закончить Неоконченный рассказ эмигранта

Мой друг, живя в Германии, удивительно легко стал узнавать своих бывших земляков.
Однажды я даже проиграл ему на спор небольшую сумму денег, решив проверить, не блефует ли мой друг.
Оказалось, что не блефует.
Вот тогда он и раскрыл мне свой секрет, который, в общем-то, секретом ни для кого уже не является.
Что отличает нас, выходцев из бывшего СССР, от всех остальных народов мира?
Многое, но, в первую очередь, - выражение лица и походка.
Наш, недавно приехавший в Германию человек, смотрит исподлобья, сурово.
Он никогда не улыбнется первым.
Он никому не верит и во всем видит подвох.
Перед чиновниками он заискивает, подобострастно изгибая спину в позе «чего изволите?».
При знакомстве, он всем рассказывает, каким незаменимым специалистом и уважаемым человеком он был ТАМ.
Приехавшая в эмиграцию интеллигенция считает, что им здесь все чего-то должны.
Должно государство с его институтами, должны соседи по общежитию и просто первые попавшиеся под руку, - все ДОЛЖНЫ!
Пока они не поймут, что здесь нам никто и ничего не ДОЛЖЕН, они ходят с таким выражением на лице, будто выиграли в лотерею миллион и завтра его получат.
Приехавшие сюда механизаторы широкого профиля, попав впервые в магазин типа «Лидл» и обалдев от количества выложенных на продажу товаров, громко перекликаются со своими родственниками, типа: «ой, я сейчас уссусь; ты глянь, что придумали!», и, от прилива чувств пересыпают речь непечатными выражениями.
Походка у еще не обтершихся здесь «русских», - бочком, бочком, вдоль тротуара, а дальше - бегом через перекресток на красный свет светофора.
Женщины наших «русских» теплой немецкой зимой носят русские меховые шубы турецкого производства и мохеровые жакеты собственной вязки.
Приезжие побогаче, - из тех, кто продал ТАМ последнее, - покупают ЗДЕСЬ машины подороже, словно доказывая себе, что они «тоже люди».
Дети наших «русских» любят ходить в спортивно-тренировочных штанах и употребляют в разговоре такое количество непечатных выражений, что, похоже, все остальные слова в их лексиконе – только для связки мата.
…Конечно, - далеко не все.
…Конечно, - далеко не всегда.
…Конечно, - далеко не у всех.
Моему другу в этом отношении повезло, - у него много друзей и коллег, как приехавших в эмиграцию, так и поздних переселенцев из «Руссланда», и это - вполне нормальные ребята.
Но все же!
Обидно за державу, которой уже нет.
Обидно, что нас здесь не уважают.
Обидно, что с нами здесь не считаются; с турками считаются, даже в Бундестаге у них есть представитель, а с «русскими» - нет!
Обидно, что мы, всю жизнь привыкшие молча сидеть по своим кухням ТАМ, здесь тоже трусливо молчим, когда нас бьют, как Ваньку Жукова, селедкой по морде.
Попробуйте обидеть турка – вам сразу расскажут, кто вы есть, для этого у них есть Организации, Советы, Объединения, да и Закон на стороне несправедливо обиженных.
…Как-то раз, в Висбадене, у здания Ландрата, стояли несколько наших бывших соотечественников, споря по поводу того, куда им надо идти, - налево, или направо.
Спорили громко, на русском.
А идти им надо было на митинг протеста против ущемления социальных свобод в земле Хессен, и были они моими коллегами, рабочими небольшого предприятия.
Поодаль стали собираться группки полицейских, переговаривающихся по рации.
Через минуту они взяли их в кольцо, а двое подошли поближе, - руки на пистолетах, кобуры расстегнуты, - ну, прямо как в американском вестерне.
Один из полицейских обратился к ним с вопросом: кто вы, мол, такие и что здесь делаете, а второй, в это время, пистолет из кобуры приготовился выхватить.
Интересно, если бы кто-то в это время полез в карман за сигаретами, стал бы полицейский стрелять, или нет?
…У моих друзей несколько лет назад в семье случилась беда.
Их папа шел из гостей слегка «под мухой», а в руках нес бутылку водки.
Ехала полицейская машина, остановилась, из нее вышли двое и тали требовать, чтобы дядя Ваня отдал им бутылку, - она им, наверное, оружием в руках убийцы показалась.
Дядя Ваня, с пьяных глаз, оказал «сопротивление», - бутылку поплотнее к себе прижал.
За что и получил по голове дубинкой, много и больно.
Сейчас его уже нет, - зимой похоронили.
Гематома, а затем – опухоль мозга.
По нашей российской простоте, родственники не обратились сразу к врачам и в полицию, а тогда, когда он в больницу попал, и стали разбираться, оказалось – поздно.
Никто в причастность полицейских к избиению не поверил.
Почитайте газеты – они пестрят криминальной хроникой: русские, русские, русские!
Мои знакомые немцы меня успокаивают: это всего лишь зашоренность прессы, не обращайте внимание.
Но, удивительное дело!
Немцы, такой с виду рассудительный народ, слепо верят всему тому, что им вещают с экрана или пишут в прессе!
Вот так, исподволь, и создается «образ врага».
Мы то знаем, мы это у себя, в Руссланде, уже проходили!
Нам ведь так же вдалбливали в головы, кто хороший, а с кем нельзя водиться.
…Праздник русской культуры во Франкфурте на-Майне, ждут приезда Шредера и Путина.
В центре города, над магистралью, плакат-перетяжка: «Русские пьют только водку, ездят на медведях и играют на балалайках».
Шутка или оскорбление?
Что, посольство заявило ноту протеста?
Никак нет, а даже наоборот, - утерлись, да и дальше потопали.
Вот и нам тоже – сытно и спокойно.
Многим хватает «социала», ведь привыкли же мы жить скромно, а если скучно дома сидеть, то можно попроситься на социальные работы, за полтора евро в час.
Живем себе потихоньку, небо коптим.
А по большому счету, жили мы – ТАМ, а ЗДЕСЬ – существуем.
Привыкли уже, притерпелись…
Озабочены мы лишь одним – вероятностью снижения социальной помощи.
А что может быть хуже этого для людей, лишенных будущего?
Как говорила одна моя знакомая старушка: - «все переживем, лишь бы небыло войны».

Юрий Берг
2006, Рюссельсхайм