Необыкновенный день

Так-так, - думала она торопливо одеваясь и поглядывая в зеркало. Так-так-так, - сегодня совершенно необыкновенный день. - Она внимательно прислушивалась к своим ощущениям. Откуда, собственно говоря, она взяла, что день сегодня какой-то особенный? День как день. Летний, правда, день, но довольно пасмурный и прохладный. За окном много зелени, но в квартире от этого было темновато и прохладно, казалось, что на улице холоднее, чем на самом деле.
И тем не менее, она знала, что чувства ее не обманывали. С самого утра, как только она открыла глаза, ей, как Булгаковской Маргарите, казалось, что сегодня обязательно состоится долгожданная ею встреча. С кем? Вот это-то и было самом интересным. Она абсолютно не догадывалась с кем должна состоятся встреча. То ли это будет прекрасный рыцарь на белом коне, то ли сказочной красоты и богатства принц, то ли пожилой, убеленный сединами, красивый, умный мужчина, с которым, наконец-то, можно будет говорить о чем угодно, который ей расскажет все на свете, поймет ее, не переспрашивая! А возможно, у нее появится новая , совершенно исключительная подруга, которая:
а) не будет никогда завидовать,
б) не будет делать замечаний,
в) не будет хвастаться бесконечно,
г) не будет внимательно рассматривать ее, когда она собирается на свидание,
д) не будет ее внимательно рассматривать, когда она возвращается со свидания задавая сакраментальный вопрос: « Ты с ним спала?»
е) не будет болтать как сорока, когда так хочется помолчать…

Она даже остановила руку, в которой держала щетку для волос и задумалась, чего же еще не будет делать эта ее новая потенциальная необыкновенная подруга и что, в таком случае, она БУДЕТ делать? Вроде бы и дел-то никаких больше не оставалось… Подумав еще чуть-чуть, она махнула рукой и продолжила движения щеткой по волосам. Они ложились красивыми светлыми завитками, пушистые и и блестящие, как из телевизионной рекламы.
Волосы сегодня лежат необыкновенно, да, безусловно, исключительный день! – снова подумала она.

 Надев короткие брючки и светлый короткий пиджачок, она стремительно выбежала из подъезда.
 На улице, тем не менее было довольно тепло и приятно. Тут же подкатила маршрутка, она не успела оглянуться, как оказалась в метро. Она была так погружена в свои мысли, что и не заметила, как доехала до Арбата.
 Выйдя на улицу, она направилась в одно учреждение, которое ей необходимо было сегодня посетить. Открыв красивую массивную, старообразную дверь, она вошла внутрь большого вестибюля и подошла к лифту с правой стороны. Нажав кнопку вызова, опять задумалась и взрогнула, когда дверь с легким шуршанием распахнулась перед ней. Она вошла в лифт, мельком взглянув в зеркало и нажала на кнопку с номером «9». Что-то ее заинтересовало и она снова взглянула в зеркало. И не смогла отвести взгляда. Из зеркала на нее смотрело совершенно незнакомое лицо. Это была молодая женщина около тридцати лет с каштановыми блестящими волосами, ярко синими глазами, которые казалось взяли свой цвет у васильков и чуть смугловатой, бледной шелковистой кожей. Женщина была чуть полнее ее самой и, кажется, выше ростом.
Вот так номер! – подумала Анфиса. – Да это же не я, совершенно незнакомое лицо, а в лифте, кроме меня никого нет.

Ей стало холодно, мурашки побежали по спине. Она продолжала разглядывать изображение в зеркале, стараясь привыкнуть к нему и перестать бояться. Прямой нос, чуть вздернут, однако, совсем не похож на ее нос, уши другой формы, кажется меньше, чем у нее. Она подняла свою руку и посмотрела на свои пальцы, рука в зеркале была гораздо уже и изящнее, пальцы длиннее. Она сразу обратила внимание на то, что незнакомка в зеркале послушно повторяет ее движения, но от этого не становится более знакомой или похожей на нее, Анфису.
Второй раз пробежали мурашки по ее спине, когда Анфиса поняла, что лифт и не думает останавливаться на 9-м или каком-нибудь другом этаже. Он спокойно и ровно гудит и все продолжает ехать. То есть, впечатление такое, что он поднимается вверх, а на самом деле… Она слегка подпрыгнула. Резкого толчка не получилось, т.е. кабина лифта, только гудела, слегка вибрируя, создавая иллюзию движения вверх, на самом деле, она стояла на месте. Анфиса хорошо с детства знала, какие ощущение бывают, если прыгнуть в движущемся лифте.
Анфиса придвинулась к зеркалу, как можно ближе, и заглянула, вернее попыталась заглянуть за спину незнакомке. Сразу стало ясно, что незнакомка находится не в лифте, сзади нее видны были кусочек разноцветной стены и вращающееся кресло. Собственно, кресло почти не было видно, только его спинка, обитая ярко пунцовым шелком. Если бы не эти яркие краски стены и спинка, Анфиса, возможно, сразу бы и не сообразила, что в зеркале интерьер совсем другой.
Анфисе потерла ладони друг о друга, ей становилось очень интересно. К тому же она вспомнила свои сегодняшние утренние ощущения, уверенность в необыкновенном дне, успокоилась. Обстановка никак не располагала к чрезмерному волнению.
Приблизив лицо совсем вплотную к зеркалу, Анфиса понюхала незнакомку. Та повторила ее движение. Анфисе показалось, что она почувствовала запах свежести, исходивший от бархатной кожи и едва заметный аромат незнакомых горьковатых духов. Запах ей понравился. Незнакомка, казалось, тоже было довольна тем, как пахнет Анфиса. Духи были слабостью Анфисы, она в них знала толк, так что ее губы чуть дрогнули в довольной улыбке. Незнакомка тоже благосклонно улыбнулась, даже шире, чем Анфиса. Постепенно, Анфиса заметила, что незнакомка перестала повторять ее движения так внимательно, словно в этом исчезла необходимость. Наконец, Анфиса решилась открыть рот и чуть хриплым от волнения голосом спросила:
 -Ты кто?
 В ответ незнакомка звонко и неожиданно расхохоталась.
 - Я-то? Я это ты, разве ты не узнаешь меня? Разве тебе никогда не хотелось иметь такие синие глаза и такие длинные каштановые волосы? Вспомни хорошенько? И такие губы, и нос? И улыбаться так весело, и также как я заразительно смеяться?
Анфиса покачала головой. Да, пожалуй, внимательно присматриваясь, она узнавала черты, которые давно, еще в детстве, будучи неприметной девчонкой, раздумывая о красоте она старалась придать себе во взрослой жизни. Да-да, ей тогда нравились именно такие шелковистые длинные прямые волосы, тогда такие были особенно модны и трудно достижимы, а глаза, нос и рот незнакомки, были точь-в точь, как у одной книжной героини. Она прекрасно и сейчас помнила ее описание.
- Но как же так? – спросила она незнакомку. - Да, я действительно хотела себе такую внешность, но выросла –то я совсем иная. И где же ты была все это время? Почему мы встретились только сейчас?
- Все это время я была с тобой и в тебе. Поэтому, частенько, ты бывала так недовольна собой, потому что, не давала мне совершенно воли проявить себя. Теперь я, наконец-то, набрала достаточно силы, чтобы диктовать тебе свое поведение, внешность и прочее. Так что, вполне возможно, что ты сильно изменишься. Я специально выбрала такой момент, чтобы мы остались наедине, в незнакомой обстановке. Чтобы тебя ничто не отвлекло от меня. Ты, ведь, знаешь, что ты слишком тороплива, непоследовательна, непоседлива. С тобой трудно разговаривать. А здесь, нам никто не может помешать. Я и вызвала тебя на собеседование в эту организацию.
 - И как же теперь, - спросила присмиревшая Анфиса. Теперь я стану совершенно другой? Изменюсь?
 - Это зависит полностью от тебя, от твоего желания, но, согласись, что это очень интересно, не каждый получает такую возможность, полностью измениться в другого человека, будучи взрослой. Кроме того, некоторые твои качества и черты характера останутся при тебе, я же все-таки твой двойник! Но ты должна решить это сейчас, вот именно в эту минуту! Решай! Больше такого шанса не будет!
 Анфиса серьезно задумалась…


Впрочем, ее раздумья продолжались недолго. Недаром сказано было про нее, что она непоследовательна, тороплива, непоседлива. В ее голове сразу промелькнули, как в последний миг перед смертельной опасностью, все неприятные моменты ее жизни. Все неудачные, как ей казалось романы, все обиды и переживания, грустные минуты с самого ее детства, когда родители бывали к ней несправедливы, когда учителя умышленно, как ей казалось, занижали оценки, когда подруги выглядели и были одеты лучше ее и она болезненно переживала это.
И не имело никакого значения, что в конце концов, ее внешность стала блестящей, что на точеную, как маленькая статуэтка фигурку, заглядывались все, кто шел мимо нее, независимо от возраста и пола. Ее не останавливало, что прелесть ее лица, волос, всей ее головки, сидящей на высокой гордой шейке, становилась все более явной, что даже она сама, иногда безоотчетно любовалась собой в зеркалах, витринах и даже в окнах автомобилей, проходя случайно мимо них. Что уж на самом деле является совсем пустым делом, ибо хуже отражений, трудно себе представить.
 Итак Анфиса приняла решение. Она представила, что станет совершенно иной женщиной, у нее не будет тех проблем, которые ей удалось, наконец-то, успешно преодолеть. Она сразу станет красивой, умной, удачливой, ей не придется так долго работать над собой, как приходилось до сих пор! Она добьется сразу замечательного положения, не так как теперь, когда она, наконец-то, стала отлично зарабатывать, поднялась до заместителя руководителя большой стабильной фирмы, и у нее появилась возможность иметь все, что только приходит в голову….
Она подумала, что теперь, когда все вопросы будут решены сразу, она купит себе самый дорогой автомобиль, самую престижную квартиру, пусть даже для этого придется взять некоторую ссуду. Зачем ей теперь ее прежняя, вполне устраивающая ее квартирка! Ей сейчас будет нужно все самое лучшее. Она перестанет встречатся с таким любимым, но таким странным человеком, от которого ей становится нежно и светло на душе, но иногда очень грустно, потому что он не вписывается в рамки ее представлений о настоящем возлюбленном, к тому же он женат. И хотя каждая встреча с ним наполняет ее радостью и гордостью, она теперь встретит, разумеется, другого мужчину, который будет серьезен и официален, будет одет в солидный костюм от Армани, или кого–то в этом же роде. Он не будет ходить в майке и джинсах, носить за спиной рюкзак. Он будет ездить на мерсе, дарить ей бриллианты, они будут вечером, а не днем, ходить в рестораны, и даже (!) на светские рауты. Там она будет разговаривать с другими женщинами, одетыми не хуже ее, с такими же блестящими, невероятными каштановыми волосами, с такими же синими васильковыми глазами, с такими же длинными пальцами, на тонких запястьях у нее будут не простые золотые цепочки, а дорогие эсклюзивные браслеты. И обута она летом будет не в удобные сандалии прочно и ловко сидящие на ногах, а туфли на высоченных тончайших каблучках, в которых так трудно ходить и надо все время думать о походке.
Она подумала, что ей не придется теперь хохотать до колик с подругами и приятелями, не придется бегать босиком по тропинке на опушке леса, не придется со слезами на глазах от усталости и злости, выпалывать траву на даче, таскать ее за ворота, а потом сжигать, вороша вилами костер и глядя задумчиво в слабо горящий костерок.
Все это в один момент промелькнуло в ее голове и она гордо подняла голову. Ее глаза горели возмущением, а ноздри слегка раздувались от негодования. Она смело и язвительно посмотрела в зеркало…

Зеркало было пусто. То есть нет конечно. Оно отражало ее прелестное лицо в рамке блестящих светлых волос. Никакой незнакомки с васильковыми глазами там не было. Лифт остановился. Она вышла на девятом этаже и направилась к двери с табличкой № 936.