Беженец из россии и обратно-5

 
Из России – в Швецию и обратно
Записки беженца-возвращенца
 
Строгая комната с неизменным компьютером и мягкой мебелью. Вообще, не припомню, чтобы у шведов где-либо была жесткая мебель. Разве что скамейки на автобусных остановках. Основное мое внимание с первых секунд – само-собой на переводчика. Ей, похоже, под сорок. Стройна – не то слово, так у нас чаще всего называют худых (для меня). Эта – откровенно фигуриста. Не скрывает предельно обнаженных так, что нет-нет, да мелькнет малюсенький белый треугольничек, точеных ног. Больна. В смысле - кашляет, вздымая высокую грудь, постоянно ищет носовой платок. Приношу свои сочувствия. Кому? Так и не узнал имени-фамилии. Жаль.
Но главная здесь – Blazenka Dobrinhi, судя по имени, раньше предки ее в Югославии жили. Также эффектная дама, помоложе, скромно, но со вкусом одетая. Нет-нет, поднимаясь со своего кресла, демонстрирует затянутые в джинсы прелести. Вроде бы не тот случай, но и закрывать на это великолепие глаза? Хотя внимание и не подчеркивал, не тот случай. Но, конечно же. Обе дамы заметили и, скорее всего, оценили позитивно.
И состоялся между нами очень откровенный живой и предельно откровенный, во всяком случае, с моей стороны, разговор.
Прежде всего, я выложил перед дамами все документы: оба паспорта, трудовую книжку и даже военный билет. С кем бы впоследствии ни встречался, все в такой ситуации, словно сговорившись, плели невесть что. Причем, никто советы Интернет-Иванова из Эквадора не читал.
До сих пор не могу понять: если просишь убежище, чего тебе темнить-то?
Вот меня и оставили. Взяли отпечатки пальцев на компьютер, ничуть их не перепачкав, не как в каждой из моих шести тюрем в России.
Сфотографировали цифровой камерой. Потом, достаточно освоившись в Marsta, пообщался примерно с полутора десятками пусть не русских, а армян, украинцев, белорусов, (для шведов все мы из бывшего Советского Союза – русские), убедился – все они ждали «депорт». Напропалую врали на интервью. Чтобы через ложь вкусить лучшей жизни?
И все же семье из пермского города Чаковский, той, с маленьким ребенком, я помог. Папаша, увы, небольшого ума. Сорвался с работы, пусть и мало оплачиваемой (три тысячи рублей), так миллионы таких. Пособие на ребенка маленькое, жену никуда не берут? Если не миллионы, то сотни тысяч живут, существуют в нынешней России не лучше. Старшего сына должны в армию забрать. Распродали все, сорвались практически в неизвестность, и после десятиминутной беседы «со злым», как они сказали, интервьюером – «депорт».
Пожалел я их. Подумал-подумал, и набросал легенду. Недавно позвонил брату беглеца в город Чаковский. Оставили все же семью в Швейцарии, а мне передают – огромное спасибо.
Пожалуйста … Чего уж там . . .

РЯДОМ С БАНДИТОМ

До сих пор сам себе не могу дать ответа, что послужило причиной моего фактического бегства из благодатной во всех отношениях страны. Сосед по комнате Муса, он же Руслан, он же Михо по его же словам участвовал в боях против федералов, любил слушать записи заунывных своих песен, переводя их смысл, мол, русских надо мочить … аналогично обещанию нашего президента. Уточнял, впрочем, ну, не всех.
То ли послужило причиной, что Муса, живя в стране, его пригревшей, обеспечившей его фактически всем необходимым, нещадно ее обворовывал?
Попробую разобраться вместе с читателем.
На следующее после интервью утро к лагерю подкатили два автобуса, приняв около сотни негров. Куда их? В Kiruna! Позже я видел фотографии этого сурового северного края. Заполярье, оно и для африканцев Заполярье. С усугубляющим все и вся спецификой.
В Африке более 50 государств. Почему суданцы и сомалийцы не ищут помощи, спасения рядом с родиной, там, где тепло? В сентябре-октябре они уже жестоко страдали, кутаясь во что попало. Наверное, не очень-то гуманно со стороны шведов загонять негров в самую стужу. Или … пусть другим не повадно будет?
Всех моих новых знакомцев разбросали кого куда, по три-четыре человека. Одного меня, персонально, в Karslund. На огромной карте Швеции возле столовой, где обозначены все лагеря, моего даже не оказалось. Русскоговорящий поляк сказал: совсем рядом.
Точно. После завтрака персонально за мной приехал на шикарном «вольво» симпатичный негр и после 10-минутной езды по автобану (или как там называется шоссе, по которому машина, не шелохнувшись, идет под 120-150) в сторону Стокгольма, сворачиваем к нечто напоминающему средней руки советских времен санаторий. Представили? Дабы не тратить дорогое газетно-журнальное место, описывать более не стану.
В офисе-Reseption меня встретил чрезвычайно активный моих лет человек, отрекомендовавшийся с некоторой усмешкой, как Кастро.
- Я нет кубинский Кастро, я чилийский! – поднял он многозначительно палец, и, протянул руку – Эдуардо. Про Пиночет, знаешь, да? Все вопросы . . . как имя? Евгений? Эугенио по-испански. Женья? Карашо, Женья. Не стеснятся! Вопрос есть? Эдуардо говори, Эдуардо помогай.
Все в том же Reseption показал мой персональный ящик для почты и документов. Солидный отсек, на наши банковские похож. Дал ключ от него, повел в основной корпус. Открывает дверь, ключ отдает мне, как еще один ключ – от персонального шкафа. Кроватей в комнате примерно пять на три – четыре. Да, из Marsta я забрал с собой все постельное белье, но тут вроде лишнего еще пара комплектов оказалась. Располагаюсь. Неожиданно, как вихрь врывается спортивного сложения с хищным, каким-то птичьим лицом рослый парень.
- Это . . . А где Вадик?
- Понятия не имею. Эдуардо привел, показал место.
- Слушай, тебе велосипед нужен? Всего за 500 крон! Нормальная машина!
Не фига себе, беженец, прикинул – да ему и 20 нет. И – на «ты». Очень похож на тех юных отморозков, с кем приходилось в тюрьмах сталкиваться. Не понравился мне парень сразу и бесповоротно. Позже выяснилось, что он из благополучной семьи, скорее всего, мамочкин сынок (отнюдь не маменькин, ощутите разницу). Леша . . .
Под вечер пришли еще двое. Сначала совершенно безликий, белесый, будто бестелесный парень, белорус Дима. Посмотришь – ни кожи, ни рожи, одни глаза, как черные угли. Удивился его познаниям в самых различных областях. На английском по мобильнику, разговаривая с Голландией, шпарил очень здорово.
- Американцы, англичане, конечно, поймут, что я не их, а для шведов я говорю, пишу на самом высшем уровне.
Мне бы его английский … А вообще то Дима, судя по некоторым его высказываниям, беглец отнюдь не по политическим причинам. Ему личный адвокат только-только сказал насчет возможного «депорта». Выдворения ожидал и 19-летний Леша.
Веселее всех жил Муса. Назвался грузином, но сами жители закавказской бывшей нашей республики это отрицали. Глава целой семьи беженцев многоопытный Резо высказал мысль, что Муса, судя по говору, чеченец из Панкисского ущелья.
Заявился Муса позднее всех, часов в восемь, уже после ужина. Сразу запер в своем шкафу два объемистых пластиковых пакета и, довольно похохатывая, завалился на соседнюю кровать. Невысок ростом, крепок, с внушительным кавказским шнобелем. Без кепки нигде затем не появлялся, даже в коридор в ней выходил. Почти сразу высказался насчет чеченской войны, по молодости лет не успел поучаствовать в первой. Во второй – успел.
- Хватит по горам лазить. Сначала дернул в Голландию, потом вот сюда. Поживу пока . . .
Собравшись вместе, аборигены погоревали по поводу исчезновения неведомого мне Вадика, чье место я занял.
- Ага, когда на рассвете секьюрити его для разговора подняли, думали все обойдется. Не такие уж шведы дураки . . . - философствовал Дима. - Сколько же можно попадаться? Последний раз, когда он из супермаркета костюм выносил, его, конечно же, засекли камеры. Пока проверяли с недельку, он вроде и успокоился. Так ведь нашли же!
- Дурак наш Вадик. И шведы – точно дураки. Это я вам точно говорю, - бормотнул Муса и отвернулся к стенке. Мол, чего с вами говорить.
Примерно в половине десятого в желудок проник голод. Ужинали-то в половине седьмого. Вздыхая, в свой шкаф, единственный, кстати, постоянно запираемый, полез Муса. Выложил колбаски, наподобие сосисок, совершенно безвкусные, какие-то салатики, мармелад. Вскипятил чай в «Тефале». Следил, чтобы каждый пакетик растворяли в двух, а то и трех чашках. По одной ложке сахарного песка. Экономил? Пригласил и меня. Взял я колбаску, заранее припасенную булку, все червячка заморить можно, а то на опустевший желудок не сразу и заснешь.
Тут как вихрь ворвался спортивного вида мужичок, на вид под мой полтинник. Сразу начал суетиться, кричать:
- Все, хватит! С половины восьмого утра до семи вечера. Не жравши. Две пачки, тыщу газет в овраг выкинул. Пошел хозяин на х…! Пожрать есть чего? – не дожидаясь приглашения сел на Димкину кровать, она, как и Лехина, к столу примыкает, в два хапка проглотил одну колбаску, взял другую, третью. Все замолчали. Муса зло засопел, но тоже – молчок. Что еще думаю, за явление? Ведет себя как некий авторитет, но занимается, судя по высказываниям, самой примитивной работой. Деланно погоревав об исчезнувшем Вадиме, вновь прибывший засобирался спать. Где? А на полу. От Вадима, прежних постояльцев, осталось несколько одеял, подушек. Их Эрик, так звали распространителя газет, положил на пол между кроватями Мусы и моей, засопел.