Лишний человек

2000 год.

Самая тёплая зима в России не в Азиатской её части и не на Черноморском побережье. А здесь. В Чечне. Пейзаж кажется несколько пустым. Голые ветки южных деревьев не сравнятся с моими елями, засыпанными снегом. Они выглядят как-то одиноко, даже когда перед тобой целый лес. На них никогда нет снеговых шапок, но за – то все деревья покрыты тонкой корочкой льда. Выглядит это нелепо и непривычно. Под ногами хрустит грязно-жёлтая сухая трава, лишь изредка заляпанная небольшими сугробинами, такого же грязного и жёсткого и совсем не белого снежка. Любую каменистую поверхность, а таковой тут достаточно, покрывает корка наледи, и тяжёлые армейские ботинки взбивают её во время бега, превращая в мелкое крошево, которое потом тает под южным, горным солнцем, превращается в грязь и снова взбивается армейскими ботами. Но всё равно не покидает ощущение затаившегося на время лета. Нет того гнетущего промозглого, мерзкого ощущения осени, какое знакомо горожанам, кутающимся в куртки и наматывающим на шею шарфы. Здесь всегда поздняя весна, когда капель отбивает дробь об асфальт плаца, а ты щуришься ярким и тёплым лучам солнышка.
Природа здесь такая же, как и люди. Они тоже кажутся не приветливыми. Стоя на местном рынке, ты увидишь хмурых горцев, которые, как может показаться, продают хурму с целью обсчитать и обмануть, если не отравить. Но подойди к ним, заведи разговор, пошути и ты увидишь, как они изменятся. На тёмной, обветренной, твёрдой коже вдруг появятся морщинки улыбок. Лица украсит и сделает приветливыми и доброжелательными улыбка. Тёплым голосом они предложат тебе попробовать что-нибудь из своих товаров. И ты, улыбаясь, согласишься, лишь порадовав их этим ещё больше.
И конечно это всё не фальшиво. Здесь всё не фальшиво. Но всё очень быстро меняется. Доброжелательность в ненависть. Соха в автомат. Проблема в том, что ты можешь не заметить этой перемены, и тогда тебя ждёт смерть. Смерть здесь тоже не фальшива…
За полгода я разучился смотреть на окружающий пейзаж просто так. Каждый раз я смотрю на него либо с опасением, что вот сейчас он изменится. Либо с ожиданием, сквозь щель прицела. Как это не смешно, но с ожиданием, что вот сейчас всё изменится. И что поделать? Просто хочу жить. Это уже не смешно. Хотя и несколько иронично…
Вот и сейчас я сижу за мешками блокпоста, всматриваясь в окружающий мир с подозрением, что он не долго будет таковым. В этот раз мои подозрения оправдываются. С кромки леса, казалось бы из неоткуда, поднимается человек. Камуфляж не наш - НАТОвский. Зелёная повязка на голове и калаш, в руках ещё более делают его “не нашим”. Бурый, мой напарник и друг, окрикивает его. Реакции нет, хотя два ствола направлены на него. Но он идёт, как ни в чём не бывало. Из густой бороды торчит длинная травинка, делая его каким-то мирным и совсем не враждебным окружающему миру. И вся беда в том, что он и не враждебен. Он и должен сейчас вот так спокойно идти от леса в сторону посёлка, пересекая эту дорогу. Только в руках у него должна быть двустволка, а вокруг отара. Он естественен, он свой, он живёт тут, как и жил его прадед. Он не появился в этом лесу из неоткуда – он и ДОЛЖЕН был оказаться здесь.
А я мешаю ему. Сижу и направляю на этого спокойного человека автомат. Кричу. Пытаюсь его остановить. А в голове мысль о том, кто из нас появился здесь из неоткуда, кто лишний?
Бурый стреляет в землю перед ним, пытаясь его остановить. Но он идёт. Всё такой же спокойный. Как эти горы позади. И щурится яркому летнему солнцу.
Ещё раз стреляет в землю. Дальше смерть. Не фальшивая смерть.