Сокровище древнего хана

1
Ранней весной, с трудом преодолев снежные заносы, прискакал в ставку тюкешского хана усталый гонец в рыжем лисьем малахае и толстой медвежьей шубе, сквозь распахнутый отворот которой проглядывали железные пластины боевого доспеха. Соскочил тяжело с низкорослой косматой лошадки, придерживаясь за луку седла и преклонив колени перед высоким ханским шатром, поклонился низко, коснувшись лбом стылой земли. Охранявшие покой хана рослые воины подскочили к нему с двух сторон, подхватили под локти и, поставив на ноги, держали крепко, ожидая, пока подойдет начальник стражи.
— Кто таков? — положив руку на эфес кривого меча, начальник стражи смерил гонца настороженным взглядом, в душе досадуя на нерадивость своих подчиненных, пропустивших непрошеного гостя к самому ханскому шатру: “мало ли что у того на уме?”
— Я Кюльтен — младший сын Бальду-хана, послан с важной вестью к Нарин-хану, вашему повелителю, да пребудет с ним мудрость богов, — гонец выдернул руку из цепких пальцев охранника и, пошарив за пазухой, вытащил висевшую на шее золотую бляху. На бляхе была высечена волчья голова с раскрытой пастью, а по кругу шла руническая надпись.
Увидев на бляхе знак ханской власти, начальник стражи, без дальнейших расспросов, откинул цветастый полог шатра и скрылся внутри. Через некоторое время он вышел оттуда и, почтительно склонившись, сделал широкий жест, приглашая гонца войти.
Отдав стражникам свой кинжал и саблю, Кюльтен переступил порог шатра и сразу же из продуваемого всеми ветрами ханского подворья окунулся в теплый полусумрак нагретого помещения. Сделав несколько шагов вперед, он оказался в небольшой квадратной комнате со стенами из цветного войлока. Неслышно ступая по устилавшим пол мягким коврам, к нему подошли двое слуг, в легких и быстрых движениях которых угадывалась боевая выучка. Склонив головы в вежливом поклоне, они услужливо улыбались, однако цепкими взглядами обшарили Кюльтена с ног до головы, словно пытаясь предугадать его злые помыслы.
Приняв из рук Кюльтена шубу и малахай, слуги сложили их в большой деревянный сундук, обитый металлическими пластинами. Затем один из них коснулся рукой стены и раздвинул занавес, за которым оказался коридор, изгибавшийся полукругом, повторяя окружность шатра. Сделав Кюльтену знак следовать за ним, слуга двинулся вперед по коридору. Второй слуга пошел за ними следом.
Крохотные оконца, затянутые бычьим пузырем, давали, однако, достаточно света, чтобы Кюльтен мог рассмотреть расшитые цветными нитями войлочные стены коридора с изображениями грифонов — диковинных зверей с телом дракона и головой льва, рогатых сфинксов, богов и богинь, великих вождей и знаменитых героев. Внутреннее убранство шатра, расположение отдельных комнат было таким же, как и в его собственном шатре. Основное отличие заключалось именно в вытканных на стенах сценах из древних преданий и верований этого народа.
Шедший впереди Кюльтена слуга внезапно остановился, повернулся к нему лицом и отдернул занавес, освобождая проход во внутреннее помещение. Еще не войдя, Кюльтен окинул мимолетным взглядом круглое помещение и увидел стоящий у стены низкий позолоченный трон, обитый красным бархатом. На троне восседал преклонного возраста мужчина, сухощавый, скуластый, с властным взглядом прищуренных глаз, облаченный в шелковый халат бордового цвета с высоким, до подбородка, стоячим воротничком, не позволявшим опустить голову вниз, что придавало его особе величественный вид.
Это был Нарин-хан — повелитель Срединных гор. Рядом с троном, на мягкой кошме сидели три его сына, одетые в шелковые цветастые халаты, стянутые в талии золотыми поясами, и шаровары, заправленные в мягкие войлочные сапоги с короткими голенищами и загнутыми кверху носками.
В противоположной стороне от трона, неприметный для входящих, стоял невысокий столик с наклонной столешницей, на которой лежала толстая книга. Сухонький белобородый старец с коротким ежиком седых волос и проницательным взглядом темных глаз на морщинистом лице водил пером, оставляя витиеватый чернильный след на чистом листе книги — для потомков.
— О всемогущий Нарин-хан! — Кюльтен бухнулся прямо с порога на колени, забыв на время о своем ханском происхождении, помня лишь наказ отца: “Делай что хочешь, но уговори Нарин-хана послать нам на помощь войско”. — Великая беда обрушилась на нас. Сила идет неисчислимая, сметая все на своем пути. Ведет ту силу Джучай-хан и нет никому от него пощады.
— Будь нашим гостем, — Нарин-хан жестом указал Кюльтену место напротив себя. — Отведай нашей пищи, выпей с нами кумысу и расскажи все по порядку.
Он хлопнул в ладоши, и тотчас слуги внесли небольшой столик на низких ножках, на него поставили большое серебряное блюдо с горкой жареного мяса, нарезанного тонкими ломтиками, широкогорлый сосуд, наполненный кумысом, и другие яства. Поставив все на столик, слуги удалились.
Слушая рассказ Кюльтена, Нарин-хан ни разу не перебил его, лишь иногда согласно кивал головой. Три его взрослых сына — настоящие батыры: широкоплечие, сильнорукие, внимали словам Кюльтена, не пропуская ни одного его слова. Их лица, такие же скуластые, как у отца, выражали решимость, раскосые глаза горели отвагой.
— Одним нам не выстоять, – закончил Кюльтен. – Только объединившись, мы сможем одолеть грозного врага.
Нарин-хан встал с трона.
— Я соберу военный совет, на нем мы решим, что делать. А ты пока отдыхай, — он хлопнул в ладоши, и когда в откинувшемся пологе шатра показалось миловидное лицо молодой прислужницы, приказал: “Окажите нашему дорогому гостю ханские почести”.
— Позволь, отец, взять конное войско и выступить на помощь Бальду-хану! — воскликнул старший сын, когда Кюльтен вышел. — Я пройду горным перевалом и зайду в тыл вражескому войску. Я обрушусь на Джучай-хана могучим барсом, настигнувшим добычу.
— Позволь, отец, мне отобрать лучших охотников и помочь брату в битве, — обратился к Нарин-хану средний сын. — Я проберусь звериной тропой и ударю с фланга.
— Позволь, отец, сопровождать доблестных братьев и быть им опорой в трудной дороге, — проговорил младший сын.
— Нет, дети мои, — Нарин-хан отрицательно покачал головой. — Вы отважные воины, но чтобы выжить, надо быть мудрым. Наши земли находятся вдалеке от караванных путей. Дорога к нам трудна и опасна, а в зимнее время, когда перевалы забиты снегом, просто непроходима. Джучай-хану до нас не добраться.

— Так-та-та-так! — гулко бьют по иссушенной летним зноем земле копыта скачущей во весь опор лошади, разносясь далеко окрест. Поднеся руку к глазам, дозорный пристально вглядывается из-под ладони вдаль, стараясь угадать в приближающемся всаднике врага ли, друга ли?
Подскакав ближе, конь замедлил бег, сдерживаемый всадником, потом перешел на шаг, а затем и вовсе остановился и, вырвав повод из рук обессилевшего седока, стал жадно щипать полусухую траву. Всадник вывалился из седла и, цепляясь руками за гриву коня, медленно сполз на землю.
Трое воинов, стоявших в дальнем дозоре, поспешили к нему.
— Я Кюльтен – младший сын Бальду хана, — он извлек из-за пазухи золотую бляху, с высеченной на ней волчьей головой, покрытую бурыми пятнами запекшейся крови, и показал ее подоспевшим воинам. – Наше войско разбито, женщины и дети угнаны в плен. Скоро и вы испытаете на себе силу чингизидова меча.
Он хрипло засмеялся и, дернувшись в последний раз, испустил дух.
— Что он там говорил про Чингиза? — спросил один из дозорных, не спуская жадных глаз с выпавшего из безжизненной руки золотого диска.
— Надо бы доложить десятнику, — промолвил второй воин, не в силах отвести взгляд от кинжала в золотых ножнах, усеянных драгоценными камнями.
— Неплохой жеребец, хотя и загнан до предела, – подумал третий дозорный и, поймав коня за узду, пытался посмотреть у него зубы. — Не стоит беспокоить десятника по пустякам, — сказал он. — О Чингизе в наших краях никто ничего не слышал. Закопаем в землю и дело с концом”.
Через несколько дней сотник Дзенгир, стоявший в то утро на страже, когда Кюльтен в первый раз появился в ставке Нарин–хана, отстояв службу, возвращался домой. Проходя мимо одного из костров, горевших около ханского шатра денно и ночно, он заметил, что воины с интересом рассматривают небольшой блестящий предмет, передавая его из рук в руки.
— Что это у вас такое? — поинтересовался Дзенгир, подходя поближе.
— Это мой талисман, — воин, державший предмет, протянул его Дзенгиру. — Я выменял его у Шаршида из второй десятки. Отдал за него кобылицу с жеребенком и десять баранов.
Дзенгир взял предмет в руку, поднес к глазам и... почувствовал, как на него ни с того ни с сего нахлынул необъяснимый страх. В его руках была начищенная до блеска золотая бляха с волчьей головой. Он узнал ее.
— Пойдешь со мной, — мрачно произнес Дзенгир и приказал двум другим воинам: А вы разыщите Шаршида и тотчас приведите его к ханскому шатру.
— Когда это случилось? — спросил Нарин-хан, вертя в руках бляху Кюльтена.
Перед ним на коленях стояли трое воинов, сзади над ними возвышалась стража.
— Третьего дня, Повелитель, — промолвил заплетающимся языком Шаршид. – Нас было трое. Мы стояли в дозоре...
— Что он вам сказал? — перебил их Нарин-хан, низко склонив голову, отчего тени у него под глазами стали еще гуще и темнее.
— Он сказал, что их войско разбито и все погибли, — пробормотало Шаршид.
— И про Чингиса... — перебил его второй. — Мол, скоро и мы испытаем на себе силу чингизова меча. А мы и слыхом не слыхивали про такого.
— Он был изранен и истекал кровью. Он умер а наших руках, — заговорил третий. – Мы похоронили его под скалой, со всеми почестями, как и подобает воину.
— Отсеките им головы, — приказал Нарин-хан.
— А-а-а! Пощади, Повелитель! — заголосили они на три голоса, но стража уже волокла их прочь из шатра.
— Справедливы ли деяния мои, мудрец? — спросил Нарин-хан, подойдя к старцу, делавшему записи в книге.
Старец посмотрел долгим взглядом на Нарин-хана.
— Знать об этом, мне не дано. Тебя рассудит время.
— Да будет так, а пока пиши все, как есть.
Нарин-хан обернулся к сыновьм.
— Ты, мой старший сын, – Нарин-хан поглядел на старшего сына. — Нет тебе равных в бешеной скачке, твой меч остер, а чекан тяжел. Возьми войско и скачи к Белому камню. Встретишь врагов на входе в долину, там, где река делает крутой поворот. У вас будет выгодная позиция. Главное, не дай Джучай-хану развернуть свое войско в боевой порядок.
— Ты, мой средний сын, — Нарин-хан перевел взгляд на среднего сына. — Нет тебе равных в охоте на дикого зверя. Тайные тропы ты знаешь наперечет. Выбери лучших стрелков из нашего народа и следуй по пятам за вражеским войском. Не давай им ни минуты покоя. Пусть за каждым деревом их поджидает смерть.
— Ты, мой младший сын, возьми пару лошадей и скачи высоко в горы, к Турган-хану. Проси у него помощи. Скажи, что сила идет неисчислимая. Не остановим Джучай-хана здесь, тогда и ему не сдобровать.

2
— Ну что, все на месте? Ничего не забыли? — Артур, начальник экспедиции, оглядел хозяйским взглядом походное снаряжение, наваленное на задней площадке автобуса, и, не обнаружив видимого изъяна, уселся на боковое сидение рядом с шофером. – Жми на газ, шеф. Путь не близкий. И так полтора часа потеряли, пока собирались, да загружались. Нагонять придется.
Старенький “пазик” тронулся с места и шустро покатил по улицам Барнаула, выбираясь на бийскую трассу. Дмитрий, успевший занять место у окна, скользил рассеянным взглядом по рекламным щитам, стоявшим у дороги, не вникая в смысл написанного, смотрел с отрешенной улыбкой на редких прохожих, спешащих, видимо, по неотложным делам в утренней прохладе назревающего дня; на зашторенные окна не проснувшихся еще домов. Когда громада города осталась позади и ширь зеленых полей распахнулась перед ним, он смежил веки. Легкое шуршание шин навевало дрему. Пока ехали до Бийска, он успел немного прикорнуть — утром пришлось встать ни свет ни заря. Потом выехали на Чуйский тракт, и вскоре вдали синей дымкой замаячили горы. Шофер, парень бедовый, не раз заставлял испуганно екнуть сердце, вписываясь в опасный поворот. Однако задачу свою выполнил — поздним вечером прикатил в затерянную в горах маленькую алтайскую деревушку, приютившуюся на излучине реки.
Лагерь разбили на опушке спускающегося к реке пихтового леса. Поставили палатки, запалили костер, и вскоре вкусный запах гречневой каши с говяжей тушенкой защекотал ноздри, заставляя утробно урчать пустые желудки. Поев, не разошлись по палаткам, а, достав гитару, забренчали на семи струнах. Артур, оглядев сборище и поняв, что народ просто так не разойдется махнул рукой и достал из рюкзака металлическую фляжку с плотно завинчивающейся пробкой и маленькую пластмассовую пиалу — в каких разносят сок в самолетах Аэрофлота.
— Глаз – алмаз! — приговаривал он, наливая точно по мерке очередную порцию и передавая по кругу.
Дмитрий сидел возле костра на небольшом обрубке бревна и задумчиво смотрел на рдеющие огоньки, меж которых изредка проскакивали зеленые язычки пламени. Лес стоял непроглядной стеной. В темном небе блестели звезды. Лица ребят в отблесках костра казались оранжево-красными.
— Здорово, друзья! — раздался незнакомый голос, и на свет костра, из темноты, вышел невысокого роста алтаец в потертой джинсовой куртке и потертой тюбетейке на бритой голове. – Никак экспедиция?
Артур взглянул на гостя, и его лицо растянулось в широкой улыбке.
— Чинчик! Ты ли, бродяга? Вот не ожидал тебя увидеть, – он по приятельски обнял алтайца за плечи и похлопал по спине. – Садись с нами. Знакомьтесь, это Чинчик, мой старый приятель, – представил он алтайца сидевшим у костра и, налив в пиалу из фляжки, протянул Чинчику. – Давай, тяпнем за встречу.
— Чтобы удача вас не покидала, — Чинчик опрокинул содержимое пиалы в рот и вытер жидкие усы тыльной стороной ладони. Его глаза заблестели.
Дмитрий с интересом смотрел на Чинчика. Какая-то внутренняя притягательность была в этом на первый взгляд некрасивом, колченогом человеке с оттопыренными ушами и щербатым ртом.
— Как зима прошла? — поинтересовался Артур, наливая Чинчику чаю. – Снега много было?
— Много. Вьюжило – будь здоров! Перевалы перемело. Если бы не вертолет – совсем бы от мира были отрезаны. – Чинчик говорил по-русски с небольшим акцентом.
— По моему, здесь глухомань, хоть зимой, хоть летом, – вставил кто-то.
— Не говори так! — возразил Чинчик укоризненно. – Здесь раньше жизнь кипела. Не хуже, чем нынче в Барнауле или в Новосибирске. Не веришь? А вот послушай, — Чинчик уселся поудобнее на бревне. – По преданиям, в прошлые века через эти места проходил большой караванный путь, соединявший Восток и Запад, а в шестом веке где-то в этих краях находилась ставка древнетюрского кагана. Империя была почище римской или византийской – протянулась от Байкала до Каспия. А ты говоришь — глухомань! Слышали про орхонские надписи?
— Слышали, — Дмитрий поворошил прутиком в костре. История была его коньком, хотя жизнь повернула так, что работать ему выпало в области, не имеющей к детищу Геродота никакого отношения. – И про орхонские надписи, и про Ашину — благородного волка, и про непобедимого Кюль-Тегина.
— Вот умный человек, — Чинчик одобрительно посмотрел на Дмитрия, увидев в нем сообщника.
— Но ведь древнетюркский каганат оказался колоссом на глиняных ногах, — Дмитрию не часто удавалось подискутировать на исторические темы, и он решил не упустить представившейся возможности. – Просуществовал пару столетий и преспокойно распался. Как говорится, “и следа не осталось”.
— След остался, – не согласился Чинчик. — Если хотите, расскажу вам легенду о мудром хане и о его народе, жившем на этой земле почти тысячу лет назад.
— С удовольствием послушаем.
— Начало этой истории относится к 1207 году, – Чинчик говорил нараспев, будто рассказывал сказку. — Старший сын Чингиз-хана Джучи-хан пошел во главе многочисленного войска на завоевание лесных и горных непокоренных народов.
Чинчик рассказывал долго. Сидевшие у костра один за другим постепенно разошлись. Остались только Чинчик и Дмитрий.
“Неспокойно было на сердце у Нарин-хана. Ждал он вестей от своих сыновей, но все напрасно. Вышел он как-то из шатра и увидел, как на парящего в поднебесье горного орла напала большая черная птица. И хоть отважно бился орел, но не сумел одолеть той птицы. И упал, пронзенный острыми когтями, к ногам старого хана. Понял хан, что погиб его старший сын, что войско разбито и враг прорвался в долину.
Хотел было опечаленный хан уйти в шатер и утолить свое горе в скорбном молчании, как послышался в небе крик. Взглянул хан в небо, а там пестрый ястреб налетел на неведомую птицу, рвет когтями, бьет клювом, гонит прочь. Но где устоять ястребу, если могучий орел не смог той птицы одолеть. И когда упало к его ногам окрашенное кровью ястребиное перо, понял хан, что погиб его средний сын.
Одна надежда осталась — на помощь соседей. Но нет вестей от младшего сына. Видать, сгинул в пути, сраженный чьей-то стрелою, или сорвался с кручи, напоив своей кровью белопенную реку, ревущую в теснине подобно дикому зверю. Остались в стойбище только немощные старики, да женщины с малыми детьми на руках. Кто их теперь защитит?
— Разбредайтесь, кто куда может, — провозгласил Нарин-хан, собрав народ. — Забирайтесь в горы, уходите в леса, прячьтесь в пещеры. Скрывайтесь до тех пор, пока враги не уйдут. Джучай-хан пришел за нашими сокровищами. Он не будет стоять здесь вечно. А наше богатство, чтобы оно не попало в руки монголов, я отдам на сохранение Хозяйке гор.
Когда ордынцы Джучай-хана достигли стойбища, они обнаружили лишь остывший пепел в погашенных очагах, да высохший на солнце конский помет. Нарин-хан со своими многочисленными сокровищами пропал бесследно, — Чинчик захихикал, словно радуясь находчивости древнего хана. — Вот такая история.
— Красивая легенда, — подтвердил Дмитрий.
— С тех пор многие искали сокровища хана, но так никто и не нашел. – Чинчик многозначительно посмотрел на Дмитрия и добавил. — Почти никто!
— Как это “почти никто”? — не понял Дмитрий. – Значит, кто-то все-таки нашел?
Чинчик утвердительно кивнул головой:
— Я.
— Ты? — Дмитрий скептически посмотрел на Чинчика. – Где же ты их нашел?
— В пещере, — Чинчик понизил голос до шепота.
— Ну и что там за сокровища? — устало спросил Дмитрий, как–то сразу потеряв интерес к разговору.
— Золото, серебро, драгоценные украшения, дорогое оружие.
— Что же ты не взял эти сокровища? Жил бы богато, ни от кого бы не зависел.
— Э-э-э, — протянул Чинчик. — Хан мудрый оказался. Человек, проникнувший в сокровищницу, навеки обречен остаться там, если не сумеет отыскать главное сокровище.
— И что же это за сокровище такое и как его найти? — Дмитрий думал вовсе не о гипотетическом сокровище, а о том, как бы поскорее прекратить надоевший разговор, незаметно превратившийся в бредни не совсем здорового человека.
— Есть одна ниточка,— Чинчик загадочно улыбнулся. — Сокровище то особое. Оно не уменьшается, когда его берешь, а, наоборот, возрастает многократно. Тот, кто им обладает, должен отдавать его другим. Без этого сокровище теряет свою силу.
— Смотри какие белые скалы. Будто молоком залиты. Интересное явление, — Дмитрий решил перевести разговор на другую тему, чтобы побыстрее его закончить.
— Это сланцы. Они отражают лунный свет, — Чинчик понял намек Дмитрия. — Однако заговорил я тебя — светать начинает. Ты уж прости меня — люблю поговорить.
— Ну что, дослушал историю про ханский клад? — сквозь сон спросил Артур, когда Дмитрий залез в палатку.
— А ты откуда знаешь? — удивился Дмитрий. — Подслушивал?
— Ну вот еще! — Артур заворочался в спальнике, переворачиваясь на другой бок. – Чинчик всем эту историю рассказывает. Он ведь раньше в институте восточных языков учился. Где-то откопал древнюю рукопись, автор которой якобы обнаружил ханский клад и сумел вернуться живым. Видать с тех пор Чинчик и помешался на ханском кладе. А так он мужик умный, – закончил Артур, – район хорошо знает. Я, пожалуй, приглашу его с нами до ледяной гостиницы подняться.
3
Ледяная гостиница стояла на морене почти под самой горой. С одной стороны ее обтекал ледник, а с другой стороны громоздился ледопад. Отсюда и название – ледяная гостиница. На самом деле это был просторный дом в несколько комнат, хотя и заметно обветшавший, но еще достаточно крепкий. Дом был построен в тридцатые годы военными топографами. Долгое время в нем размещалась метеостанция. Когда в связи с изменившейся в стране политической и экономической обстановкой всем стало “до фени”, станцию закрыли, а дом оставили, потому что разбирать да вывозить его оказалось дороже, чем он стоил.
 С тех пор дом пустовал, хотя слово “пустой” не совсем для него подходило. В нем всегда было много народу, даже больше, чем в былые времена. Объяснялось это тем, что с района сняли статус пограничной зоны. Туристы, альпинисты, научные экспедиции, подобные той, которую привел Артур, — все останавливались в “ледяной гостинице”.
В ледяной гостинице было уютно, но главной достопримечательностью оставалась стоящая рядом с ней баня, реконструированная всем туристическим миром менее чем за два сезона. И теперь, ради того чтобы после похода пройтись по усталой спине можжевеловым веничком, горбатились любители попариться под тяжелыми рюкзаками, таща с собой лишние несколько поленьев. Когда в ледяной гостинице собиралось много народу, баня получалась жаркой – всем на удивление. Артур с Дмитрием — да и остальные ребята тоже – подняли в “ледяную гостиницу” столько дров, что их хватило бы растопить весь ледник, и оставили все это под присмотром Чинчика.
Закончив запланированную съемку ледников, группа под руководством Артура обогнула горный массив и возвращалась в ледяную гостиницу с другой стороны. От вожделенной бани их отделял один перевал. Кое-кто уже наломал на последнем привале можжевеловых веток и нес их в рюкзаке, с нетерпением ожидая того момента, когда они, размоченные в кипятке, пройдутся по чешущейся спине, соскучившейся по хорошей банной порке. Оставалось немного, но...
— Погода портится, — Артур показал рукой на тянущийся вдоль ледника скальный гребень, где усилившийся ветер срывал с нависающих карнизов снежную пыль. – Может вернемся? Переждем внизу.
— Жалко. Поднялись уже прилично, под самый перевал, — Дмитрий оглянулся назад, на отставших товарищей. – Может, проскочим? По времени хорошо идем. В запасе еще три часа светового времени.
— А ты был на той стороне? — Артур снял с глаз солнцезащитные очки и поморгал глазами, снимая усталость. – Знаешь, что там, за перевалом?
— Судя по карте, ничего страшного. Склон средней крутизны. Вполне нам по силам.
— Хорошо тебе по карте ходить, да только забываешь, что карта когда делалась? В понедельник сто лет исполнится. А что сейчас там твориться? Снег? Лед? Появились ли новые трещины на леднике? Не знаешь.
Они дождались растянувшуюся группу, посовещались и после короткого разговора решили идти вперед. Возвращаться на старые ночевки никому не хотелось.
— Уговорили, — сдался Артур. – Только сделай милость, – обратился он к Дмитрию. – Положи веревку поближе, вдруг связываться придется.
— Связываться обязательно придется, — согласился Дмитрий. – А веревка у меня всегда под рукой.
Через час они вышли на перевал. Ветер окреп и обжигал лицо колючей снежной крупой. Спрятавшись за скалу, они нацепили на ботинки кошки, натянули поверх одежды грудные обвязки, беседки и, связавшись по двое, двинулись вниз, подстраховывая себя ледорубами.
Артур и Дмитрий спускались в первой связке, поочередно выходя вперед на всю длину сорокаметровой веревки. В то время как один из них шел, другой страховал, очистив небольшую площадку от снега и ввинтив в лед ледобур. Идти было трудно. Склон был покрыт слоем не успевшего подмерзнуть снега, лежащего на ледяной подложке. Снег забивал зубья кошек и, чтобы не упасть, приходилось через каждые пять-шесть метров обстукивать ботинки ледорубом.
Они уже преодолели большую часть склона.
— Там внизу повнимательней будь. Где-то рядом бергшрундт должен быть, — крикнул Артур и предложил. – Может, я вперед пойду?
— Какая разница. Ты давай, страхуй получше, — Дмитрий, держа ледоруб наизготовку, осторожно двинулся вперед. Бергшрундт он увидел сразу, хотя тот был полностью занесен снегом, но снег в это месте имел характерную выемку, повторяющую рельеф склона.
— Артурчик! Повнимательней! — крикнул Дмитрий и сразу почувствовал, как натянулась страховочная веревка. Прежде чем сделать первый шаг, Дмитрий ткнул несколько раз впереди себя, прощупывая плотность снега. Ледоруб погрузился на десяток сантиметров в снег и воткнулся во что-то твердое.
— Держит. Видать, забит снегом под самую завязку. — Дмитрий, тем не менее, не потерял бдительности. Пройдя несколько метров, он остановился, оглянулся назад и махнул рукой Артуру. — Спускайся, я подстрахую.
Смотав свободную веревку кольцами, Дмитрий резво пошел вперед, намереваясь выйти на всю веревку к тому моменту, когда Артур подойдет к бергшрундту. Внезапно его ноги провалились в пустоту. Дмитрий раскинул руки в стороны, пытаясь удержаться, но снежный мостик обрушился под его тяжестью вниз.
— А-а-а! — непроизвольно вскрикнул он, а в голове пронеслось: “Болван! Бергшрундт — вот он, а то было простое понижение. Как я мог так лопухнуться!”
Дмитрий пролетел немного, но веревка попала на острую кромку льда и, когда последовал рывок, оборвалась – как будто ножом обрезали. Он пролетел еще несколько метров и, зацепившись за что-то, повис в темноте, весь облепленный снегом. В этом месте трещина сужалась, и объемный рюкзак Дмитрия застрял. Дмитрий боялся пошевелиться, слыша как трещат лямки рюкзака, отрываясь под его тяжестью. Его ноги болтались в пустоте, а до слуха доносилось бульканье текущей в темноте воды. Сбоку от себя он увидел узкую расщелину в скале. Сделав из оборванной веревки петлю. Дмитрий изловчился и набросил ее на торчащий рядом с расщелиной уступ. Внутренне перекрестившись, он сделал резкое движение, отчего удерживавший рюкзак ледовый наплыв на стене оторвался, и Дмитрий, подобно отпущенному маятнику, врезался в скалу, спружинив ногами.
Поднявшись до расщелины. Дмитрий с трудом втиснулся в нее и, боясь сорваться в пропасть, стал протискиваться вглубь. Так он добрался до конца расщелины, оканчивавшейся небольшой ровной площадкой. Оказавшись в относительной безопасности, он скинул рюкзак и перевел дух. Его бил озноб.
— Спокойно, спокойно, — успокаивал он себя, пытаясь преодолеть нахлынувший на него страх. — Что случилось, то случилось! Главное, руки-ноги целы и голова работает. Думай, как отсюда выбраться? — он оглядел обледенелые стены расщелины, сумрачно серые в слабом освещении, проникавшем сюда сквозь дыру, проделанную им в снежном потолке трещины — Может, парни веревку скинут или сами спустятся. Хотя надежды мало. Им сейчас самим несладко приходится. Буран начинается. Надо самому что-то предпринимать.
Дмитрий оглядел свое не совсем уютное убежище и обнаружил, что крохотная пещерка, в которой он по воле судьбы оказался, имеет продолжение в виде темного лаза в стене, уводящего вглубь горы. Лаз был настолько узок, что продвигаться по нему можно было только на четвереньках.
 Взвесив все “за“ и “против”, Дмитрий решил, что лучше исследовать, куда ведет этот подземный ход, чем сидеть и ждать неизвестно чего. Он пополз, волоча за собой рюкзак. Когда силы оставляли его, он останавливался, заваливался набок и отдыхал, чувствуя сквозь штормовку пронизывающий холод камня. Когда порядком замерзал, снова вставал на четвереньки и продолжал двигаться вперед.

— Спускай, — Артур, привязанный к двум страховочным веревкам, скрылся в трещине. Достигнув того места, где застрял Дмитрий, он посветил вниз фонариком и увидел смолянисто-черную воду, пробившую себе русло под ледником. Он спустился еще ниже и висел теперь почти над самой водой, осматриваясь вокруг.
— Дима! Где ты? — крикнул Артур в темноту. Оглушающе громкое бульканье текущей воды было ему ответом.
Когда Артур вылез из трещины, он был мрачен.
— Там внизу река течет. Видать его под ложе затянуло, — проговорил он, стараясь не глядеть на испуганные лица ребят, и добавил. — Угробили парня!

Дмитрий не помнил, долго ли он полз и где сейчас находится. Он потерял счет времени и способность ориентироваться в пространстве. Все чувства притупились. Он полз до тех пор, пока не уткнулся головой в стену. Тупик. Подтянув к себе рюкзак Дмитрий стал закоченевшими руками развязывать горловину.
— Будь, что будет! Главное — жив, — думал он, доставая из рюкзака пуховку. Одевшись, он опять порылся в рюкзаке и извлек фляжку со спиртом и плитку шоколада.
— Предлагал же Артур вернуться, так нет — вперед поперся, пижон проклятый, — Дмитрий отхлебнул из фляжки. – А вообще, дуракам везет. Нет чтобы сразу разбиться...
Вместе с разливающимся по внутренностям теплом к нему приходила уверенность в своих силах, граничащая с бесшабашностью. В какой-то момент ему стало даже весело, хотя обстановка к веселью вовсе не располагала.
— А че мне!? — крикнул Дмитрий в темноту. — Щас вот допью и обратно поползу. Неужто не вылезу? Подумаешь – двадцать метров пролетел. Я и не по таким стенам лазил.
Шаря в рюкзаке в поисках чего-нибудь съедобного, он наткнулся на фонарик.
— Это кстати, — подумал Дмитрий и включил фонарик. Луч света выхватил из темноты угловатые стены, сложенные из коричневато-желтого камня с редкими вкраплениями зерен кварца. Но подземный ход не оканчивался тупиком, как вначале показалось Дмитрию, а круто поворачивал вверх под углом почти девяносто градусов, образуя вертикальный колодец.
— Лучше вперед, чем назад, — подумал Дмитрий, привязывая один конец веревки к рюкзаку, а второй себе к поясу. Ему пришлось здорово попотеть, прежде чем он преодолел почти отвесную стену, имевшую кое-где отрицательную крутизну. Забравшись наверх, Дмитрий затащил следом за собой рюкзак. Подземный ход расширялся и уводил вглубь горы. Дмитрий вскинул рюкзак на плечи и, освещая себе путь фонариком, двинулся вперед. Он надеялся найти выход. До его слуха доносилось приглушенное каменными стенами журчание воды. Видать, где-то неподалеку тек подземный ручей.
С потолка пещеры свешивались длинные сосульки сталактитов, а на стенах кальцитовые наплывы, повторяющие неровности камня, создали неповторимый по красоте узор, напоминающий чарующую музыку, застывшую во времени. В другое время Дмитрий надолго бы задержался возле этих нерукотворных чудес, созданных природой, но сейчас прошел мимо даже не обратив внимания. Не до того было.
Внезапно свет фонарика выхватил из темноты лежащего на полу человека в скрюченной позе. От неожиданности Дмитрий чуть было не выронил фонарик из рук. На неизвестном была надета порядком потрепанная меховая куртка мехом наружу и штаны из грубо тканой шерсти, заправленные в поношенные сапоги на толстой подошве, но без каблуков. Скинув рюкзак, Дмитрий подошел к неизвестному и осторожно присел рядом с ним на корточки.
— Может, такой же бедолага как и я, — подумал он. — Наверное, отбился от группы и провалился в трещину. Поди живой еще?
— Эй, парень, ты как здесь окаазался?— дрожь в голосе Дмитрия выдавала охватившее его волнение. — Вставай, простынешь!
Он легонько тронул рукой плечо незнакомца. От этого движения лежавший на боку человек с глухим стуком опрокинулся на спину.
— А-ах! — вырвался из груди Дмитрия испуганный вздох, и он почувствовал, как часто-часто заколотилось сердце, а ноги стали как будто ватные.
Перед ним лежал человек с монголоидными чертами лица, умерший неизвестно когда. Его тело закостенело и было твердым и холодным, как кусок льда. Нервная дрожь охватила Дмитрия и он, выронив фонарик, в страхе кинулся прочь, но запнулся и упал, врезавшись головой в непонятный предмет. Этот предмет был покрыт сверху чем-то мягким, похожим на кожу, а внутри был твердым, как камень. Воображение Дмитрия рисовало ему самые невероятные картины. Еще один труп? А может, какое-нибудь животное или... черт, див и другие представители потустороннего мира — то, во что не верят, сидя дома у телевизора.
Лихорадочно роясь в карманах, Дмитрий извлек спичечный коробок и чиркнул спичкой. Он находился в пещере. Высокие колонны из слившихся за многие века сталактитов и сталагмитов, украшенные сосульчатой бахромой и друзами кристаллов из кварца и кальцита, поддерживали сводчатый потолок. Пещера была невелика по размерам, а, может, казалась таковой из-за множества больших и малых сундуков, стоящих вдоль стен, глиняных сосудов, наполненных золотыми и серебряными монетами, сваленных в большую кучу посреди пещеры переметных сум и кожаных мешков, часть из которых лопнула, и Дмитрий видел сквозь дыры блеск золота.
— Что это!? — воскликнул изумленный Дмитрий, запуская руку в ближайший к нему горшок и выгребая оттуда горсть золотых монет. – Куда я попал!? Откуда здесь это богатство!?
Спичка догорела, и пещера погрузилась во мрак. Дмитрий чиркнул еще одной спичкой и, забыв об опасности, разглядывал невиданные сокровища: золотую и серебряную посуду, конскую упряжь, изготовленные из чистого золота воинские доспехи. Когда коробок опустел, Дмитрий спохватился. Спичек было мало. У него оставался еще один коробок, но он находился в рюкзаке и был завернут в полиэтиленовый мешочек, чтобы спички не отсырели. Решив, что спички больше тратить не стоит, он стал искать фонарик.
Добравшись на ощупь до “монгола”, он перелез через него и стал шарить по полу. Найдя фонарик, он включил его и продолжил осмотр пещеры. Среди сокровищ он обнаружил еще несколько трупов.
— Охотники за сокровищем! – догадался Дмитрий.
Это были разные люди, из разных эпох, разных рас и сословий. Объединяло их одно – жажда золота. Даже в смерти они не захотели расставаться с ним и прижимали одервенелыми руками к груди золотые чаши, стискивали скрюченными пальцами усеянные драгоценными каменьями жезлы — символы мирской власти, никчемные здесь, в каменном мешке.
Дмитрий распаковал рюкзак, оделся потеплее, достал малюсенькую складную печурку, запас сухого горючего к ней и разжег огонь. Зачерпнув кружкой воды из колодца в углу пещеры, поставил ее кипятиться. Чтобы получше разглядеть пещеру, он расставил в разных мечтах несколько имевшихся у него огрызков свечей, а сам ходил по пещере, отхлебывая горячий чай. Внезапно ему показалось, что в пещере кроме него есть еще кто-то и этот кто-то находится у него за спиной. Дмитрий резко повернулся и... кружка выпала у него из рук и с металлическим звоном покатилась по полу. Из темноты на него пристально смотрели чьи-то глаза. Они казались живыми. В их глубине плясали маленькие язычки пламени. Дмитрий стоял, не в силах отвести взгляд от этих гипнотических глаз.
Дела давно минувших дней пронеслись перед ним. Он увидел, как неукротимым потоком вливается в сонную долину орда черных всадников. Сходятся в битве два войска, наполняя воздух лязганьем мечей и криками гибнущих людей. И смерть витает над полем брани. Растоптав боевые заслоны, рвется черная орда дальше и грозно гудит земля от топота копыт. Тянется в горы караван навьюченных лошадей, увозя сокровища. И огонь, очищающий огонь полыхает над шатром Нарин-хана, сливаясь с играющими в его глазах бликами от мерцающего пламени свечей.
Дмитрий больше не подходил к Нарин-хану, сидящему на золоченом троне у самой стены, испытывая перед ним сверхъестественный страх. Он разместился в противоположном углу пещеры, предварительно сложив всех “охотников” в коротком боковом тоннеле и заложив вход камнями. Перед сном он вскипятил себе еще чаю, затем достал спальник, залез в него и попытался уснуть. В пещере было холодно, и ему пришлось натянуть на себя всю одежду, какая у него была.
Ночью ему снились кошмары. Ему казалось, что мертвецы гремят камнями, разбирая сделанную им стену. Он просыпался, прислушивался к стоящей тишине и снова засыпал с открытыми глазами. Это было страшнее всего. Умом Дмитрий понимал, что спит, а воочию видел, что мертвецы уже разобрали стену и теперь стоят вокруг него. Они тянут к нему руки, смотрят на него невидящими глазами, и от этих взглядов у Дмитрия все холодело внутри.
— Что вам нужно? — восклицает Дмитрий, стараясь проснуться, но у него нет сил, чтобы сбросить охватившее его наваждение.
— Выведи нас отсюда! Мы дадим тебе все, что ты пожелаешь, — говорят они, но Дмитрий видит, что их рты закрыты, а на губах лежит печать вечности.
— Я был раньше полководцем, — суровый воин в железном панцире поверх плотного халата протягивает Дмитрию кинжал с клинком из дамасского булата. — Возьми мой кинжал, и ты будешь непобедим.
Дмитрий берет его кинжал и видит, как войско под его командованием сокрушает противника. Кровь вражеских солдат хлюпает у его воинов под ногами, и трупами усеяно поле — пища для стервятников.
— Я был купцом, водил богатые караваны из Индии, страны чудес, — купец в дорогом халате и шелковой чалме, подпоясанный широким поясом заслоняет воина. — Забери мое золото. На него ты купишь весь мир. У тебя будут роскошные дворцы, лучшие арабские скакуны и красивейшие женщины.
Купец раскрывает ладони, и золотые монеты неиссякаемым потоком сыплются на каменный пол. Дмитрий слышит их оглушающий звон. Вдруг ему чудится едва уловимое движение, там, у дальней стены. Это Нарин-хан величественно поворачивает в его сторону голову и Дмитрий чувствует на себе его пристальный взгляд, от которого мурашки бегут по коже и холодеет спина. Нарин-хан молчит, но Дмитрий и так знает, что хочет он сказать.
— Сумеешь ли ты отличить зерна от плевел? — на губах хана легкая усмешка.
Нечеловеческим усилием Дмитрию удается вырваться из цепких лап кошмарного сна. Он вылез из спальника и, подойдя к колодцу, умылся холодной водой.
— Ладно, мы еще повоюем, — Дмитрий достал фляжку и налил в кружку спирта на два пальца, после чего долил водой до половины. Прикинув, что по крепости сотворенный им напиток будет градусов за пятьдесят, выпил все залпом и почти целую минуту не дышал, ощущая под кадыком горячую горечь. Через некоторое время у него внутри захорошело.
— Ну вот что, друзья, — проговорил он решительно. — Не отстанете от меня по хорошему — знайте, возьму грех на душу — повышвыриваю всех в пропасть.
Сказав так, Дмитрий снова залез в спальник и тут же уснул беспробудным сном.
Спал он долго, а проснувшись, обшарил всю пещеру, ища выход, но так ничего и не нашел. В безрезультатных поисках прошло несколько дней. Продукты подходили к концу. Когда Дмитрий почти потерял надежду на счастливое возвращение, и был готов ползти обратно по тому пути, по которому пришел, или умереть голодной смертью, он наткнулся в одном из углов пещеры на оставленные кем-то вещи. Сначала он подумал, что это вещи одного из охотников, проникнувших в пещеру и не сумевших найти выход обратно, но, осмотрев их повнимательнее, понял, что это не так. Одежонка хотя и была старая и изрядно поношенная, но принадлежала явно его времени. Полтора десятка лет назад многие молодые люди расхаживали по городам Советского Союза в подобных стройотрядовских куртках и клетчатых рубашках.
Продолжая разбирать вещи, Дмитрий обнаружил баночку, наполовину заполненную каким-то сильно пахнущим составом, по запаху напоминающим прогорклый жир. Под баночкой лежала потрепанная записная книжка. Книжка была сплошь исписана мелким подчерком. Дмитрий открыл ее. Записи были сделаны на русском языке, лишь кое-где встречались слова, написанные незнакомыми буквами, впрочем, ниже приводился их русский перевод.
“Забытая история моего народа” – прочел Дмитрий первую фразу. Заинтересованный, он углубился в чтение. События, произошедшие столетия назад, разворачивались перед ним как на ладони. Не отрываясь, Дмитрий прочитал все от корки до корки. На последней станице были написаны имя и фамилия владельца записной книжки: “Александр Чинчиков”.
— Чинчик!— воскликнул в волнении Дмитрий. — Он был здесь!
В его голове всплыли слова Чинчика, произнесенные им в ту памятную ночь: “То сокровище особенное. Кто найдет его — будет спасен.”
— Значит все это правда! Сокровище существует! — Дмитрий дико озирался по сторонам. — Искать, искать!
В который раз он осмотрел каждый уголок пещеры, простукал ледорубом стены, на предмет потайных ходов и скрытых пустот, бросал камешки в потолок, думая, что выход может быть наверху, заново перетряхнул все сокровища, отыскивая то, единственное, которое позволит ему выбраться из заточения, но все его усилия были тщетны.
— Что я должен найти: волшебную палочку, открывающую невидимые двери, или гранатомет, который разнесет эту каменную стену вдребезги? – отчаявшийся Дмитрий подошел к хану. — Ну хоть бы какая подсказка! Ваше Ханское Величество, помогите!
На губах хана навечно застыла загадочная улыбка.
— Может, под ним? — подумал Дмитрий, оглядывая хана, однако сразу же отказался от этой мысли. Трон Нарин-хана стоял на большой каменной плите, сдвинуть которую едва ли было под силам одному человеку. К тому же Дмитрий видел, что к хану никто из побывавших в пещере “охотников” не прикасался. Боялись.
И тут Дмитрий увидел лежащую рядом с ханом книгу. Он удивился, почему раньше не обратил на нее внимания. Книга была большая и толстая, с массивными медными застежками, к тому же она лежала на видном месте.
— Не из нее ли Чинчик делал свои записи? — подумал Дмитрий, раскрывая книгу. Книга была написана витиеватым почерком на неизвестном Дмитрию языке. Дмитрий перелистал всю книгу, осмотрел переплет, но ничего не нашел. Однако в конце книги его внимание привлек рисунок, на котором была изображена горная долина с белопенной рекой. Ему показалось, что он уже где-то видел подобный рисунок. Но вот только где? Он пролистнул несколько страниц, и тут его осенило.
— Это же карта района! — от волнения у него перехватило дыхание.
Боясь, что его догадка окажется неверной, Дмитрий достал из рюкзака походную карту и, перелистав книгу обратно, положил карту рядом с рисунком.
— Все точно. Вот река, вытекающая из ледника; в этом месте должен быть водопад – он показан. — Дмитрий водил пальцем по рисунку, сверяя его с картой. Ему казалось, что разгадка тайны где-то рядом. Крестик на рисунке, поставленный в центре одной из гор, наверняка обозначал место клада, то есть то место, где он сейчас находится. Если так, то должен быть указан путь к сокровищу. Но его нет.
Дмитрий пролистнул несколько страниц и увидел продолжение плана. На новом рисунке был показан разрез горы, в центре которой находилась пещера, и пунктирной линией был показан ведущий к ней ход. Вообще-то пунктирных линий на рисунке было нарисовано две, но одна, более короткая и прямая, была перечеркнута. В том месте, где она соединялась с пещерой, Дмитрий еще раньше обнаружил завал из каменных глыб. Теперь он понял, что, по-видимому, через этот прямой и удобный ход хан принес в пещеру сокровища, а потом он или его воины завалили вход в пещеру, спровоцировав обвал.
— А я значит открыл третий путь, — подумал Дмитрий, увидев, что вертикальный колодец, по которому он поднялся, отмечен на плане как бездонная пропасть. — Повезло мне, однако.
Дмитрий сосредоточил свое внимание на второй линии.
— Судя по рисунку, выход должен быть здесь! — Дмитрий приблизился к стене пещеры и скептически осмотрел ее. Прямо у стены находился колодец, из которого Дмитрий брал воду для приготовления пищи. То, что колодец неглубокий, он установил раньше, в первый день своего вынужденного заключения. Вода в колодце была прозрачная и, посветив вниз фонариком, Дмитрий четко различил лежавшие на дне камешки и даже измерил глубину колодца, спустив веревку с привязанным к ее концу слитком золота.
В прошлый раз он не обнаружил в колодце ничего особенного. И вот теперь он снова стоял перед колодцем, как пресловутый Эдип перед сфинксом, пытаясь найти разгадку. Если верить рисунку, выход был именно здесь.
— Сифон! – пришла ему в голову гениально простая мысль. – Это же обыкновенный сифон – горизонтальный ход, заполненный водой. Один выход здесь, другой за стеной, в соседней галерее. Надо нырнуть и проплыть по нему.
— Ну ладно, нырну, а дальше что? – Дмитрий вернулся к книге. – А дальше я окажусь в соседней галерее, из нее ведет узкий лаз до вертикального колодца, здесь ход немного расширяется и выводит... — Дмитрий озадаченно почесал в затылке, — на отвесную стену. Здесь до верха не так уж и много, но сумею ли вылезти без снаряжения? С другой стороны, это единственный шанс. Надо думать, скала не такая уж и сложная. Чинчик же сумел выбраться, а он наверняка шел по этому пути.
Дмитрий стал готовиться к отходу. Он еще раз осмотрел спрятанные в пещере сокровища, решая, какие из них взять с собой. В конце концов, отобрал с десяток золотых кубков на высоких ножках, золотой шлем, покрытый затейливым орнаментом, взял несколько кинжалов с вставленными в золотые рукоятки драгоценными камнями и пояс, собранный из круглых золотых блях. Уложил все вещи в рюкзак, подтащил его к краю колодца и... задумался.
— Как я все это потащу? Судя по рисунку, сифон длинной метров пятнадцать будет. Тем более вода ледяная. Я и без груза едва ли донырну. Не по этой ли причине Чинчик все свои вещи в пещере оставил? Чинчик неглупый малый. В его действиях был тайный смысл. — Дмитрий подошел к вещам Чинчика и стал их осматривать. В его руки попала баночка с жиром.
— Неужели на такой гадости Чинчик себе пищу готовил? Или это какой-нибудь витаминизированный жир, полезный для здоровья? Пропал, поди, за пятнадцать лет, — Дмитрий окунул палец в жир и поднес ко рту, намереваясь попробовать на вкус, но не смог преодолеть отвращения. — Пусть он будет хоть трижды полезен, я такую тухлятину есть не стану.
Он хотел было обтереть палец, но почувствовал сильное жжение, будто палец окунули в горячую воду.
— Да это никак согревающая мазь. Чинчик натирался ею, чтобы не замерзнуть в ледяной воде, — догадался Дмитрий. — Молодец Чинчик, все предусмотрел. А может, правда, нашел старинную рукопись, где было написано, что и как надо делать.
Как ни жалко было Дмитрию, но пришлось не только выложить из рюкзака взятые им сокровища, но и сам рюкзак оставить со всеми находившимися в нем вещами, прислонив его к стене рядом с пожитками Чинчика. После этого Дмитрий разделся до плавок, натер свое тело мазью, надел на ноги кеды, а на руки тонкие хлопчатобумажные перчатки.
После всех приготовлений Дмитрий подошел к колодцу, чувствуя, как его тело наливается жаром от втертой мази, глубоко вздохнул несколько раз, вентилируя легкие, набрал полную грудь воздуху и нырнул.
Он плыл, сильно загребая руками, прикидывая в уме, сколько еще осталось. Воздуха уже не хватало. Он начал задыхаться, но продолжал грести, стараясь доплыть до конца. Когда муки удушья стали невыносимыми, он начал всплывать, но, стукнувшись головой о каменный свод сифона, сделал еще несколько гребков, тратя на это последние силы, и вдруг ткнулся головой в стену. Тупик!
“Обманули, убийцы! Утону, ведь! Захлебнусь как котенок!” — пронеслось в его мозгу и он, уже порядочно нахлебавшись холодной жидкости, но противясь неизбежному, сделал несколько сумбурных гребков вверх и пробкой вылетел из воды.
— А-а-а-х! — вынырнув на поверхность, Дмитрий сделал глубокий вздох. Выбравшись из воды на голые камни, он долго еще не мог отдышаться, хватая воздух широко открытым ртом.
“Куда теперь? — Дмитрий постарался в мельчайших подробностях восстановить в голове виденный им в книге план пещеры. — Не дай бог, направлением ошибусь!”
Он медленно стал продвигаться вперед, выставив перед собой руки, чтобы лишний раз не стукаться головой о каменные выступы. Он шел долго, и его уже начало охватывать все возрастающее волнение — не сбился ли с пути, — когда вдалеке забрезжил слабый свет. Не в силах сдержать своей радости, он побежал вперед.
Вход в пещеру представлял собой узкую щель и снаружи был прикрыт нависающей плитой. До верха было метров пятнадцать свободного лазания, до низа метров пятьдесят свободного падения. Решив, что вверх сподручнее, Дмитрий начал взбираться, цепляясь за скальные выступы. Преодолев скалу, Дмитрий оказался на небольшой ровной площадке посреди скалистого гребня, ведущего на вершину.
День угасал. Солнце закатывалось за гору. Весь непостижимо громадный мир, раскрашенный в красные, оранжевые, пурпурные тона лежал перед ним как на ладони. Прямо под горой, рядом с белой ниточкой реки, поблескивала окнами “ледяная гостиница”, за ней, ближе к горизонту, темнел лес, а за лесом находилась вытянувшаяся вдоль реки межгорная долина, но из-за приближающихся сумерек ее уже не было видно.
Дмитрий был счастлив. Он сумел найти ханское сокровище.

1997