Демонстрация

Это случилось в 1967 году в самый разгар социалистического строительства. Советский Союз ускоренными темпами шел к лучшей жизни под чутким руководством Коммунистической партией – авангарда великого советского народа. В жизни каждого советского гражданина скоро должно было наступить знаменательное событие – приближалась пятидесятая годовщина Великой Октябрьской революции, освободившей миллионы обездоленных, полуголодных крестьян и рабочих от ярма капитализма.
Семья Василия жила в светлом теплом бараке, построенном лет пятнадцать назад военнопленными немцами. Василий считал себя уже взрослым, так как ему недавно исполнилось шесть лет и на следующий год предстояло идти в школу. А пока он катал по деревянному полу грузовую машинку с полным кузовом оловянных солдатиков и слушал, как мать переговаривается с соседкой, обсуждая предстоящую демонстрацию.
— Юбилейная демонстрация, — говорила соседка. — Как-никак, пятьдесят лет Советской власти. Вот уж будет торжество, так торжество. Соберутся все руководители города – и первый секретарь горкома, и председатель исполкома, и военный комиссар. Для них уж и трибуну сделали, да не такую, как всегда, а в полтора раза больше. И кумачом обтянули. Потому что юбилей.
Он говорила, а Васятка мотал на ус.
— Ты пойдешь, — спросила соседка у матери Василия.
— Нет, не получится, — она как бы с сожалением отрицательно покачала головой. — Я тут вчера руку кипятком обварила. После праздников бюллетень возьму.
— Какая же она все-таки несознательная, — подумал Василий. — Ну, ничего. Я вместо нее пойду.
Утром следующего дня он встал пораньше. Однако мама давно уже была на ногах и успела напечь солидную стопку блинов. Плотно позавтракав, Василий оделся и шмыгнул в дверь.
— Куда ты? — крикнула вдогонку мать. — Далеко от дома не ходи.
— Ладно, — ответил ей Василий, побоявшись сказать истинную причину раннего подъема — а то ведь не разрешит.
Их район был одним из самых удаленных от центра города, где была собрана городская трибуна, на которой отцы города принимали парад трудящейся массы.
Демонстранты собирались на площади перед кинотеатром и, разбившись по организациям, формировались в колонны по шесть человек в ряду. Причем первыми шли рабочие тех предприятий, которые в социалистическом соревновании заняли более высокие места. Это была им награда за победу. Василий пристроился к одной из впереди идущих организаций. Кто-то сунул ему в руки красный флажок и демонстранты, в колыхании красных стягов и портретов политических деятелей на длинных шестах, двинулись к центру города. Счастливый и гордый Василий шел вместе со всеми и нес впереди себя на вытянутой руке свой красный флажок. Это был его осознанный вклад в мировую революцию.
Утро 7 ноября выдалось на редкость солнечным и теплым. Но осень обманчива. Вдруг нахмурилось небо тучами, и посыпался из них мелкий холодный дождь вперемежку с мокрым снегом.
Но это ли сломит дух патриотов.
— Вихри враждебные веют над нами, — выводил вместе со всеми Василий, прикрывая рукой лицо от холодного пронизывающего ветра.
Ему казалось, что мерзкий осенний дождик и ветер, дующий с северных широт, ничто по сравнению со свинцовой метелью, пронесшейся над головами защитников революции.
— Смело товарищи в ногу, духом окрепнем в борьбе, — запел кто-то сильным красивым голосом.
— В царство свободы дорогу, — подхватили демонстранты, — грудью проложим себе.
— Вышли мы все из народа, — подпевал Василий, — дети страны трудовой.
До центра было километров шесть-семь, если идти по шоссе.
Силы у Василия уже поиссякли, но когда вдали замаячила трибуна, обитая красной материей, у него словно открылось второе дыхание. Он с гордо поднятой головой и флажком в руке прошествовал мимо трибуны, на которой стояли представители власти, и слегка помахивали проходящим рукой.
Как только колонна прошла трибуну и завернула в ближайший переулок, демонстранты побросали все флаги и портреты в кузова ожидавших их машин, забрались туда сами и разъехались по домам.
А Василий остался стоять один посреди пустеющей улицы, никому не нужный.
Демонстрация закончилась. Оказалось, что здесь каждый за себя.
Василий всхлипнул. Он был голоден. Он сильно продрог, одетый в легкое осеннее пальтишко и ботиночки, мокрые оттого, что пришлось идти по лужам. Но главное, он не знал дороги назад.
В праздничной толкотне, посвященной пятидесятилетию Советской социалистической революции, оказалось, что никому нет дела до маленького мальчика, решившего приобщиться к делу мировой революции.
Машины, одна за другой проезжали мимо него, увозя уже полупьяных демонстрантов.
— Васятка! – раздался вдруг женский крик. — А ты что тут делаешь? — в кузове одной из проезжавших машин сидела соседка. — Мать где? Ты один, что ли?
Василий стоял на обочине, глядел на соседку, уезжающую на машине, и только губы у него подрагивали от беззвучных рыданий, да из глаз капали скупые слезы.
— Да останови ж ты, черт! — соседка загрохотала кулаком по кузову. — Не видишь, ребенок на обочине стоит. Помоги.
— Твой, что ли? — рослый водитель вылез из кабины. — Или знакомый?
— Какая тебе разница?
— Никакой! Давай, малец, полезай в кузов, — сильные мужские руки подкинули Василия в самое небо. — Принимай ребята будущего пролетария.
Несколько пар рук подхватили Василия, и он оказался в кузове.
— Мужики, двигайтесь, — скомандовала соседка. — Мальчонке согреться надо, а то у него от холода даже сопли не текут.
— Додумался в одном осеннем пальтишке в такую даль топать, да еще без свитера, в одной рубашке, – она залезла рукой под пальто. — Горюшко ты материнское, — она положила Василия на тулуп и укрыла сверху полой. — Грейся, — шепнула она ему на ухо. — А то простудишься из-за Советской власти.