Беженец из России и обратно-4

В Solna уже под вечер оказалось немного народу. По привычке тыкая в собственное я, бормотнув "Фром Раша", получил еще билетики и направление в транзитный лагерь, находящийся в девяти остановках электрички от Migrationsverket.
Описывать подробно какой в Швеции сервис на транспорте? Не стану. По сравнению с Россией - небо и земля. Как, впрочем, и многое-многое другое. Любой далеко не богатый россиянин сможет убедиться, поехав с одинаковой суммой не на Черное море, а в Скандинавию. Настоятельно рекомендую!
Транзитный лагерь Mаrsta в трех автобусных остановках от одноименной ж/д станции расположен, в промышленной зоне, хотя крупных,
дымящих-коптящих небо предприятий здесь нет. Для таких, как я - пара двухэтажных флигелей, несколько подсобок - вот и все.
В «предбаннике» человек десять по виду арабов ждут заселения. Протягиваю направление и я. Никто за стеклянной перегородкой по-русски - ни бе, ни ме. Мне это "ме" и не надо, мне - койко место. Ага, служитель, явно арабской национальности подводит меня к одной из примерно двух десятков комнат, тычет пальцем в кодовый замок, дверь открывается. Араб для большей понятливости еще раз проделывает нехитрую операцию, называя четыре цифры по-английски. "О, кей!" - говорю и захожу в помещение примерно 8 на 4 метра, по длинным сторонам двухэтажные деревянные . . . нары, кровати? Скорее, последнее. А когда выдали мягчайший и чудно легкий матрас, совершенно почти невесомое одеяло, сразу вспомнилось серое и влажное постельное белье в наших поездах дальнего следования. Здесь все запаковано, благоухает и занимает минимум места. Уже разложив вновь обретенные пожитки (да, да все можно затем взять с собой) заправив кровать, я оценил шведское качество. Китайскому, турецкому, белью - далеко. Мест в комнате оказалось 16. Много свободных. Я занял нижнее, наверху - никого. Туда я на следующий день, съездив за сумкой, сложил пожитки. А пока трое или четверо соседей, точно не славянской национальности, показали на часы - "Ам-ам". Тоже не надо переводчика.
Столовая человек на двести. Беру маленький поднос, двигаюсь по очереди к раздаче, и очередной араб накладывает в пластиковую тарелочку смесь из разваренного риса, гороха, немножко фарша. Булочка мягчайшая, но совсем невесомая. Сжал в кулаке - исчезла булочка. Наблюдаю за соседями. Берут по две, по три. В стороне два титана с чаем и кофе, есть и холодный компот, но очень жидкий. Присматриваюсь, как некоторые набирают сахарный песок в какие-то кулечки. С собой ничего, кроме булочек, брать нельзя. Сахар приворовывают почти все.
Наливаю чай, пытаюсь есть. Никак. Рассольчику бы капустного . . . После ста граммов . . . Дома бы нашел . . . Ухожу ни солоно, ни сладко не хлебавши. Слоняюсь по двум холлам со шведскоговорящими телевизорами в надежде услышать родную речь. Да, конечно, вот же наши! Из Белоруссии!? Какая разница!
Слово за слово, узнаю обстановку. Здесь больше четырех дней не держат. После первого интервью, (по-русски – допроса) - чаще всего негатив - «депорт» - выдворение из страны. В лучшем случае, при позитиве, переводят в один из 15 стационарных лагерей, где предстоит второе интервью. Худший из всех лагерей - в заполярной Kiruna, она на широте нашего Мурманска расположена. Лучший – вроде в Кarslund, он совсем рядом.
Да, состояние мое оставляет желать много лучшего. Интересуюсь у земляков, а к нам с белорусом подошли еще трое, один русский и двое украинцев, как тут насчет пива. В полукилометре есть бутик, там самое дешевое по 13 крон. Один из парней взялся показать. Одну банку выдуваю сразу, вторую оставляю на ночь. Есть такое ощущение - плохо спать буду. Парень предупреждает - спрячь, нельзя спиртное, сразу "депорт".
Всю ночь маялся похмельем. Клял себя: не в первый же раз – серьезное дело, а меня угораздило. Но прежде включал неведомые вроде прежде физические и умственные резервы организма, чаще всего получалось, как надо.
На следующее утро навестил туалет, рядом - душевая. Увидел практически весь местный мужской народ, в массе своей чернокожий. Почти все из Сомали и Судана, там постоянно межплеменные войны идут. Только о том российские СМИ не очень распространяются.
На большинстве восточноафриканцев одежда висит хуже, чем на вешалке. Вечером многие мыли ноги, нет бы идти в душевую, задирают ноги на раковины, потом некоторые чистят зубы, страшно при этом рыгая. Деревня, наверное. А возьми нашего, вконец спившегося крестьянина, бывшего колхозника? Он, думаю, от негра разве что цветом кожи отличается.
И едят наши пращуры (ученые совершенно точно установили, что люди из Африки пошли) отвратительно. Читателю предстоит трапезничать? Тогда лучше не стану описывать процесс.
Завтрак состоит из кукурузных хлопьев, которые по желанию можно залить молоком или кефиром, 20 граммов мармелада, 10-масла, иногда кусочка сыра, непременных кофе и чая. Маловато. Но это лучше и вкуснее, чем баланда в российском СИЗО. Тем более, в ИВС, где вообще один раз в сутки кормят.
Иду в «предбанник», или рецепшин (в оставшихся у меня документах есть названия, написанные по-шведски, но этого нет). Там с утра объявился поляк, сносно говорящий по-русски. Объясняю ему про сумку. Ноу проблем! Выдали знакомые уже билетики, выхожу на автобусную остановку. Водители, сколько видел, все пожилые. Предельно вежливые, одетые чуть ли не во фрак, белоснежная рубашка, галстук. Протягиваешь билетики, он тебе: «Хай!», ты бормочешь аналогичные звуки. Шофер пропускает человек десять местных льготников – школьников и пенсионеров. Последних в Швеции, особенно в рабочее время, кажется, полстраны. Старые и малые едут бесплатно. Мне шофер ставит на билетиках, спросив, куда (понимаю чисто интуитивно) печать на соответствующем блоке узеньких бумажек. В автобусе - как в нашем вагоне СВ … А, чего там сравнивать.
Skandik нашел без проблем. Сумку мне выдали из подсобки – тоже. Бормочу «ферцайунг», «плиз», то есть «извините» - по-немецки и «пожалуйста» по-английски. В ответ – «Ноу проблем, бай-бай». Ну, и ладушки. Жить стало легче, жить стало веселее.
До метро, как уже говорил, совсем недалеко.
И вот – картина, точь в точь, как в «Бриллиантовой руке», где сцена с проституткой. В такой же позе, прислонившись к стене из грубого камня, стоит весьма привлекательная полнотелая девица с табличкой на высокой груди «Лолита», смотрит ждущими ласковыми глазами. Аж в жар бросило. Люблю чудеса и приключения.
Но – хватит с меня интервью (без кавычек) с проституткой на ж/д вокзале Екатеринбурга. Пришлось там однажды к услугам милиции прибегнуть. Действо то екатеринбургский «4 канал» здорово показал на ТВ, а вот денежки мои после порции клофелина ноги, вполне симпатичные, (запомнил!), сделали.
Но вернемся в Стокгольм. Заблудился. До Stockholm-Centrum, доехал без проблем, а там под землей начал блуждать. Во-первых, для меня шведские названия – набор букв на основе латиницы, не более, во-вторых – под центром Стокгольма причудливо переплетены линии, как метрополитена, так и электрички. На одной платформе порой – два вида транспорта. Поди, разберись. В третьих, там настоящий подземный город, по сравнению с которым даже станция «Комсомольская» в Москве – так, деревенька.
Часа два мотался, как мог, спрашивал, и все попадал не туда. Отчаялся. Наконец, дед один шведский стал показывать, да, поглядев на меня, измученного, повел за собой на платформу с конечной станцией Marsta.
На следующий день – интервью. Микроавтобус нас, десять человек повез в Migrationsveket. В большом зале с десяток отсеков по основным языкам. Регистрируемся, пишем небольшие анкеты. Над нашим, «русским» отсеком небольшая памятка, из которой следует, что, находясь в Швеции, ты для шведов не беженец, а айзюлянт.
Русских здесь мало: семья из папы, мамы, старшего сына 18-лет, маленького 2-летнего, неприступного вида худая мамзель с такой же неприступной по виду дочерью лет 16-ти, плохо видящий мужичок, силящийся заполнить анкету. Не получается. Он даже лупу вынул, с ее помощью пишет.
- Помочь, я все же журналист.
- Журналист!? – мужичок вскинул на меня разнокалиберные глаза, - так и я – журналист. Бывший, правда, вот когда на Севере жил.
- Где – на Севере?
- В Западной Сибири, в Сургуте. В 96-м оттуда уехал. А вы?
- Может быть, что-то скажут слова из сообщений радио и ТВ «Регион-Тюмень», материалы из «Тюменской правды», «Нашего времени» - Евгений Быстров.
- Так это вы и есть? Как здорово! Конечно, конечно!
Я же не слышал, не читал материалы журналиста Александра Шанцева. Но все равно приятно. Александр, переехавший в Белоруссию, по его словам подвергся преследованию властей. Его неоднократно избивали в милиции, дважды помещали в психушку. Он дождался окончания моего интервью, и, неплохо владея шведским, даже похвастался снимавшему нас фотографу-негру, что, вот, мол, земляка-журналиста встретил. Негр, сверкая ослепительно белыми зубами, за нас порадовался.
А Саша, сообщив радостную свою весть о найденном у родственников пристанище, одарил меня на прощание 60-ю кронами. И исчез.
Но главное, конечно, - интервью.