Трудное счастье 21-24 главы

Глава-21

 Устроиться на работу малолетней девочке было не просто. Везде ей отвечали: иди учись. Закончишь школу, тогда приходи.. Нине было очень обидно: будто она не хотела учиться.
 -Знали бы эти взрослые, как я хочу учиться, носить школьную форму, сидеть за партой со своими одноклассниками. Будто я сама не знаю, что мне ещё рановато работать,-чуть не плача думала Нина. Домой она пришла усталая и грустная.
 -Не берут меня на работу. Говорят, что я малолетка и мне надо ещё учиться в школе или в профессиональном училище, -сказала Нина отцу.
 -Может быть, действительно, тебе стоит пойти в училище? Там ты, дочка, была бы на государственном обеспечении? -спросил Борух.
 -Ни за что! -воскликнула Нина. -Кем я там стану? Швеёй? Но я не хочу быть швеёй!
 -А я бы хотел, чтобы ты стала хорошей портнихой, как твоя тётя.
 -Папа, ты же знаешь, как я ненавижу швейную машинку! Я мечтаю совсем о другом.
 -Знаю: ты хочешь стать учительницей. Но имей в виду: я против. Кем угодно, только не учительницей. Эта профессия не для тебя со слабым здоровьем и мягким характером,-категорически заявил отец.
 -Ну, так ты меня, папа, совсем не знаешь: я буду только учительницей, да ещё такой, что ты будешь мною гордиться, -ответила Нина.

 -Ладно, размечталась. Тебе ещё школу закончить нужно.
 -Закончу. Вот на работу устроюсь и в вечернюю школу запишусь.
 О своей неудаче с работой Нина рассказала соседке -сверстнице Свете Портновской. Анна Михайловна, мама Светы, сидела в стороне и прислушивалась к разговору девушек. Она растила дочь и сына сама, без мужа, и тоже думала о том, куда определить Свету после восьмилетки. Вдруг она сказала:
 -Нина, ваша Вера Яковлевна - Депутат Верховного Совета. Разве она не может тебе помочь устроиться на работу?
 -Правда, я и не подумала об этом, - с надеждой в голосе ответила Нина. -Завтра же пойду к ней.
 -Возьми, пожалуйста, и Свету с собой. Может быть, и ей она что-нибудь предложит.
 Анна Михайловна оказалась права. Вера Яковлевна устроила девочек в Комбинат бытового обслуживания.
 -Там сейчас набирают из малолеток бригаду учениц для работы в ателье, -сказала она девушкам. -Поторопитесь, пока ещё есть места. Затем, что-то вспомнив, Вера Яковлевна посмотрела на Нину.
 -Нина, ты же не любишь шить. Как я не подумала об этом. Я же помню твои уроки домоводства и вечные жалобы Екатерины Дмитриевны на тебя.
 Нина думала о том же. На уроках домоводства она с удовольствием выполняла любую работу: вязала, вышивала костюмы к смотру художественной самодеятельности, но шитьё она ненавидела. Это огорчало её учительницу по домоводству и особенно отца, который хотел, чтобы у его дочери была надёжная специальность, обеспечившая в будущем ей материальный достаток. Он даже купил старенькую швейную машинку "Зингерс", но Нина никогда за неё не садилась. Сегодня же у неё не было выбора. Девушка тяжело вздохнула и ответила:
 -Ничего, я как–нибудь привыкну. Это же не навсегда. Через два года закончу школу и поступлю в Педагогический институт.
 Возвращаясь домой, Нина думала, как обрадуется отец, узнав, что дочь близка к осуществлению его мечты: будет работать в ателье верхнего пошива одежды.
 -Пусть пока радуется. Я всё равно от своего не отступлюсь. Всего два года, а потом будет так, как я захочу, -решила Нина.
 Бригада, куда вошла Нина, состояла из четырнадцати девушек и одного юноши. В цехе подростков познакомили с их мастером и наставницей Ириной Филипповной, женщиной лет пятидесяти. Ирина Филипповна раздала своим ученицам обрезки сукна и стала учить их пришивать пуговицы и делать петли на пальто. Здесь же работали и опытные мастера, выполняющие индивидуальные заказы. Женщины с любопытством поглядывали на молодежь, иногда подшучивая над кем-нибудь из девушек или их наставницей.
 -Что, Филипповна, смену нам готовишь? -спросила одна из женщин, -вроде и мы ещё не стары.
 -Поживём, увидим, -ответила Ирина Филипповна. -Вон одну уже который год учу, а толку… -кивнула она в сторону девушки, сидевшей на подоконнике и выполнявшей какую-то ручную работу.
 -Ленка-то? Эта не торопится. Да и куда торопиться-то? Вся жизнь у неё впереди. Ещё наработается, -вступила в разговор другая работница.
 Девушка густо покраснела и ещё ниже опустила голову, но ничего не сказала.
 -Ну что набросились на девчонку? -заступилась за Лену одна из женщин. -Забыли, как сами учились? Или сразу пришли сюда мастерами?
 Женщины сразу переключились на воспоминания, сравнивая себя с молодежью, явно намекая на её нерадивость и легкомыслие. Но девочки-новички были не из робкого десятка и бойко огрызались, если чувствовали, что "камешек летит в их огород". На замечания наставницы они почти не реагировали. В конце рабочего дня подросткам сообщили, что с завтрашнего дня несколько дней они будут работать в колхозе. Не подозревая, что несколько дней обернутся для них месяцами, девушки к поездке в колхоз отнеслись равнодушно: в колхоз, так в колхоз.
 У Нины снова возникли проблемы, связанные с одеждой для работы в колхозе. Одно платье и туфли - всё, что было на ней - составляло гардероб девушки на все случаи жизни. Таня нашла где-то старые брюки и майку, которые могли выручить только в хорошую погоду, но в колхоз ездили и в дождливые дни.
 Наконец-то пришла посылка от тёти Гени. Нина очень ждала её, зная, что посылка с вещами для неё. Геня собрала кое-какие вещи дочери и перешила их на племянницу. Когда открыли ящик и вытащили вещи, Нина, увидев их, чуть не заплакала.
 -Что это? Такое давно уже не носят! Тётя Геня, наверное, не выходит из дома и не видит, в чём сейчас ходит молодёжь! -негодовала девушка. -Я ни за что не надену это! Что это за ботинки? А это? То ли пальто, то ли куртка? Из каких сундуков она это всё вытащила? Тётя что, не знает, какой сейчас год?
 -Успокойся и поблагодари тётю письмом, -ответил на возмущение дочери отец. -Не хочешь -не носи, но тётю поблагодари. Она хотела, как лучше. Послала, что смогла. Она тоже не богата и новое купить не может. А из этих вещей кое-что тебе пригодится для работы в колхозе в плохую погоду.
 Действительно, проблема с одеждой в ненастье каким-то образом была решена. Спустя полмесяца после поступления на работу Нина получила первую зарплату -аванс - шестнадцать рублей. Когда девушка несла свой первый заработок домой, чувство гордости переполняло её. Теперь она сможет хоть немного помогать родителям. Но Таня распорядилась деньгами иначе.
 -На эти деньги купим тебе пальто, -сказала она.
 В воскресенье они с дочерью долго ходили по рынку вдоль рядов, где продавались уже не новые вещи. Всё, что они видели, не подходило девушке: либо пальто было велико, либо очень старое. Но вот Нина остановила свой взгляд на женщине, держащей в руках осеннее пальто. Сшитое модно, из хорошего коричневого драпа, пальто очень понравилось Нине. Оно было не новое, но выглядело вполне прилично.
 -Мама, давай примерим это пальто, -попросила Нина.
 А женщина уже надевала его на девушку, приговаривая:
 -Посмотри: ну прямо как на тебя сшито. Возьмите пальто, -обратилась женщина к Тане, -видите, как оно нравится вашей дочери. Это пальто носила моя дочь, а она у меня модница. Вот только коротко стало и приходится продавать. А ткань какая крепкая! Девочка ещё долго проносит его, -убеждала Таню женщина.
 Таня, чувствуя, что пальто стоит дороже тех денег, что есть у неё, пыталась найти в нём недостатки, но Нина умоляюще смотрела на мать.
 -Сколько стоит пальто? -спросила Таня.
 -Двадцать рублей, но я отдам вам дешевле, если у вас нет столько денег, -ответила женщина, заметив, что покупательница огорчённо вздохнула. -За сколько вы можете купить?
 -У меня всего шестнадцать рублей. Это её первая зарплата, -кивнула Таня в сторону дочери.
 -Тогда мне всё ясно. Берите пальто за пятнадцать рублей, а рубль дарю девочке на мороженое, -сказала, улыбаясь, женщина и протянула Нине пальто.
 Прошел месяц, наступил второй, а подростков не торопились отзывать из колхоза. Каждое утро их пересчитывали и отправляли на сельхозработы, а вечером привозили в город. И хотя девушки не очень уставали физически, они начинали роптать. Им надоела ежедневная тряска в кузове грузовой машины, постоянно грязная одежда. Надоело месить грязь в дождливую погоду. Они все записались в вечернюю школу, приближалось время занятий, к которым нужно было подготовиться. Особенно возмутились девушки, когда узнали, что их бригада была создана специально для того, чтобы, выполняя план горисполкома по сельхозработам, не отрывать от работы в цехах комбината опытных мастеров.


Глава 22


 Незадолго до начала учебного года бригаду отозвали из колхоза и всем составом перевели в цех массового пошива, где шили матрасовки, телогрейки, мужские трусы. Массовый (как его называли) цех был молодым. Бригаду пополнили такими же девушками-подростками 15-16 лет и начальником цеха поставили совсем юную выпускницу технологического техникума Таю. Из взрослых здесь работали только контролер ОТК Ирина Моисеевна и наладчик машин Виля. Единственный мужчина в цехе, он привлекал внимание девчонок. Острые на язык, они буквально донимали наладчика. Молодые работницы всегда находили повод подозвать Вилю к своей машине.
 -Виля, у меня иголка сломалась!
 -Виля, подойди,пожалуйста, у меня из машины челнок выскочил!
 -Виля… Виля… Виля!..
 И так всю смену. Только в своей каптёрке он мог уединиться от назойливых девчонок, но его находили и подолгу не давали выйти из цеха. Особенно туго Виле приходилось в обеденный перерыв. Девушки собирались все вместе у бачка с кипятком, хвастались своими новыми нарядами, любовными похождениями, рассказывали анекдоты, а затем незаметно переключались на Вилю. Уже не очень молодой мужчина смущался и краснел от насмешек этих несовершеннолетних девчонок.
 Нина сидела вместе со всеми, но больше молчала. Да и о чём она могла говорить? Наряды? Их у неё не было. Танцы? Там она тоже не бывала. Следовательно, и любовных приключений у неё тоже не было. Уже почти все девчонки бросили школу, а Нина продолжала учиться. И не потому девушка не развлекалась, что не хватало времени между работой и учёбой, а потому, что не за что было купить новое платье и туфли.
 Однажды, когда Нина ещё училась в интернате, она увидела в шкафу Танины туфли. Это были модельные туфли на высоком каблуке. Они очень понравились ей.
 -Мама, почему ты их не носишь? -спросила тогда дочь.
 -Посмотри на мои ноги. Разве туфли налезут на них? -с сожалением ответила Таня.
 Нина посмотрела на распухшие ноги матери и вздохнула:
 - Туфли красивые! Вот бы мне такие!
 -Немного подрастёшь и наденешь их, -пообещала тогда мать.
 Когда Нина вспомнила об этих туфлях, она достала их из шкафа и примерила. Туфли оказались впору (у Нины с матерью был один размер обуви), но, увы, они уже вышли из моды. Девушка, как в прошлый раз, огорчённо вздохнула и сказала:
 -Нет. Такие я уже не надену. Они не модные.
 Свое единственное платье она носила в школу и на работу. Чтобы сохранить его, Нина сшила чёрный сатиновый халат и освежила его белым воротничком. Когда девушка впервые пришла в этом халате в цех, девчонки ехидно ухмыльнулись:
 -Ха! Ха! Школьную форму надела!
 Спустя несколько дней в таких халатах работали уже почти все девушки.
 В ученицах молодые работницы проходили недолго. Многие из них ещё со школы были знакомы со швейной машиной, а потому вскоре всем был присвоен разряд швеи-мотористки. Теперь заработок зависел от мастерства и сноровки. И тут случилось так, что ненавидевшая швейную машину и работу на ней, Нина стала лучшей в бригаде работницей. Она умело справлялась со всеми процессами, сама устраняла мелкие поломки в машине. Нина никогда не обращалась за помощью к Виле, но когда он ремонтировал соседнюю машину, она ненадолго останавливала свою и внимательно следила за действиями наладчика.
 Спустя некоторое время в цех поступил заказ на пошив рабочих телогреек. Кроме действующих швейных машин нужно было запустить в работу две спецмашины: пришивающую пуговицы и делающую петли. Обе машины обычно обслуживала одна работница. Девчонки, уже привыкшие к своим машинам, не пожелали обучаться на новых, зная, что это отразится на их заработке. Тая, не долго думая, подошла к Нине.
 -Нина, я думаю, что ты больше других подходишь для работы на этих машинах. Ты быстро научишься и уже сегодня у тебя всё получится,-сказала начальница.
 Нина, в отличие от неё, не была в этом уверена, но гордость не позволила ей отказаться от предложения. Таким образом эти спецмашины закрепились за ней. И только когда выполнялись другие заказы, девушка садилась за обычную швейную машинку.
 Прошло два года. Нина заканчивала школу. Здоровье отца становилось всё хуже. Приходилось разрываться между работой, учёбой и заботами об отце. Приближались майские праздники. С наступлением весны Боруху стало совсем плохо и его положили в больницу.
 Накануне праздника к Нине зашла бывшая одноклассница Люда Симкина. Симочка(так называли её в интернате) училась в дневной школе, но это не мешало ей бегать на танцы, заводить среди парней всё новых и новых знакомых.
 -Симочка! -обрадовалась однокласснице Нина, -как это ты вспомнила обо мне?
 -Вышла погулять и, как назло, никого из знакомых, -сказала Симочка. -Пойдем погуляем. Ты свободна? -Симочка заглянула за деревянную перегородку, где стояла кровать Боруха. -А где отец? -почему-то шёпотом спросила она у Нины.
 -В больнице.
 -А…, а я уж подумала…
 О чём подумала Симочка, Нина догадалась сразу, но ничего не сказала.
 -Ладно. Но не сейчас. В часов пять я буду свободна. Если не передумаешь, приходи.
 Нина вообще-то не очень удивилась приходу бывшей одноклассницы. Малкеры жили в самом центре города: рядом вокзал, кинотеатр, Дворец культуры. Они получили здесь в старом, предназначенном на снос доме, квартиру. Она была нисколько не лучше предыдущей, но городские власти так ответили на многочисленные просьбы Боруха и туберкулезного диспансера об улучшении жилищных условий больному. Но зато дом стоял в самом центре, и единственное в комнате огромное окно выходило на привокзальную площадь с большим фонтаном. Здесь, в центре, всегда собиралась молодежь, слонялись от нечего делать подростки, называвшие себя гортопом (городские топталы). Сюда и пришла погулять Симочка: себя показать и на других посмотреть. А показать себя она могла. Невысокого роста, тоненькая, с правильными чертами лица, Симочка нравилась мальчикам, но только не из интерната. Интернатовцы почему-то её презирали. Зато городские мальчишки от неё просто « балдели». И одета она всегда была не так, как её одноклассницы, а красиво и модно.
 Вот и сейчас, несмотря на то, что её и младшего брата воспитывала только мать, Симочка училась в дневной школе и одета была с шиком.
 Девушки встретились в пять часов вечера у кинотеатра "Родина". Когда Нина увидела подругу, та была в обществе трёх юношей их возраста. Нина встала в стороне. Она рядом с красивой подругой чувствовала себя гадким утёнком. Юноши приглашали Симочку в свою компанию.
 -Я не одна, -сказала Симочка и указала на Нину.
 -Вот и хорошо. Приглашаем и твою подругу тоже.
 Нина знала этих ребят, правда, не очень хорошо. Несколько лет назад, когда интернатовский хор, куда входила и Нина с Симочкой, выступал в краевом смотре художественной самодеятельности, там были и эти ребята. Там же и познакомилась с ними Симочка.
 -Ну что? Принимаете приглашение? -спросил тот, кого звали Саша, и вопросительно посмотрел на Нину.
 -Ладно. Вот только…
 -Только что? -снова спросил Саша.
 -Мне нужно на часок съездить к отцу в больницу, а потом я приду, -ответила Нина. Ребята назвали адрес, куда придти, и Нина, не теряя времени, направилась к автобусной остановке.
 В больнице Нина рассказывала отцу о своих производственных и школьных делах, незаметно поглядывая на часы: её первый раз пригласили в такую компанию. Там все такие красивые, модные, не то что она. У девушки сразу испортилось настроение. Борух почувствовал это и спросил:
 -У тебя неприятности, дочка?
 Слёзы хлынули из глаз.
 -Какие неприятности? У меня всё хорошо, ты же знаешь, папа.
 -Почему же слёзы?
 -Меня сегодня пригласили мальчики в компанию. Первый раз.
 -А ты их хорошо знаешь? -забеспокоился Борух.
 -Как тебе сказать? Не могу сказать, что хорошо, но знаю их давно и уверена, что на плохое они не способны.
 -Так что же ты здесь сидишь? Иди же скорее.
 -Папа, посмотри на меня, как я одета! Разве мне место в порядочном обществе? -снова заплакала дочь.
 -Эти молодые люди, которые тебя пригласили, работают? -спросил Борух.
 -Нет. Они учатся: кто в школе, кто в техникуме. И все играют на музыкальных инструментах. Но ты бы видел, как они одеты! А Людка Симкина! Куда мне до неё!
 -Видишь, их одевают родители, а ты сама себя одеваешь, потому тебе и трудно. Пока ты не можешь заработать на красивую одежду, зато носишь своё,-сказал отец.
 -Это всё слова, папа. Пока всех принимают по одёжке,-возразила Нина. -Я уже два года работаю, а как одета?
 Зато ты ничего ни у кого не берёшь: всё, что у тебя есть, - твое. Ты сильная девочка: работаешь и учишься хорошо. Это не каждый умеет. Я горжусь тобой.
 -Работаю, учусь, через месяц школу закончу, а дальше, папа, что? Что дальше, скажи? Я ведь учиться хочу! Учиться в институте!
 -Да, я обещал тебе, дочка, что поработаешь, потом будешь только учиться. Но ты же видишь, что обстоятельства выше нас. Ты не передумала стать учительницей?
 -Нет, не передумала.
 -Но ведь тебе, кажется, нравится твоя работа, и ты могла бы пойти учиться заочно в технологический.
 Нина вспомнила такой же разговор с ней в цехе. Недавно к ним в цех пришел главный инженер. После недолгого разговора с начальником цеха он вместе с Таей подошёл к Нине, работавшей за спецмашиной.
 -Нина,-сказала Тая, -с тобой хочет поговорить Михаил Борисович. Нина выключила машину и вопросительно посмотрела на главного инженера.
 -Нина, мы можем кого-нибудь из девушек послать учиться в Технологический институт. Посоветовавшись, решили послать учиться вас. Вы ведь школу уже заканчиваете, -предложил главный инженер.
 -Я никуда не могу поехать учиться. Меня некому учить, -ответила Нина.
 -А мы вам стипендию будем платить.
 -Соглашайся, Нина, -стала уговаривать девушку Тая. -Ведь не каждому такое предлагают. Будешь жить и учиться в другом городе.
 -А потом вернёшься сюда инженером, -убеждал Нину Михаил Борисович. -Может быть, когда-нибудь и меня сменишь, -пошутил он.
 Нина задумалась: конечно, заманчиво, но не об этом она мечтает.
 -Спасибо, но я не хочу учиться в Технологическом. Да и не нравится мне работа, связанная с шитьём, -ответила Нина.
 -Как не нравится? -удивились Тая и Михаил Борисович. -А как же постоянное перевыполнение плана? Желание научиться всем процессам?
 -Мне деньги нужны, вот и стараюсь, -вздохнув, просто и откровенно сказала девушка. -А учиться я буду в Педагогическом институте. Заочно. -Нина снова включила машину. Начальство молча переглянулось: разговор был закончен.
 Когда начальники ушли, кто-то из девушек сказал:
 -Вот дура. Ей такое предложили, а она отказалась.
 Дома Нина никому не рассказала о разговоре с ней в цехе. Промолчала она и сейчас, когда об этом заговорил отец. Затем сказала:
 -Ладно, папа, ещё школу надо закончить, а там видно будет.
 -Ох, дочка, немного мне уже осталось, -вздохнул отец. -Я так хочу, чтобы ты твёрдо стояла на ногах.
 -Не думай о плохом, папа. Ты же сам сказал, что я сильная, -ответила дочь и, поцеловав отца, стала прощаться.
 … Вечеринка была в полном разгаре, когда пришла Нина, но настроение после разговора с отцом испортилось.
 -И зачем я сюда пришла? -подумала девушка и решила незаметно уйти. Но её заметили и стали уговаривать остаться. Нина сняла пальто и засмущалась: ей было неловко за своё хоть и новое, но совсем не модное платье. Казалось, что все её разглядывают. Девушка покраснела.
 -Нина, иди сюда! -позвала её Симочка. -Ну, что же ты стесняешься? Ты же всех тут знаешь!
 Нина села рядом с подругой.
 -Ой, Людка, мне так неудобно. Я лучше пойду, -тихо, чтобы никто не услышал, сказала Нина.
 -Сиди и ешь. Здесь так всё вкусно и весело! А музыка - закачаешься! -уговаривала Симкина.
 Через час кто-то предложил пойти на "пятачок" (место возле кинотеатра), и все стали одеваться. Продолжая шуметь, вышли на улицу. Ребята подхватили девчонок под руки, и все направились к главной улице. Всем было весело, только не Нине. Она пыталась настроиться на общее веселье, но не смогла. Когда девушка заметила, что все так увлеклись, забыв о ней, она незаметно отделилась от компании и пошла домой.



Глава 23

 В школе рабочей молодежи начались выпускные экзамены. Сочинение Нина написала на "отлично". Об этом даже писали в местной газете "Биробиджанская звезда" Здесь же были опубликованы отрывки из её сочинения. Борух уже выписался из больницы и гордился успехами дочери. Отложив в сторону газету, он вдруг сказал:
 -Дочка, а ведь ты замечательно пишешь. Почему бы тебе не попробовать поступить на журналистику?
 -Ну что ты, папа? На какую журналистику? Туда даже мои документы не возьмут: нужны опубликованные работы, а где они у меня? Разве только вот эти отрывки из сочинения? -усмехнулась Нина.
 -Но ведь ты что-то писала? Я даже помню: рассказы, стихи. Где же всё это? -спросил отец.
 -Писала. Что я там писала? Кроме тебя, папа, я никому их и не показывала. Нет ничего. Порвала.
 Отец огорчённо вздохнул.
 На выпускном вечере присутствовали представители Комсомольского-на-Амуре Педагогического института. Они приглашали выпускников школы поступать в их институт. После торжественной части вечера Нина подошла к преподавателям Пединститута, окружённым девушками. Она стояла и прислушивалась к их разговору.
 -Куда можно принести документы? -спросила одна из девушек.
 -Когда приёмные экзамены? -спросила другая.
 -Сколько человек на место? -интересовалась третья.
 Нина испугалась, что не успеет вовремя подать документы, быстро спросила:
 -А можно подать заявление прямо здесь и сейчас?
 -Конечно, можно, -улыбаясь ответила женщина-преподаватель. -А документы принесёте завтра в Педучилище.
 Девушки решили посоветоваться со своими родителями, а Нине советоваться было не с кем: она знала, что отец никогда не одобрит её выбор.
 Дома Борух долго рассматривал Аттестат дочери.
 -С таким Аттестатом можно поступить в любой институт, -сказал он.
 Нине очень хотелось рассказать отцу, что она уже подала заявление в институт, но промолчала, опасаясь, что отец, узнав, в какой институт поступает дочь, огорчится.
 Вступительные экзамены должны были приниматься через четыре дня после выпускного вечера в школе. Времени на подготовку почти не было, но девушка надеялась на свои знания, полученные в школе, тем более, что на выбранный ею факультет русского языка и литературы сдавались любимые ею предметы. Документы Нина принесла за день до экзаменов: задержалась из-за характеристики с места работы. Лидия Николаевна Кащеева - декан факультета, прочитав характеристику, улыбнулась:
 -Такие студенты нам нужны.
 -Но я буду учиться заочно, -сказала Нина.
 -Заочно? Почему?
 -У меня больной отец, и надеяться не на кого. Но я очень хочу быть педагогом, вот и решила учиться заочно.
 -Ну ничего. Заочно тоже можно учиться. Желаю вам успешно сдать экзамены.
 … Позади вступительные экзамены. Нина стала студенткой-заочницей Государственного Педагогического института. Но радости она не испытывала, потому что не могла об этом рассказать отцу. Он так и считал, что дочь еще не решила, кем ей быть. Боруху становилось хуже. Всё свободное время Нина проводила у постели отца. Он часами не отпускал её от себя. Отец становился капризнее и всё более деспотичным. Без причины нервничал и кричал:
 -Знаю: ждёте не дождётесь, когда я умру и вы избавитесь от меня! Уже недолго осталось…
 Таня уходила на кухню, а Нина со слезами на глазах успокаивала отца. Последнее время Борух отказывался от услуг жены, требуя, чтобы за ним ухаживала дочь. Нина осунулась, сильно похудела, но отец ничего не замечал. Казалось, что он обижен на всех, кто его окружал: вот, мол, он умирает, а они остаются.
 -Ну что ты мучаешь девочку? -ворчала Таня. -Посмотри, что ты с ней сделал? Она же может заболеть от усталости.
 -Скоро отдохнет. Совсем скоро вы все отдохнёте от меня, -злобно отвечал Борух.
 Но иногда, вечерами, он мирно беседовал с дочерью. Борух вспоминал, как познакомился с Сурой (Нининой мамой), как женился на ней.
 -Как мы любили друг друга! Я её на руках носил, -говорил Борух. -А потом появилась ты. Ей нельзя было рожать. Но Сура родила тебя, и поэтому умерла. Если бы не рожала, наверное, долго ещё прожила.
 В голосе отца Нина слышала отчаяние и упрёк. Она даже почувствовала себя виноватой перед отцом, что своим рождением сделала его несчастным. Вдруг Борух спохватился:
 -Нет, нет, дочка. Мы были счастливы, когда ты родилась. Мы с мамой думали, что у нас никогда уже не будет детей, и вдруг родилась ты. Мы даже имя тебе дали Нехамеле (утешение). Жалко, что мама не дожила, чтобы увидеть тебя взрослой. Затем Борух просил достать из ящика стола альбом с фотографиями. Фотографий было много, и на всех была её мама, очень молодая и красивая. Борух берёг фотографии и сейчас смотрел на свою покойную жену, изображённую на них, с трепетом и волнением.
 -Я это берёг для тебя, дочка, чтобы ты никогда не забывала свою мать, -сказал отец.
 -Но ведь я её совсем не знаю.
 -Знаешь. Она же тебя выносила и родила. Как же ты можешь её не знать? -возмутился отец. -Ты её просто забыла. Это несправедливо по отношению к маме. Ведь должен же кто-то хранить память о ней. -Борух тихо заплакал и сказал:
 -И меня так же забудешь.
 -Папа, снова начинаешь себя жалеть. Ты будешь жить. Будешь ещё долго жить. И все всегда будут тебя помнить: дети и внуки, -сказала Нина. -Поспи немного.


 Нина продолжала работать в Комбинате бытового обслуживания. Работала в две смены. Иногда после смены её просили задержаться на пару часов, помочь другой бригаде. Девушка никогда не отказывалась: очень нужны были деньги. Из института пришли первые контрольные работы, но Нина всё не могла взяться за них: не было никакой возможности вырваться в читальный зал. Заботы об отце, работа, учёба - все это тяжёлым грузом давило на неё.
 -Господи! Как всё это вынести? -думала девушка. -Что делать? Я же так долго этого не выдержу! Ну нет, должна выдержать! Он же мой отец, и я не хочу его смерти. -А внутренний голос снова: нет, не могу больше! Неужели отец не видит, что я задыхаюсь без воздуха? Что я молодая и хочу встречаться с друзьями, подругами. Хочу танцевать, ходить в кино. Почему он совсем не отпускает меня от себя? Только работа и дом. Дом и работа!
 Начальник отдела кадров Татьяна Марковна давно заметила, что с Ниной что-то происходит. Она познакомилась с девушкой на отчетно-перевыборном комсомольском собрании, когда Нину предложили ввести в состав Бюро. Татьяна Марковна вошла в цех и подошла к Нине. Она пригласила девушку зайти к ней после смены. Нина рассказала про отца, работу, институт и про то, что совсем нет возможности учиться. Татьяна Марковна, выслушав девушку, сказала:
 -Думаю, что смогу тебе помочь. В одном из ателье освобождается место кассира-приёмщика. Работа в одну смену. Не трудная. Зарплата не большая, зато твердая: оклад.
 -Что я должна буду делать? -спросила Нина.
 -Принимать заказы, а в конце месяца закрывать наряды и начислять зарплату работникам ателье.
 -Начислять зарплату? -испугалась Нина.
 -А что? Ты - девушка грамотная. Быстро научишься, -уговаривала заведующая кадрами.
 -Я посоветуюсь с отцом, а завтра дам ответ. Можно? -спросила Нина.
 -Конечно, можно. Только побыстрей решай, иначе придется принять на это место другого.
 Борух обрадовался новой работе дочери.
 -Может быть, дочка, тебе это понравится и захочешь стать бухгалтером? -предположил отец.
 -Нет, не понравится. Я никогда не захочу стать бухгалтером и никем другим. Я хочу быть педагогом, но ты против, так что оставим этот разговор.
 Спустя два дня Нина перешла на другую работу.
 

 Наступила осень. Дни стали настолько коротки, что пролетали незаметно. Все вечера после работы Нина проводила с отцом. Но однажды Борух сказал дочери:
 -Дочка, почему ты никуда не выходишь? У тебя есть парень? -Нина очень удивилась, услышав от отца эти слова.
 -Папа, какой парень? Я же кроме работы нигде не бываю. Ты же видишь, что всё свободное время я с тобой.
 -Ну так сходи, погуляй. Сегодня в Доме культуры есть танцы? -спросил отец.
 -Есть. Сегодня же суббота.
 -Так сходи и потанцуй. -Нина не верила своим ушам.
 -Папа, ты отпускаешь меня? А как же ты? -неуверенно спросила девушка.
 -Я же не один. Мама дома.
 Из Дворца культуры Нина возвращалась не одна. Её провожал Роман, с которым она познакомилась ещё летом. Увидев Нину на танцах, юноша удивился. Роман часто спрашивал о ней у подруг и знал, что Нина никуда не выходит. И вдруг увидел её на танцах. После танцев они шли вдвоем. Рома жил в Валдгейме, и ему нужно было на остановку автобуса, находящуюся возле Нининого дома...
 Нина с Романом остановились у подъезда. Было морозно. Девушка, в туфельках, надетых на капроновые чулки, совсем замёрзла, но уходить не хотелось. Роман тоже не торопился. Из квартиры вышла Таня. Она уже давно высматривала Нину.
 -Нина, зайди домой. Отец уже с ума сходит, что тебя долго нет, -сказала мать.
 -Ой! Я совсем забыла! Я же обещала отцу, что скоро вернусь, -спохватилась девушка и, быстро попрощавшись, вошла в квартиру. Ещё в прихожей она услышала отца:
 -Только и знаешь, что гулять! Я тебе совсем не нужен! Ушла и забыла о больном отце! Вот умру скоро, тогда и нагуляешься!
 Нина ничего не ответила отцу. Молча разделась и легла спать. Борух еще долго возмущался, но, наконец, уснул. А дочь не спала. Слезы катились из её глаз, а она думала, как несправедлив к ней отец. А ещё через две недели Таня вызвала из Комсомольска-на-Амуре младших дочерей. Девочки жили и учились там в санаторном интернате. Боруху было уже совсем плохо. Недавно он отдал Шлоймеле своё совсем не ношенное зимнее пальто, перешитое из железнодорожной шинели. Нина тогда спросила у матери:
 -Зачем папа это сделал?
 -Наверное, чувствует, что пальто ему уже не понадобится.
 Было уже поздно. Нина сидела за отцовским столом и работала. Чтобы не уснуть, она взяла работу домой: закрывала рабочие наряды. Борух спал. Но тут девушка почувствовала на себе взгляд отца. Она повернулась к нему и увидела, что тот не спит, а очень грустно смотрит на неё.
 -Ты что-нибудь хочешь, папа? -спросила Нина.
 -Прости меня, дочка, -тихо сказал отец.
 -Ну что ты, папа, за что мне тебя прощать?
 -Прости. Я знаю, что виноват перед тобой. Плохо тебе, дочка, было со мной. Ты никогда не жаловалась, но я всегда знал, что тебе плохо, но ничего не мог сделать. Прости, -волнуясь говорил отец. Но дочь перебила его:
 -Перестань, папа, тебе нельзя волноваться. Я прошу тебя, успокойся и усни.
 -Скоро усну. Совсем усну, но ты должна пообещать, что простишь меня, -не унимался отец.
 -Хорошо, хорошо, папа, только успокойся, -уговаривала Нина отца.
 Затем Борух сказал: -Разбуди маму, а сама иди спать. Дочь хотела было возразить отцу, но он не стал её слушать и снова велел позвать мать.
 Нина подошла к матери, чтобы разбудить её, но Таня не спала. Она тут же встала и пошла за перегородку к мужу. Дочь лежала в постели, но заснуть не могла. Из-за перегородки доносился голос отца. Говорил он с трудом. Слова прерывались тяжёлыми хрипами. Нина поняла, что говорили о ней. Она прислушалась.
 -Не обижай её, -услышала Нина слова отца. -Сделай всё, чтобы Нина осталась с тобой. Я ни за кого так не беспокоюсь, как за неё. Она должна остаться в семье, пока не выйдет замуж.
 Таня не перебивала мужа, давая ему высказаться, чувствуя, что говорить больному всё труднее. А Борух продолжал:
 -Я виноват перед вами всеми, но больше всех перед моей дочерью. Много ей досталось от меня. Я хочу, чтобы ей было хорошо. Встретит хорошего парня, захочет выйти замуж, пусть выходит. За кого захочет, кого полюбит -не перечь ей. Но только, чтобы был не гой. Любой, но еврей. За гоя замуж ни в коем случае не разрешай. И ты, Таня, прости меня, что не смог сделать тебя счастливой. Что плохо тебе было со мной.
 Таня, видя, что муж задыхается, стала уговаривать его замолчать и отдохнуть, но вдруг Борух и сам перестал говорить, только хрипы вырывались из груди. Хрипы становились всё громче. Таня подошла к Нине и положила руку на её плечо:
 -Вставай, папа умирает. Сходи, быстрее к Софе. Может быть, застанешь её дома.
 Было ещё очень рано, но Софа собирала детей в детский сад, когда Нина постучала в дверь. Яркий свет из комнаты ударил в глаза девушки. Она зажмурилась и прошла к дивану.
 -Папа умирает. Мама послала меня за тобой. Как я спать хочу! -сказала Нина и тут же закрыла глаза и уснула.

… Боруха хоронили на следующий день. Он лежал в необбитом деревянном гробу, укрытый чёрным плюшевым покрывалом с жёлтой шестиконечной звездой посередине, которое несколько лет тому назад Борух вышивал вместе с дочерью. Он лежал совсем высохший от болезни, глубокий старик, хотя ему было всего пятьдесят восемь лет. Таким же старым отец был и десять лет назад. Его состарили жизнь и болезнь.
 Нина стояла у гроба и смотрела на отца. Нет, она не ощущала горя утраты, только свинцовой тяжестью давила усталость. Когда девушка поняла, что отца больше нет, она почувствовала какую-то пустоту вокруг себя. Громко причитала Таня, рыдала младшая сестра Фаня - любимица отца, заходили и выходили старики и старушки из еврейской общины, но всё это было будто в каком-то сне и вовсе не касалось её. Нина не плакала не вчера, не сегодня: она не могла даже заплакать. Возможно, её осуждали за это, но Нине было всё равно.
 -Скорее бы всё это закончилось, -думала она.
 Нина неприязненно посмотрела на мать:
 -Ведь рада, что наконец-то избавилась от обузы, так зачем претворяться? И эти все шепчутся за моей спиной. Что им-то нужно от меня? Кто меня может понять? Понять, что я очень любила отца и очень его ненавидела. Что я очень устала и хочу только покоя. Что у меня нет уже никаких сил. Кто меня поймёт? Никто. -Мысли путались в голове. Ей не было жалко умершего отца: было жалко только себя саму.
 Вечером, после похорон, Таня села рядом с дочерью и сказала:
 -Нина, останься с нами. Теперь между нами уже никто не стоит. Мне ведь за Софу обидно было. Отец ненавидел её, вот я и отыгрывалась на тебе.
 От такого признания мачехи Нина опешила. Она даже сразу и ответить не смогла.
 -Господи! Из-за Софы! Но я-то здесь при чём? Я на десять лет младше её! Я ведь совсем маленькая была, когда пришла к тебе! Я только тебя называла мамой и другой матери не знала! Как же ты могла выбрать меня жертвой своей мести? Я-то в чём виновата была? -Нина говорила сквозь слёзы, которые текли по щекам. Она впервые заплакала после смерти отца. Но это были слёзы не горя, а обиды.
 -Прости меня, донечка, -сказала Таня и поцеловала девушку в мокрую щёку. -Прости. Мы теперь заживём дружно.
 -Ладно. Никуда я не уйду. Да и куда мне идти? Здесь мой дом, -ответила Нина.





Глава 24


 Наступал новый 1964 год. В магазинах яркими гирляндами засверкали новогодние ёлки. Нина шла по вечерней заснеженной улице, останавливаясь у стеклянных витрин магазинов, любуясь разноцветными огнями и радуясь предстоящему празднику.
 -Как давно я по-настоящему не видела ёлки, -подумала девушка. -Прошло всего два года, а для меня это так долго. Нина вспомнила новогодние праздники в интернате. У неё из года в год был один и тот же новогодний костюм Снежной бабы. Только в восьмом классе Александра Ефремовна предложила своим ученикам на новогоднем балу быть всем в костюмах 19 века. Какие роскошные платья и причёски были у всех девчонок! Особенно красивая причёска получилась у неё. Длинные волнистые волосы уложить было не сложно. Её причёска тогда совсем не соответствовала простому костюму барышни-крестьянки, но Нина не захотела тогда надеть на голову косынку и появилась на балу в простом платье с великолепной причёской. Вспомнив всё это, Нина вздохнула:
 -Да, такого уже никогда больше не будет.
 Дома Нину ждал сюрприз. Таня достала два билета на новогодний бал во Дворец культуры. Радости не было предела. Нина бросилась на шею матери и стала её целовать.
 -Ой, мама, какая ты умница! -воскликнула девушка. -Большущее тебе спасибо! Но зачем два билета?
 -Не пойдёшь же ты одна. Второй билет предложи кому-нибудь из подруг, -ответила мать.
 -Ну конечно же, как я сразу не подумала! Отдам билет Тосе Ткачук. Я давно её не видела.
 Это было не совсем так. Девочки, действительно, со времени ухода из интерната совсем не встречались. Тося училась в дневной школе, а Нина - в вечерней, но в день похорон Боруха Тося, увидев в местной газете некролог, сразу пришла к подруге. Тогда девушки почти не разговаривали: Нина выглядела очень уставшей, и Тося, обняв подругу, молча сидела рядом.
 Нине хотелось тут же побежать с билетом к подруге, но было уже поздно, и она оставила визит на другой день.
 На Новогодний бал собирались и её новые подруги по работе: Лена и Алла. Лена - та девушка, которую Нина впервые увидела в ателье, когда подростком пришла на работу. Сейчас Лена была уже мастером индивидуального пошива. Алла пришла в ателье после окончания профессионального училища.
 Нина с нетерпением ждала 31 декабря. Накануне Новогоднего бала девушка достала из шкафа небольшую коробку из-под обуви, в которой хранилась недорогая бижутерия: большие перламутровые пуговицы, вполне сходившие за броши, недорогие бусы, связанные Ниной кружевные воротнички и другие мелкие вещи, с помощью которых она постоянно придавала своему единственному выходному платью иной вид. Новое темно-синее платье висело на стуле. К нему Нина выбрала белые бусы. Красивые волнистые волосы, не знавшие парикмахерской, уложила дочери Таня, слегка начесав их. Причёска получилась высокой и пышной.
 Во Дворце культуры было столько народу, что казалось: здесь собралась вся городская молодежь. Было очень много знакомых, и Нинина компания всё увеличивалась. После каждого танца все снова собирались вместе. Парни состязались в остроумии, а девчонки заразительно смеялись. Уже давно Нина так не веселилась. Давно ей не было так хорошо. Весь вечер Нина танцевала с невысоким светловолосым пареньком Феликсом. До этого она Феликса не знала, но он почему-то сразу оказался рядом и, когда говорил, смотрел на неё. Нина не любила низкорослых ребят (исключением был только Веденко), и это раздражало её. И всё-таки в этот день Нина не могла отказаться танцевать даже с ним. Феликс танцевал так хорошо, что она забыла о том, что юноша не нравится ей. Нина с удовольствием кружилась с Феликсом в вальсе. А потом второй танец, третий… и так весь вечер.
 После бала Феликс провожал Нину домой. Весь недолгий путь до её дома говорил только он. Юноша рассказывал, что работает на заводе "Дальсельмаш" токарем и занимается в танцевальном ансамбле при Дворце культуры. Нина о себе ничего не рассказывала.
 -Нина, расскажите о себе. Я о вас знаю только то, что работаете в ателье с Леной и Аллой. Вы хорошо шьёте? -улыбаясь, спросил Феликс.
 -Нет. Я совсем не шью и даже не люблю этим заниматься. Я работаю там кассиром-приёмщиком. Временно, -ответила Нина.
 -Расскажите ещё что-нибудь. Я хочу узнать о вас побольше.
 -Подрастёте, узнаете, -грубо отрезала Нина.
 Феликс покраснел, но девушка этого не заметила: на улице было темно. И всё-таки она поняла, что сказала глупость. Феликс принял её ответ как намёк на его маленький рост, но, обладая чувством юмора, ответил:
 -Я уже взрослый. Даже армию отслужил.
 -Отслужил? -Нина недоверчиво посмотрела на юношу. Я думала: вам лет семнадцать. Нина вспомнила другой случай. Ей тогда было шестнадцать лет. Отец лежал в больнице. Нина впервые пошла на танцы в парк. На танцах к ней буквально прилип взрослый, уже лысеющий парень. Он весь вечер не отпускал её от себя, затем пошёл провожать. Парня звали Валерием. Валерий Нине не нравился, но идти было далеко, и она позволила ему проводить себя до дома. Валерий пожелал встречаться с ней, но Нина на это ответила:
 -Простите, Валерий, но вы для меня старый.
 -Старый? Да я только что пришёл из армии. Мне только двадцать два года.
 -Всё равно. Я еще несовершеннолетняя. -Нина выглядела старше своего возраста.
 Вспомнив это, девушка улыбнулась.
 -Простите, Феликс, я не хотела вас обидеть, -сказала она.
 -Ничего. Я, к сожалению, мал ростом и поэтому не нравлюсь девушкам,-ответил Феликс. -И вам, Нина, тоже, правда?
 -Почему же? Мне интересно с вами. Вот мы и пришли. Спасибо, что проводили. -Нина протянула юноше руку.
 -Так близко! Вот чудненько! -воскликнул Феликс. -Да вас просто одно удовольствие провожать! Отныне возвращаться домой будете только со мной, -полушутя, полусерьёзно сказал юноша, взяв руку девушки.
 -Видно будет, -ответила Нина.
 -Но ведь вы придёте ещё на танцы? Я там каждую субботу бываю.
 -Не знаю, приду ли я, но танцевать люблю, -сказала Нина, открывая свою дверь.
 На следующий день после Новогоднего бала Нина уехала на свою первую студенческую сессию. Комсомольск-на-Амуре встретил девушку крепким морозом и сильным ветром. Новый, только что выстроенный железнодорожный вокзал, находился в нескольких сот метрах от старого, и привокзальная площадь была пока совсем пуста: ни деревьев, ни построек. Ничто не защищало приехавших, только что сошедших с поезда людей. Ветер прямо сбивал с ног, засыпал снежной порошей глаза. Нина с трудом добралась до трамвайной остановки и только в полупустом вагоне почувствовала, как постепенно согревается.
 Педагогический институт, большое здание из красного кирпича, находился на улице Пионерская. Это здание уже не вмещало в себя всех будущих педагогов, и поэтому на другой улице, Комсомольской, разместился филиал института с филологическим и дошкольным факультетами. Туда и направили приехавших заочниц. Когда Нина, наконец-то, подошла к зданию, где ей предстояло учиться, она удивилась: точь-в-точь жилой корпус её интерната. Действительно, здание строилось для школы-интерната, но затем было отдано Педагогическому институту. В центре находился учебный корпус, а в двух боковых крылах-общежитие.
 В учебной части на новых студентов завели Личные дела, затем разместили девушек в большом спортивном зале, где уже стояли кровати.
 Устроившись, заочницы разбрелись по институту. Нина списала расписание занятий и пошла искать библиотеку. По пути она заглядывала через стеклянные двери в пустые аудитории. Ей здесь всё нравилось. В библиотеке студенткам выдали учебники сроком до следующей сессии. Установочная сессия предполагалась только на десять дней, и на лекции особенно рассчитывать было нечего: к экзаменам предстояло готовиться в основном по учебникам. Почти все зачеты сдавались на практических занятиях. Нелегко было сразу привыкнуть к новой обстановке: здесь всё сильно отличалось от школы: лекции в огромной аудитории и читающий преподаватель, не отрывающийся от своих конспектов, студенты, пытающиеся всё записывать за преподавателем, но не имеющие навыков конспектирования. Немного легче было тем, кто пришёл в институт после Педагогического училища. Они сразу почувствовали себя в своей студенческой стихии и поглядывали на вчерашних школьников свысока. Даже в общежитии старались главенствовать, но Нина сразу пресекла их попытку командовать собой, заявив, что она уже давно не школьница, и пока они просиживали в Педучилище, она уже зарабатывала себе на жизнь. Нину поддержала Галина, совсем взрослая девушка лет 27-28. Галина была тоже из Биробиджана. Она работала в редакции еврейской газеты. Девушка всегда была серьезна. Страдая постоянными головными болями, не выносила, когда девчонки в комнате громко разговаривали или хохотали. Нина, заражаясь весельем, от души хохотала вместе со всеми, и Галина ей часто выговаривала:
 -Ну, ладно, молодежь бесится, а ты-то что с ними заодно?
 Галина забывала, что Нина ничуть не старше однокурсниц, только ей, как и Галине, повезло в жизни меньше, чем их новым подругам. Однажды после лекций Нина вдруг потеряла сознание. Придя в себя, она увидела рядом врача и каких-то ещё людей.
 -Нервное истощение, -сказал врач и велел Нине полежать.
 Галина спросила: -У тебя бывает повышенное давление?
 -Давление? Что это такое? Не понимаю, -ответила Нина.
 -Ну, часто у тебя болит голова?
 -Часто.
 -И давно?
 -С тринадцати лет. После перенесённого минингита.
 -У тебя был минингит? -удивилась Галина.
 -Да. Только, пожалуйста, не говори об этом никому, а то меня отчислят из института, -попросила Нина.
 -Не беспокойся, не скажу. Да и кому нужно отчислять тебя, студентку-заочницу? Просто тебе самой будет трудно учиться, -ответила Галина.
 -Ничего. Я выдержу. Мне и тогда, в седьмом классе, сказали, что нужно на время прервать учёбу. Но даже тогда, когда у меня был паралич лица, я всё равно училась. А сейчас только часто болит голова, да иногда, очень редко, бывают обмороки. Я думаю, что это от переутомления. Пройдёт.
 Галина принесла Нине горячий чай и, пока та пила, рассказывала о себе. С тех пор они везде были вместе. Галина опекала младшую подругу, старалась заботиться о ней, а Нина, не привыкшая к этому, часто злилась:
 -Галина, я уже взрослая девушка и всё могу делать сама, -но боясь обидеть подругу, тут же добавляла:
 -А вот учиться я люблю вдвоём. Мне легче запоминается, когда я кому-нибудь рассказываю прочитанное.
 Галина, отлично знавшая уже давно забытый евреями идиш, с трудом усваивала Современный русский язык, и Нина, восхищавшаяся подругой, помогала ей готовиться к экзамену по русскому языку.
 -Я, наверное, никогда не одолею русский, -сокрушалась Галина. -Конечно, я уже очень давно училась в школе, да и тогда у меня были проблемы с языком. И как это Костя Киля так успешно справляется с русским?
 Девушки рассмеялись. Нанаец Костя Киля едва говорил по-русски, но ему сразу удалось сдать зачёт по Современному русскому языку в то время, как для его сокурсников этот предмет был самым трудным.
 Как и в школе, в институте у Нины были любимые и нелюбимые предметы, обожаемые и не очень преподаватели, но в стенах этого учебного заведения её переполняло необъяснимое чувство причастности к интеллектуальной части молодёжи - студенчеству.