16. Побег. - Продолжение

Когда-то давно, успокаивая меня, бабушка говорила, что жизнь- штука полосатая: то светлая в ней полоса, то – темная. И не может быть всегда плохо, на смену этому обязательно должно прийти «хорошо», нужно только научиться ждать. Смерть бабушки Кати – а письмо, которое я вскоре получила, подтвердило мое предчувствие, - начала темную полосу в моей жизни. И показалась она мне тогда совсем уж черной и беспросветной.

В Израиле, где работал Султан, один за другим прогремело несколько взрывов: ХАМАС по-своему решал проблему оккупации Палестины, атакуя израильские автобусы. По давно заведенной традиции, все текущие рабочие разрешения отменялись, и после каждого теракта мужу неделями приходилось ждать, пока ему выдадут новое. К тому времени я, устав от вечного курения и воинствующих предрассудков своего шефа, уже окончательно решила, что наступил момент что-то в моей жизни менять. И поменяла. «Если это тебе так мешает, я могу поставить тут вытяжку, - пытаясь меня удержать, придумывал мой растроенный шеф. – Или вообще не буду больше курить в офисе». Заверив его, что эта работа очень многое мне дала, и что я поэтому никогда его не забуду, я получила мне причитающееся и распрощалась с абу-Абдалла навсегда.
И вот теперь вся наша семья пребывала дома в полном составе, но от этого на душе отнюдь не становилось радостнее. За общим завтраком Султан подсчитывал, что количество проведенных нами вместе дней обратно пропорционально семейным доходам. Он был прав, и я с ужасом ждала экономического кризиса.

А тут еще из Иордании пришла новость: к нам в гости ехали брат и сестра Султана. Эта перспектива совсем меня подавила. В самой идее познакомиться с новой невесткой (читай: со мной) и провести недельку-другую в кругу большой любящей семьи ничего плохого, собственно, не было. Я бы и сама была не прочь поехать домой! Но стоило мне только представить эти обязательные визиты вежливости, ежевечерние семейные посиделки на веранде, кучу бабушек-старушек, ни свет ни заря радующих своими визитами, как душу захлестывала темная тоска.

Несмотря на то, что календарное лето только-только начиналось, погода уже давно была стабильно жаркой. Свекровь со всей тщательностью готовилась к приезду гостей: перетирала посуду в шкафах, мыла окна, стирала шторы и проветривала во дворе матрасы, которые обычно как блины лежали горкой у нее в комнате на железной подставке. И мне, естественно, скучать не пришлось: всегда находилось что поднести или вымыть.

Занятая общесемейными приготовлениями, я довольно редко выбиралась «в город», где мне теперь нечего было делать. Большинство русских, с которыми меня познакомила Женька, уехали или же скоро уезжали в гости к родителям, и все разговоры при встрече сводились к билетам и гавийям – тем самым удостоверениям личности, без которых местные жители никогда не выходили из дому.
- Кстати, а гавийе – оно вместо визы, ты в курсе? – просвещала меня инженер Оксана, бездушно хвастаясь своей оранжевой книжечкой и тремя билетами на Украину. – Без него тебя евреи сюда не впустят, потому что визу жене палестинца второй раз получить практически невозможно.
- А при чем тут евреи? – невинно спрашивала я. – Я же, например, не в Израиль бы возвращалась, а в Палестину. В Наблюсе или где-нибудь еще, может, приезд и зависит пока от евреев, но у нас то власть палестинская? Ну так и визы, наверное, ОНИ будут выдавать...
- Угу. Ты такая наивная! А где у твоей Палестинской власти границы? Государства же нет! Все въезды и выезды из Палестины под израильским контролем. Нет, ты, конечно, едь, если хочешь, но я не уверена, что ты сюда еще когда-нибудь вернешься. Здесь уже была одна такая из Пскова, уехала без гавийе к родителям – так по сей день с родителями и живет!
Оксана была лет на пятнадцать меня старше и на столько же опытнее, и у меня не было причины ей не доверять.
- Так почему ж она тогда не сделала этого гавийе, если оно такое нужное?
- А ты думаешь, легко его получить? Попробуй. Некоторым везет, годика через два дают. А есть такие, кто уже больше пяти лет ждет и – ни ответа, ни привета. «Ждите!»
Откуда у нас, безработных, были тогда деньги на билеты! Но появление новой проблемы меня еще больше расстроило. Вот это заехала!

В это же самое время у Женьки начались серьезные проблемы с мужем. С тех пор, как я перестала работать, мы с ней практически не виделись, а телефонов ни у нас ни у них не было. Поэтому когда через неделю я зашла к ней, то была шокирована произошедшей переменой.
Дверь она мне открыть не смогла: оказалось, что уже несколько дней подруга сидит под замком.
- Ленка, он меня закрывает – как зверя в клетке, чтобы не сбежала! – пожаловалась Женька через окно.
Несмотря на то, что жили они на первом этаже, вылезти через окно она тоже не могла – на всех окнах были решетки. Когда-то Женька ими хвалилась: «Так я всегда спокойна, что ребенок из окна не вывалится.» Но теперь квартира превратилась в настоящую тюрьму.
- Жень, как это случилось?! – стоя у окна в ровень с ней и положив руку ей на плечо, спросила я.
Она видимо старалась держать себя в руках, но ее голос предательски задрожал:
- Это мой окончательно сошел с ума. По жизни ревнивый, а тут увидел, как я с Алкиным мужем на улице разговариваю – парикмахерша, у которой четверо, помнишь? – ну и взбесился. Идиот, честное слово... Устроил мне скандал прямо на улице, мужика чуть не побил. Потом приволок меня домой и тут опять давай орать – и по-русски крыл, и по-арабски – аж туман стоял...
- Не бил он тебя?
- Еще чего не хватало! Нет, он на меня руку в жизни не поднял... В общем, моя чаша терпения лопнула: «Все, говорю, с меня хватит!» И начала собирать сумки. Сумку из рук выхватил, футболку разорвал: «Никуда ты не уедешь, я тебя не пущу!» Как с цепи сорвался... Теперь уходит на работу – запирает, домой возвращается – тоже, и ключ всегда в кармане носит. А на следующий после ссоры день прощения просил: устал, мол, от напряженки. Люблю, жить не смогу...
- Ничего себе – устал! – во мне кипело негодование. – В клетке запер!
- А я ему так и сказала – все равно уеду! Поэтому и боится. Мне бы только выбраться отсюда да деньги на билеты раздобыть... Сначала удрать, а потом я уже что-нибудь придумаю.
- Жень, а если в полицию обратиться? – с надеждой спросила я.
- Ленка, какая полиция, откуда?
- Нда-а... А ваше посольство не поможет?
- Да я и сама уже думала. Нужно попробовать, я ж у них там стою на учете. Сбегу отсюда – и поеду в Тель-Авив, в консульство. Кстати, Ленка, хорошо, что ты пришла: я тебе сейчас документы подам и кое-что из вещей. Пускай все это у тебя пока полежит, ладно? Мало ли чего...

Я ушла от нее с тяжелым сердцем. А когда поздно вечером с работы вернулся Султан, я все ему рассказала.
- Драться с ним бесполезно, - сразу же остудил мой воинствующий пыл муж. – По мусульманским законам муж хор... свободен? В общем, может поступать с женой, как сам считает нужным.
- Ничего себе!
- Да, но тот же Коран говорит, что он должен при этом быть с ней справедливым... Короче, сейчас это не важно. Слушай, Ибрагим этот из Аль-Амари, а они там, как в муравейнике: одного тронешь, через десять минут весь лагерь с палками прибежит. Здесь нужно сначала подумать хорошо, что делать.Он же ее, говоришь, не бьет?
- Да нет, вроде.
- Значит, ты не переживай: переночует там, как всегда, а завтра я поговорю с мужиками на работе и мы что-нибудь придумаем.

Несмотря на убедительность тона Султана, той ночью я долго не могла уснуть – все думала, как помочь подруге.
А уже на следующее утро к нам заявился Ибрагим:
- Где Женя?!
- Не знаю, - удивилась я, внутренне радуясь сюрпризу – значит, Женьке удалось сбежать!
Подозрительно посмотрев на меня, Ибрагим ретировался. Султан к тому времени уже успел уйти на работу, и в доме была только ничего не понявшая свекровь.
- Женька сбежала!- радостно сообщила я ей и как-то незаметно рассказала о своем вчерашнем визите.
- Не по-людски и не по-божьи, - прокомментировала им-Однан довольно спокойно. – Всю жизнь взаперти не продержишь и силой любить не заставишь. Не хочет тебя жена – отпусти ты ее с миром! Вот, пожалуйста – сбежала... И где она теперь?
- Не знаю, но домой уехать не могла – ее документы у меня спрятаны.

Ну, а дальше все было, как в кино. На следующее утро подруга появилась в городе, на дипломатической машине с казахстанским флагом подъехала к самому дому своей свекрови и забрала с улицы детей, за которыми, к счастью, никто не следил. Потом заехала к нам, взяла свои вещи, слезно обняла меня, прощаясь. И – навсегда исчезла из Рамалла и из моей жизни. Только позже я с сожалением поняла, что так и не взяла у нее ни ее казахстанского адреса, ни номера телефона; но в то время нам просто было не до того.
После ее отъезда разразился грандиозный скандал. Пошли слухи, что Ибрагим хочет ехать в Казахстан на поиски семьи. Кто-то рассказал свекрови, будто бы ему донесли, что видели машину с его женой и детьми возле нашего дома. Говорили также, что женькин экс-муж собирает в лагере мужиков, чтобы прийти разбираться с Султаном. Но все как-то обошлось.
О подруге я часто думала, надеясь, что все у нее теперь будет хорошо. Не одна я ее не забывала: размышления о Женькиной судьбе занимали еще несколько дней и мою свекровь – об этом по своей привычке она сама с собой громко разговаривала во время работы на кухне.
Так я осталась в Палестине одна, без моей первой и единственной подруги.