Под запретом

Под запретом.

Глава 1.
«Ты любишь обыденность? Конечно, нет. А что ты кричишь в порыве гнева? Я хочу нормальной жизни! Нормальный – значит, обыденный и посредственный. Выбирай, только теперь думай, прежде чем принимать решение».
Я сижу на полу перед потрепанным дневником. Когда обнаруживаешь отсутствие друзей, доходишь до ручки. Обычно до шариковой. Вот и я когда-то дошла и привыкла. Я слышу, как стучит мое сердце. Сегодня я одна дома, поэтому могу, не скрываясь, встать в час ночи и писать свои мысли. Их нужно срочно выплескивать. Не держать внутри. Иначе – бум – и ты – уже не ты. В смысле, ничего нельзя забывать. Поэтому, если нет возможности ночью встать и написать, что хочешь, приходится набирать заветные слова в телефоне. «Потом подумаю».
Мне уже 20 лет, а в жизни все так же неопределенно, как и четыре года назад. Ни любимого, ни амбиций и целей. Да и я сама – такая же.
«Можно я к тебе зайду» - смс-ка. Что за черт? Пишет Маруська. Не похоже на нее. «Конечно. Что-то случилось?» - в спешке набираю я. И нажимаю не «3-7», а «7-3». Только потом обнаруживаю очепятку. «Кончено. Что-то случилось?». Галимая ошибка. Надеюсь, Маруся поймет. «Приду – расскажу» - читаю ответ. Я ловко по привычке прячу дневник и иду на кухню ставить чайник. Маруська, естественно, будет пить чай. Или кофе? На всякий случай ставлю и турку.
За окном – обычная летняя ночь. Бедных влюбленных на лавочках, наверное, до синяков закусали комары. Зато воздух свежий и прохладный. Да уж, поцелуи + такая погода = неуемный аппетит. Эх, девушки. Сдержат себя или все же съедят бутерброд на ночь?
Звонок. Она вся заплаканная. Предвкушаю ее исповедь.
- Что случилось, Мар? – делаю удивленные глаза. Она, пошатываясь, заходит. Скидывает шлепки и принюхивается.
- К… кофе? – обессилевший голос.
- Если хочешь, можно чай.
- Нет, пусть кофе, - обреченно говорит она.
Я иду на кухню, Марка – за мной. Еще минуту в молчании ждем кофе. Она тихо, как провинившийся ребенок, сидит в углу и шмыгает носом. Берет кружку с кофе, как дар богов. Я терпеливо жду. Нужно выждать паузу. Наверняка у ее нового «кросавчега»-бойфренда оказалось еще несколько наивных дур. И начинаю мысленно строить версии, как Марка о них (дурах) узнала. Она тихо всхлипывает и начинает свой рассказ.
Говорила Маруся часа два, но смысл прост: она счастливая переименовывает себя в его телефоне в «Любимую». И попутно задает вопросы: «А кто такой Игорь Николаевич? А твой директор, конечно, помню. А Лена? Сестра… а кто такой Сашка? А, стой, не говори, я помню. Толстый такой, знакомился с нами недавно, да?». Парень безоговорочно подтверждает версию Мары. Свою как-то придумывать не хочется. «Я не знала, что вы телефонами обменялись». Внезапно звонит «тот самый Сашка». Бойфренд тянется к сотовому, но – ха – Маруся быстрее. «Але, - ласково говорит она. Потом чуть грубее, - а кто это? Прости, но этого быть не может. Я – девушка Паши. Вот сука, бросила трубку», - добавляет Мара и поднимает глаза на Пашу.
Занавес.
Я обнимаю Мару и утешаю феминистическими лозунгами. «Конечно, козлы. Да, да. Все они такие. Не плачь, Марочка, они, уроды, недостойны твоих слез!». Наконец, она засыпает, а я в одиночестве и мыслях допиваю ее кофе.

Глава 2.
С утра встаю пораньше, чтобы пожарить «фирменную картошку». Пожалуй, я только ее и умею. Ну, не считая яичниц и всяких полуфабрикатов. Иногда приезжает мама и готовит борщ. Но это бывает редко.
Марка просыпается. Наверное, от запахов и грохота (да, я эмоционально жарю картошку!).
- Что бы я без тебя делала! – говорит она и обнимает меня сзади. Я вздрагиваю. Прям как лесбиянки, честное слово. Если бы два парня столько же, сколько и мы с Марой, целовались-обнимались и спали вместе, их бы обязательно нарекли голубыми. Как хорошо, что мы – не парни.
- Да ладно тебе, - отвечаю я, - всякое бывает. Ты же тоже помогала мне.
- Да, всякое бывает, - подтвердила она. Я попыталась вспомнить, когда последний раз плакалась Маре. Когда я хоть раз плакалась Маре? Значит, все же я ей больше нужна, чем она мне. Тихо, чтоб Маруся не заметила, упиваюсь манией величия (Ура! Я – самый лучший друг! Я – молодец!).
Она хватает со сковородки палочку картошки. Ненавижу, когда так делают. Бросаю быстрый взгляд. Мара, устыдившись, садится на стульчик.
- Ну, как настроение? – интересуюсь.
- Отлично! Пошли все эти мужики! Давай вместе жить!
Я делаю глаза а-ля «тупая блондинка». Мара задумывается.
- А почему бы и нет? – говорит, как будто сама с собой, - Ты же снимаешь эту квартиру?
- Да-а, - продолжаю прикидываться блондинкой.
- Ну давай, пополам плату поделим. Нет, если не хочешь, я не настаиваю… ну, можно же попробовать. Если не получится, я сразу же съеду. Будем вместе жить, класс! И я буду готовить тебе су-уп…
Знает куда бить. Су-уп…
В ее словах есть что-то привлекательное…
- Можно попробовать, - неуверенно произношу.
- Конечно, можно!
- Только мужиков не водить, - строго говорю.
- Какие мужики, опомнись! Клятва феминистки!
Я улыбаюсь ей в ответ. В принципе, неплохая идея. Главное, не забросить учебу. Но впереди еще целое лето…
- Ой! – ойкает Маруся.
- Что случилось? – с подозрением спрашиваю (уже третий раз за два дня. Видимо что-то и впрямь случилось).
- Мои вещи у ублюдка, - как-то странно говорит она. Ну конечно! Вот черт. И мне придется ехать за ее миллиардами вещей.
- Ну, пожалуйста, - почти шепчет Мара. Блин.
- Ну, тогда готовь суп.
В два часа я вышла на остановку. Пекло нереальное. Вышла бы вечером, нет, надо переться в самый-самый день. И еще эта бабка. Жарко мне, оттого и юбка короткая! Ага, обсуди с подругой. Старая завистница.
Дверь мне открыла какая-то девка.
- А Паша дома? – спрашиваю. Зачем мне Паша, мне вещи нужны.
- Зачем он вам? – вот тупая. Мне не нужен Паша, мне вещи нужны. Дежавю.
- Кто там? – мужской голос. Не удостаиваю девку вниманием.
- Паша, я за вещами Маши пришла, - кричу ему.
- А-а. Лен, не беспокойся. Заходи, - это уже, наверно, мне. И впрямь, «кросавчег». Что и говорить. М-м, лапочка. Так, повторяй про себя: «Все мужики – козлы. Паша – бабник и тварь». Не помогает. Блин, вышел в одних трусах. Ты бы голым вышел! Бабник и тварь.
- Их так много. Я вчера попытался собрать, но…хм…не знаю, какие из них – ее, а какие – чужие… - лыбится. Я корчу гримасу, типа «А-ха-ха, как смешно! Сальные шуточки, мистер!».
- Она разберется, - отрезаю. Как ее… Лена… в ванной. Не слышит. Ну, естественно, стал бы он так говорить при ней.
- Окей, - ненавижу, когда говорят «окей». Но он сказал это как-то по-особому…
Паша вынес два чемодана и три огромных пакета.
- Может вызвать такси? – спрашивает он.
- Нда, не мешало бы, - отвечаю.
Он улыбнулся. Офигенные зубы. Звонит заказать такси. Через десять минут уже у подъезда. Паша, как был, в одних трусах, хватает вещи и несет их вниз. Ну да, нечего стыдиться, с завистью думаю я.
Когда я спустилась, он уже уложил чемоданы-пакеты.
- Может, оставишь свой телефон? – кокетливо предлагает Паша.
«Конечно, - думаю я, - двести тридцать семь…» и пытаюсь скорчить гримасу «Да пошел ты!». Получается нечто вроде «Прости, но ты расстался с моей лучшей подругой. Я не могу так».
- Ну, как знаешь, - не дождавшись ответа, говорит он и целует меня где-то очень рядом с губами. И ЦЕЛУЕТ МЕНЯ!
Ошарашено сажусь в такси и говорю адрес.
- Ваш парень? Вы такая чудесная пара! – заявляет таксист. Издевается. Скотина.

Глава 3.
Ночью пошли в клуб.
Сто лет в клубе не была! Мара почти со всеми знакома. Целуется в щечку. Я смотрю в спину какому-то парню. Хорошая стрижечка. Умпс-умпс. Маруся начинает танцевать. Вот это да, думаю я, Тодес отдыхает. Видимо, для Марки клубы – родная стихия. Не, я так не могу.
- Пойду чего-нибудь выпить! – кричу ей.
- Что? – орет она.
- Что? – ору я. Она прикладывает руку к уху. Мол, не слышно. Я показываю на себя, потом пальцами, как будто иду, и рукой указываю на бар. Затем делаю вид, что пью.
- А! – понимает Мара. И делает жест рукой, мол, иди.
Я заказываю «Отвертку». Почему-то не люблю пиво. Оно ассоциируется у меня с вонью и большим брюхом. Заворожено смотрю на танцующие тела. Понимаю, что не так плохо двигаюсь. Люди, как будто загипнотизированные. Делают ритмичные пассы руками и ногами. Вот она, их сущность. В танце нет секретов. Человек, как он есть, без вранья и лицемерия.
- Привет! – тот самый парень. «Отвертка» кончилась.
- Привет! – улыбаюсь ему. Мы заказываем по «Браво». Пьем за знакомство. Парня зовут Саша. Много Саш развелось, думаю я, вспоминая историю Мары. Начинаем болтать ни о чем, иногда переспрашивая. Саша учится в институте на менеджера. Оригинально. Ну да неважно. Как-то неожиданно мы начинаем целоваться. Нежные губы. Мне сегодня везет. Идем танцевать. Мары нигде нет.
Как будто какой-то ритуальный танец. «Хамана-хамана-хамана-ха!». Чувствую себя шаманом племени нукапура. И еще чувствую абсолютную отстраненность. Саша вновь целует меня.
Выбившись из сил, мы возвращаемся в бар.
- И давно ты такая? – спрашивает Саша.
- В смысле? – неужели я так отвратительно танцую?!
- Ну… целуешься с девушками, - Саша потупил (а) взор.
ЧТО? Я в шоке осматриваю «парня». Грудь… небольшая, но есть… ресницы… накрашенные губы… а-а-а! Как же я напилась! Меня тошнит.
- Я сейчас… в туалет, - давлю из себя.
- Хорошо, - Саша улыбается.
Выбегаю оттуда пулей. Ищу глазами Мару. Черт… где же она? А вон! Слава Богу, белая маечка светится! Хватаю ее за руку и тащу на улицу. Возле туалета Маруся тормозит меня.
- Что случилось? – господи, какое дебильное выражение!
- Поедем домой, я все объясню.
- Ну ладно, - немного расстроившись, говорит Марка, - все равно приличных никого нет.
До чего же дерьмовая ситуация!
Ночь смеха ей обеспечена…

Глава 4.
«Вчера были в клубе», - задумчиво грызу карандаш. Ручка, как назло, исчезла. Марка ушла в магазин покупать «правильную пищу, а не всякую фигню». А я решила описать в дневнике день прошедший. Да как-то не знаю. Историю с девушкой-Александром вспоминать не хочется. Забыть! Забыть! Забыть!
Подтверждая мое решение, раздается звонок в дверь. Безусловный рефлекс – прятанье дневника.
- Это ты называешь «правильным питанием»? – подозрительно кошу взгляд в сторону банок «Браво», «Отвертки» и чипсов.
- Ну, можно же сделать один день неправильным? – извиняющимся тоном отвечает Мара.
Не скажу же я, неси все обратно, так ведь? Да и (что греха таить!) хотела я неправильных дней!
- Да здравствует жир на заднице! – восклицаю. Марка думает и соглашается.
День прошел быстро. Последнее, что помню – кружится голова и голос (вроде мой, но какой-то жутко пьяный): «Мож… я и гаврила… но больше не буд пить!». И темнота.
Утро…ээ… день был чудесный: солнышко, птички, вот только голова болела и Марка стонала. Ночь наступила в 21.00. Очень хотелось спать.
На следующий день я проснулась одна.
- Отлично, - стону я и непослушными пальцами набираю: «Ты где?». Снова проваливаюсь в сон. Открываю глаза во второй раз, на часах – 12.00. Ни Марки, ни ответа.
- Отлично, - повторяю я и плетусь в ванну.
Часам к четырем объявляется моя подруга.
- Приии-ивет! – тянет она, сияя от счастья.
- Ты где была? – грозно спрашиваю.
- Ой, ты не поверишь!
«Поверю», - все так же хмурюсь.
- У Паши.
- Фу, слабачка, - невольно слетело. Эмоции, что поделаешь.
- Ну, он позвал…
- Ты должна была выстоять.
- Мы позавтракали вместе и расставили все точки над «i». Он сказал, что любит меня и расстался со всеми Сашами.
- Он у меня телефон просил, - не выдерживаю я. Как можно так слепо верить «кросавчегу»?!
- Что? – таращит глаза Мара.
«Что-что! Что слышала!».
- Как он мог, - продолжает она, - я собиралась к нему переехать обратно! Потаскун! У лучшей подруги!.. Почему ты мне сразу не сказала? – ага, еще я и виновата.
- Не хотела делать тебе больнее! – вру. Просто не сказала и все. Должны же у меня быть тайны!
Мара задумалась. Нужно привести более веские аргументы. Чтобы она бесповоротно разочаровалась в Паше.
- А когда я пришла, у него была какая-то Лена. Я не говорила тебе, потому что не думала, что ты, такая дура, кинешься к нему на шею, только он позовет.
Маруся заплакала. Откуда в ее организме столько жидкости?!
- Забудь его! – уже мягче говорю я и обнимаю Мару за плечи, - он – пустой, только красивая наружность (боже, какая красивая!) и ничего больше. Он недостоин любви. Кругом полно хороших парней! Если че, познакомлю с Сашей из клуба.
Марка засмеялась. Да, эта история будет вечным анекдотом.
- Спасибо, что не дала ступить, - мямлит подруга.
- Ну да. Кроме меня, помешать тебе некому, - с потрясающей серьезностью заявляю я.

Глава 5.
Маруськи нет уже неделю. Она отправилась в Сочи отдыхать. Я не захотела ехать с ней, решила накопить побольше денег. У меня столько запросов, и никакой возможности их осуществить. Поэтому каждый лишний рубль отправляется в красную копилку.
Пью кофе. На улице, как обычно, нечем дышать. Все застыло, остановилось. Наверное, если я выйду на улицу, то не смогу пройти и полшага. Воздух такой плотности мне не победить. И только глаза выдадут теплящуюся жизнь. Медленно вправо – тополиный пух завис до осени, влево – луч солнца, ненавидящий сам себя за проклятую работу. Духота.
Вздрагиваю. Слава Богу, существует кондиционер и вентилятор. Есть не хочется.
Без Марки нереально скучно. Ушла она – и смысл жизни. Никогда не думала, что так привяжусь к подруге.
Читать нечего. Схожу с ума. Поиграть в компьютер? Да, пожалуй. Как там мой Даллас и любимый Модано? Черт, опять забыла, в какой команде Хабибуллин. Как ушел из Тампы…
Звонок. Нет сил смотреть в глазок, возбуждение распирает.
- Кто там? – не выдерживаю. Не могу дождаться ответа, все же смотрю в глазок: Марка!
- Привет, моя сволочь ненаглядная! – кричу, что есть мочи. Маруся загорела, светится. Я ловлю себя на странном желании – хочу расцеловать подругу. Еле останавливаю себя.
- Ну, как ты? – выдыхаю.
- Ой! – восклицает Мара и заходит, таща за собой огромные сумки. Через два часа вещи уже разложены, а Мара чистая (уже искупалась в душе) и благоухающая пьет горячий кофе (хоть на улице и жара, дома благодаря кондиционеру холодно).
- Я с таким парнем познакомилась! – мечтательно заявляет она. Я чувствую, что краснею. Что со мной? Когда какая-то дура заговаривала с любимым парнем, я чувствовала то же самое. Ревность? Eifersucht? Нет, не может быть.
- Такой красивый и тоже из Краснодара! – продолжает Мара, не замечая перемен. А мне плохо. Я не знаю, почему. Как будто кто-то распилил мою душу бензопилой на две части и развез в разные концы света. Что за чушь? Я задыхаюсь.
- Что с тобой? – спрашивает Марка, - Ты не заболела?
- Мне…нехорошо, - выдавливаю. Осторожно встаю и иду в постель. Мара заботливо укрывает меня и хмыкает.
Сон был странным и тревожным. Не помню, что снилось, но там точно была Маруся и две стены. Ближе, я между ними, еще ближе, давит… Я очнулась от бредовых видений в пять утра.
Мара спит рядом. Я одеваюсь и выхожу на улицу. Хочется курить. Я не курю, но сейчас больше всего на свете хочу сделать затяжку. Боже, боже…
В круглосуточном покупаю «Vogue» и зажигалку и сажусь на ближайшую лавочку. Надо все обдумать. Как профессиональная курильщица делаю затяг. Сама себе противна.
Сомнений больше нет. Я влюбилась. В лучшую подругу. И это не очередной бзик или каприз. Я знаю точно. Мне нравятся ее волосы. Каштановые, а на солнце – медно-красные. Карие глаза. Умные глаза. В них никогда не увидишь пустоты – всегда жизнь и блеск. Губы. Алые. Я представляю, как целую их. Для сравнения вспоминаю Пашу. Ноль эмоций. Я – законченная лесбиянка.
С этим надо что-то делать. Мара должна все узнать.
Я не могу спать с ней. Я хочу обнять ее и шептать на ухо «Я люблю тебя». Хочу целовать ее в шею. Хочу…
Я не смогу спать с ней. Лежать в одной кровати и знать, что все, что я хочу нельзя. Нельзя! Нельзя! Нельзя! Под запретом…
Сигарета сгорела. Я сделал всего один затяг.
Я не скажу ей все, что надо, в лицо. Слишком труслива. Напишу письмо. Да, так будет лучше.
Я вернулась домой, было полшестого. Взяла из принтера лист бумаги и карандаш со стола (ручка так и не отыскалась).

Глава 6.
«Привет, Мар. Ты только не делай поспешных выводов. Прочитай все, что я написала, подумай и прочитай снова.
Пойми, я не хочу терять такую подругу, как ты. За последние две недели (или сколько мы вместе живем) ты мне стала невероятно близка, почти как мама. Мне нравится с тобой беситься. Мне нравится успокаивать тебя. Мне нравится твой суп. И даже если мы молчим в разных концах комнаты, мне хорошо с тобой. Знаешь, о такой подруге я мечтала всегда. Смотря на тебя, я могу с уверенностью сказать – вот мой лучший друг.
Но ты стала мне больше, чем друг. Не пугайся. Марочка, просто я люблю тебя. Как парень девушку или девушка парня. Я хочу жить с тобой в нашей квартирке до конца. Ты – тот человек, с которым я готова встретить смерть.
Да, теперь я понимаю, почему у меня так давно не было парня. И почему последний человек, с которым я целовалась взасос, был девушкой. Марка, только пойми меня правильно. Не говори: «Разберись в себе». То, что я тебя люблю, я ЗНАЮ. Неделя в разлуке и моя реакция на твои слова о каком-то парне – тому подтверждение.
И не проси меня искать себе подругу среди лесбиянок. Ты должна понять: я люблю ТЕБЯ, потому что мне хорошо с ТОБОЙ, потому что без ТЕБЯ, я не смогу жить!».
Мара перевернулась.
Я пугаюсь, вдруг она проснется? Быстро встаю и кладу письмо рядом с ней. Где-то мне нужно скоротать как минимум день. Воздух еще чистый, машин почти нет. Когда я выходила, было полседьмого. Даже не представляю, чем можно заняться. Пройдусь пешком до кинотеатра в центре города. Посмотрю что-нибудь.
Мимо очень шумно проезжает троллейбус. Злые люди. Мы, миллиарды людей, живем на одной-единственной планете. И никому нет дела друг до друга. Что вы сделаете, если к вам подбежит бомж и попросит еды или укрытия? Ответ очевиден. А вдруг этот человек попал в аварию? Или его ограбили?
Можно найти тысячу отговорок, но одно ясно: нам плевать друг на друга.
Где-то умирает ребенок – подумаешь! Беспощадно расстреливают чью-то семью – такова судьба! И самозабвенно плачем над бездарной мелодрамой. Плачем о ненастоящей смерти собаки-героя. И шипим на тех же дворняг и все население Земли.
Я вспоминаю, что написала в дневнике прямо перед приходом Марки: «Ты любишь обыденность? Конечно, нет. А что ты кричишь в порыве гнева? Я хочу нормальной жизни! Нормальный – значит, обыденный и посредственный. Выбирай, только теперь думай, прежде чем принимать решение». Я выбрала, господи, я выбрала! Хочу быть такой, как все, хочу влюбиться в Пашу – это так предсказуемо, хочу ДРУЖИТЬ с Марой!
К двенадцати я добралась до кинотеатра «Квартал».
Какие-то молодежные комедии, романтические комедии… триллер! Как, как он называется? Silent Hill? Я же точно помню, играла в игру с таким же названием. Наверное, опять по мотивам сняли, понравилось. Покупаю билет, на последний ряд.
Весь сеанс я была погружена в свои мысли и совершенно не вникла в суть фильма. Да все равно. Поброжу до вечера по городу, погуляю в парке…

Глава 7.
22.00. Уже успела отшить двух адыгейцев и одного русского. День не прошел зря…
В квартире не горит свет.
- Мара! – зову я. Никого. Куда же она делась? Открываю шкаф – ее вещей нет. Сейчас разрыдаюсь. На кровати записка. Неужели не прочла? Нет, это новая. Да, Мара, давай общаться письмами. Всего лишь страничка от руки.
«Привет. До сих пор не могу прийти в себя. Я все сделала, как ты просила: прочла, подумала, прочла. Но это ничего не изменило. Я люблю тебя, но представить тебя и меня… ну, ты понимаешь… не могу…
Нет… прости, но мне аж дурно становится. Я никак не ожидала такого поворота. Мне больно тебя терять. Но жить с тобой, как с парнем, никогда не смогу. Как кошка и собака. Они могут подружиться и спать вместе, но…
Хорошо, что ты не стала скрывать свои чувства. Было бы только хуже.
Когда станешь нормальной, дай мне знать.
Твоя Маруся».
Неоригинально. Скидываю одежду, в майке и трусах иду в ванну. Открываю кран, делаю воду теплой. Закрываю пробкой слив.
Где же это чертово?.. Ах, да. Нахожу в секретере коробочку «Спутник». На кухне в турке – остатки кофе. Медленно выпиваю его.
Вода, наверное, уже набралась. Горячая, fuck. Ну, ничего, сейчас привыкну. Минут пять лежу в ванной, не двигаясь. Потом открываю глаза и достаю из коробочки лезвие. Вены – синие-синие – прекрасно видно. Где же их режут-то? Вот тут, видимо.
Прицеливаюсь. Провожу лезвием по воздуху в миллиметрах от руки. Давай, давай! Зажмуриваюсь…
Лезвие летит на пол. Я погружаюсь в воду. Слезы смешиваются с горячей «аш-два-о». Горячие слезы. Только нос колеблет поверхность и создает маленькие волны.
Судорожное дыхание. Я не могу по-другому. Я не чувствую слез. Но я знаю, что воды в ванной на сколько-то мм3 стало больше. Мара, я не могу без тебя!
И не могу покончить с собой. Что же теперь делать, что делать?

Глава 8.
Прошло два месяца.
На дворе – сентябрь. Конец сентября. Мара не звонила. Я ей – тоже. Пару раз порывалась написать смс-ку: «Я в порядке! Возвращайся!», но понимала, что ни в каком я, к черту, не в порядке.
Потратила все деньги на санаторий. Такая бесполезная чушь, но что поделаешь! Я – профессионал по трате денег на бесполезную чушь.
Когда приехала из санатория, заставила себя научиться варить суп. Оказывается, это не так и сложно.
С головой бросилась в учебу. Насиловала мозг фотографиями Брэда Питта. В конце концов, призналась себе, что он – ничего. Всякий раз пыталась в ночных фантазиях заменить Мару Пашей. Один раз получилось. У Паши – женский голос. Оказывается.
На улице прекрасная погода. Как я люблю дождь! Небо грязно-серое, а ветер изо всех сил рвет волосы на деревьях. А от частой покраски желтые, красные срываются легко и прочь, прочь… Фантастическая красота.
Я набираю листья в охапку и вдыхаю аромат осени. Пьянящий аромат. Как сумасшедшая, несусь по парку и подпеваю грозе.
Люди, трусливые создания, спрятались от надвигающегося ливня в честь уходящего лета. Скрылись в своих скорлупках и ждут перемен.
Никого. Ничего. Немного парит и ветер уже не трогает деревья. Сейчас. Сейчас. Рванет. Да!!!
Ливень, как летом, прибивает пыль к земле и избивает и так несчастные листья. Мои черные короткие волосы прилипли к щекам, а челка закрыла глаза. Одежда намокла вмиг. Вот оно – перерождение!
Дождь кончился, но солнце не выглянуло. Отличие осени от лета.
- Девушка! – зовет меня кто-то. Оглядываюсь: такой же мокрый парень. Какой у него глупый вид… Какой у меня глупый вид!
- А вам кто-нибудь говорил, что вы похожи на Мару? – спрашивает он. Я в недоумении. Откуда он знает? Зачем он издевается? Что за глупые шутки?
- Ну… Мара, - продолжает, смутившись, парень, - певица такая, - и в подтверждение словам начинает будто играть на гитаре и петь, - Че на чем, че на чем!
Какой смешной и мокрый! Я заливаюсь радостным смехом. Парень сбросил с себя остатки смущения и протянул руку:
- Я – Саша!
Я мгновенно становлюсь серьезной и внимательно оглядываю Сашу. Груди нет, явно. Черты лица, определенно, мужские. Без сомнений, Александр!
И вновь смеюсь, как безумная.

Жизнь вернулась в свое русло. Сашка – классный, и мне с ним очень хорошо. Оказывается, он работает шеф-поваром в каком-то крутом ресторане. Такой же романтик и так же любит ловить губами дождь, сидя на берегу озера-реки.
Не терпится рассказать обо всем Марке. Но лучше потерплю чуток.