Голубая комната

ГОЛУБАЯ КОМНАТА

Эту комнату я помню с детства. После ремонта, когда я уже могла что-то запомнить. Не помню только, сколько мне тогда было лет… Но помню эти обои с дурацкими клоунами и уродливыми утками, которые я терпеть не могла, слегка неровный потолок и шторы с корявыми мишками. Два окна и у окон, вдоль стен – две кровати: моя и сестры. Это детская комната.
Прошли годы. Те же обои, те же шторы, та же печка в углу. Но только шкаф с игрушками и одеждой убрали и поставили «стенку». Теперь как заходишь в комнату: справа ряд шкафов от стены до окна, слева – от печки до окна – кровать. Одна. Сестра вышла замуж. Вот и все. Теперь я тут одна осталась. Но ненадолго.
Июль позапрошлого года. В комнате тишина, только когда Луна спит. Но не та Луна, что на небе, а которая здесь, у меня в аквариуме. Луна – маленький пушистый зверек – золотистый хомячок женского рода. Когда она крутит колесо среди ночи – за стенкой просыпаются родители. Когда она грызет что-нибудь ночью в своем аквариуме, или дерет газету, звуки как при бомбежке. Злюсь, хватаю одеяло и подушку и ночую в зале. Родители ругаются, мол, притащила свою крысу, вот и живи теперь с ней… Уловки типа «она мен спать мешают» уже не помогают, и я, сраженная, и я возвращаюсь со своими спальными принадлежностями обратно в свою комнату. Но как я Луну любила! Она мне лучшим другом была…
Двадцать шестое февраля прошлого года. Прихожу со школы, а мама мнется, будто мне что-то сказать хочет, а не может… Я поняла почти что сразу, потому и спросила прямо: «Что-то с Луной?..». В ответ – мамины красные глаза… Она ее тоже любила. Больше двух месяцев уже Луна чем-то болела: зубки были плохие, внешнее самочувствие не ахти, да еще и шейку она чем-то поранила. Я и кремом заживляющим мазала, да только ничего не помогало. Я хотела хомячка в ветеринарку сносить, он мама не давала, прекрасно зная, что Луне там только укол поставят и быстрее отмучается…
Вот и отмучилась. Захожу в комнату – пустой стул. На нем вот уже восемь месяцев стоял аквариум, а в нем жила моя любимая Луна, за которой я часами могла наблюдать. А теперь только пустой стул и ком в горле. И тишина. Впервые открыта дверь – без боязни, что в комнату зайдет кот и закусит моим годами выпрашиваемом любимцем. Теперь в моей комнате тихо. Непривычно и неуютно от этой тишины… Но еще неделю – лицом в подушку – вздохи и всхлипы – а потом снова тишина. Пережила, успокоилась немного…
Март. Та же комната, та же кровать, те же обои, уже слегка пожелтевшие и порванные в углах, те же шторы с мишками и шариками. Все то же… Но детство надоело. Надоели игрушки и клоуны, надоела детская лампочка на потолке. Эти шкафы в рядочек, кровать у стены… Надоело! Внезапная мысль: хочу перестановку!
В доме трехдневный скандал: родители просят подождать до ремонта. Там и обои, и шторы, и пол, и потолок – все будет новое. Но я ведь не прошу многого – просто передвинуть мебель и все! Первый день на фронте – ничья. С обидой отступаю. На второй день сдается мама, на третий – папа. Я ликую. Вместе двигаем шкафы, кровать и – дышать стало легче! Теперь заходишь: справа – стенка, за ней у окна вдоль стены стоит кровать. Слева – шкаф, письменный стол и маленький столик с магнитофоном и сотней кассет. Больше ничего и не надо.
Осень того же года. Папа собирается делать ремонт в доме. Целыми днями идет обсуждение цвета обоев, штор, тюли, кафеля, подоконников. Подсчитывается и вымеряется каждый сантиметр плинтусов и потолочных плиток. Пару месяцев – и спальня родителей теперь серебристо-серая после евро-ремонта. На очереди – моя комната.
С радостью вытаскиваю все вещи в зал. Ставят кровать вдоль стены, у окна. В зале полный кавардак, но все терпят – ремонт все-таки.
Я часто заходила в комнату, когда она была то без полов, то с развороченными стенами и висящими клоками обоев, то уже с ровными стенами из гипсокартона… Потом она уже была постепенно с готовым плиточным потолком и вмонтированными в него лампочками, с пестрым линолеумом на полу…
Другая комната стала. И я вспомнила последний день перед ремонтом, когда мебель уже всю вынесли, оставив пока только дорожки на полу, и комната опустела. Стала грустной и неуютной. В ней поселилось бесприютное эхо. И комната, наверно, стыдилась своей наготы и этого странного гостя, и как бы оправдывалась – «ну, ремонт ведь…». А я сидела на полу и писала стихотворение про предремонтную пустоту комнаты и души, про эхо и грусть расставания с детством… Тогда я еще ничего не понимала и не осознавала происходящего. Стих тогда так и не получился, и я даже не знаю, где он сейчас… Но воспоминания остались.
Апрель этого года. Ремонт закончен. Осталось только тюль купить со шторами да светильники. Но вселяться уже можно. Что я и делаю, перетаскивая книги, магнитофон и всю сотню кассет обратно. Закончив работу, сажусь на пороге лицом к комнате. Все, как и раньше, но только шкаф теперь стоит вдоль стены у двери и его почти не видно, а слева, как и раньше – печка, новый письменный стол (он шире и удобнее) и у окна столик с магнитофоном и кассетами, дисками. Только кровати нет. А ее и не будет: мы решили купить раскладной диванчик-канапе.
Однажды прихожу со школы домой, а в моей комнате благодаря стараниям заботливых родителей, что с утра объездили полгорода, стоит новенький раскладной диванчик: синя спинка, желтый низ… Ужас какой-то! Но десять минут – и он как родной. Разложили – и теперь я буду спать поперек комнаты, ногами к письменному столу. Непривычно, но здорово. Над диваном висит подаренная папой на 8 Марта картина с обалденным водопадом в лесу.
И, наконец, последний штрих – шторы. Голубые. Да, как будто воском натертые, шелковые и голубые.
Вечером зажигаю свет и раздвигаю шторы. И – впервые – голубая комната. Кремовые шкафы, столы и дверь. Голубые обои, пол, синий диван и… голубые шторы. Еще будет голубая тюль, но это уже не столь не важно. Важно, что комната голубая. Она загадочная, сказочная, заманчивая. Сидишь, и все кажется – день. А отодвинешь шторы, выглянешь на улицу – ба! Ночь ведь за окном! Полночь на часах. А казалось – день… Потому, что шторы голубые.
И комната голубая. Она никогда еще такой не была. Она изменилась, и я заметила это потому, что изменилась я сама. Давно уже нет, а комната вот только недавно. Раньше она была с игрушками и мишками, а теперь с голубым мерцанием шелковых штор, томно поблескивающих от желтоватого дыхания электрических свечей…
И чувствуешь – все изменилось. Теперь романтика – голубая комната. Голубой – цвет молодости, хорошего настроения, неба, воды… И нет уже игрушек на обоях, мишек и шариков на шторах… Есть только голубая комната и голубая, юная душа. Только сегодня я поняла, что мы всегда с ней были неровне. И сейчас она под стать мне. Наверно, надо пройти через клоунов и мишек, прежде чем дойти до голубых однотонных штор и стен. Но детство осталось позади. И та комната, что жила вместе со мной и переживала то же, что и я – тоже осталась позади. Та детская комната теперь чужда даже воспоминаниям. Теперь она голубая, как будто ей семнадцать лет. Как будто это… я.

Март-апрель 2003 года.