Доказательство

Насколько я помню, наш спор начался, когда мы сидели вдвоем в небольшой комнате на складе и старательно лепили марки. Странно все это было. Двое взрослых парней клеят аккуратные кусочки бумаги на конверты и получают за это по 7 долларов в час. Марки даже не приходилось смачивать слюной, для увлажнения имелись специальные губки.
Андрей так и сказал:
– Странно смотреть: такие сильные мужские руки и такая работа простая.
Я понял, что он имеет ввиду мои руки, но вдумываться в тайный смысл простого мужского комплимента не стал.
 Вопрос, ставший предметом нашего спора, был задан мне несколько дней назад, причем совершенно серьезно. Наша американская бабушка усадила меня на стул в столовой и с торжественный видом спросила, верю ли я в Бога. Вопроса я ждал. И уже заранее придумал, что врать не буду, хотя порой у меня это получалось весьма убедительно. Я ей рассказал то, что действительно думал в тот момент.
Я сказал:
– Я верю, что во Вселенной есть то, чего понять Человечество на той стадии развития, на которой оно находится, не может. Что, возможно, есть разумные или не очень законы, по которым функционирует наш мир. Законы, нам сейчас непонятные.
Примерно так я и считал. Я опустил лишь тот факт, что если бы меня спросили в лоб, готов ли я признать христианского Бога в его традиционном понимании, я бы однозначно ответил – НЕТ.
Не зная этого факта, бабушка вроде бы осталась довольна моим ответом. Хотя немного позже я понял по отношению, которое ко мне сложилось в семье, что, скорее всего, она передумала. И не мудрено, потому что, будучи по характеру панком, я со своими поступками не очень-то вписывался в образ богобоязненного юноши.
На следующий день начался мой ликбез в области религоведения. Мы поехали в самую большую и модную церковь в Луисвилле. Это было своего рода откровение. Я привык к узкой веренице сердитых и решительных бабушек в серых платках, которые тонкими струйками стекаются к церквям по большим праздникам отчасти помолиться, отчасти освятить булочку для внучат. Для меня тогда было еще ново, что в Штатах все и везде ездят на машинах, даже в магазин за молоком. И пробка на организованных подъездных путях на церковную парковку стала для меня большим сюрпризом. Но неожиданности только начинались.
Евангелистская церковь была по архитектуре похожа на зал для проведения выставок достижений народного хозяйства. Только с простым, как пробка, коричневым крестом по центру застекленного темным пластиком фасада. Внутри – просторный кондиционируемый зал на 5 тысяч посадочных мест, аквариум на сцене для исполнения обряда крещения, в котором на глазах изумленных зрителей чуть не захлебнулся подросток; трибуна с микрофоном, два огромных плоских экрана под потолком и рок оркестр вместо хора мальчиков… В общем, простая церквушка для простых американцев… Хорошо, что гамбургеры не отходя от кассы не продавали.
Но самым интересным было для меня то, ради чего все собирались. Талантливый оратор с поставленной речью пытался доказать собравшимся правоту и священность Священного писания, используя токмо это самое писание в качестве аргумента. Я почему-то не мог сидеть и слушать спокойно. Я ловил себя на том, что волнуюсь и старательно придумываю контраргументы, как будто докладчик может вдруг прервать свою вдохновенную речь, указать на меня пальцем и закричать в микрофон: «А ты, белорусский отрок? Ты записался в добровольцы? Ты веришь в Бога? Ты согласен с тем, что я тут говорю с трибуны?»
Никто, конечно же, меня не вызывал, но я чувствовал напряжение со стороны бабушки и особенно Андрея.
Может быть, поэтому мы и затеяли с ним этот спор. Мне хотелось выговорить кому-то все придуманные аргументы, а ему – поучить меня уму-разуму.
– Интересный аргумент привел старик Райтмайер, – сказал я то, о чем думал, поскольку клеить марки на конверты в течение нескольких часов было смертельно скучно, и мы уже обговорили все нескользкие темы, – Вроде бы образованный человек, а существование Бога объяснил так: Вот я, мол, ученый, а не могу понять, как устроена трава. Раз я этого понять не могу, значить это настолько сложно, что могло быть придумано только Богом. По-моему, это очень напоминает раннюю стадию развития человеческого стада. То, что троглодиты не могли объяснить в силу ограниченности своих знаний, объявлялось ничем иным, как плодом деятельности богов и, соответственно, явным доказательством их бытия.
– А как иначе объяснить существование всего сущего? – обиделся Андрей, – Конечно, старик сформулировал немного странно, но идея в основе другая. Если посмотреть вокруг – видишь солнце, траву, птиц, животных, тебя, в конце концов, хотя ты мне уже порядком надоел. Все настолько сложно и вместе с тем настолько разумно, что отрицать вмешательство Бога просто нельзя.
Я уже привык к его манере общаться, хотя поначалу она меня выводила из себя. Впервые мы встретились в общаге какого-то нью-йоркского ВУЗа, куда участников студенческой программы загоняли на сутки как в накопитель (или распределитель…). После краткого курса молодого американского бойца собрались в кучу те, кто ехал в работать в парк развлечений «6 флагов». Я был чуть ли не самым зеленым из всех «коллег». Когда я сказал, что не знаю, как добраться до автовокзала, Андрей насмешливо взглянул на меня и громко и весело спросил: «Так зачем же я тебя брал в Америку?», хотя до этого мы с ним никогда не виделись. Со временем я научился пропускать такие едкие замечания моего товарища мимо ушей, потому что куда ж ты денешься с подводной лодки?
– Ты же будущий инженер! – воззвал я к советскому образованию Андрея, – Образование и структура вселенной может быть объяснена с точки зрения астрономии и физики. И если картина кажется нечеткой либо не совсем логичной, то это лишь потому, что человечество еще чего-то не знает. Это сродни тому, что в какой-то момент все верили в то, что Земля плоская и стоит на трех китах.
– Ты не понял. То, что мир создан Богом, не отрицает законов физики. Даже наоборот.
– Как это? – не понял я.
– Если взять, например, создание Вселенной из большого первого взрыва. Должен же был кто-то его вызывать! Первый толчок! С чего началась жизнь!
– В одном ты прав, Андрей! Вселенная – это один большой толчок, – шутка показалась мне остроумной.
– Я бы на твоем месте не смеялся над такими вещами, – зло выговорил Андрей. Мой напарник, должен заметить, вообще был маленький и злой. То ли габариты сказывались, то ли жизнь ему давалась тяжеловато. Поди не сахар из Барановичей приехать в Минск и жить в общаге БНТУ с тремя тяжелоатлетами, которые слушали группу «Король и шут» и вешали умерщвленных мышей на обои за хвосты.
– Прости не смог сдержаться, – попытался успокоить его я. – Но я тебе что пытаюсь сказать. Если мы не знаем, отчего произошел первый взрыв, это не обязательно значит, что фитиль поджигал Господь. Я тебе сходу приведу природное явление, которое сродни чуду – гравитация! Это же вечный двигатель! Для меня это чудо, но думаю, какой-нибудь профессор легко бы разъяснил его природу.
– Мир создан Им. Хочешь верь, хочешь не верь, – дело твое.
Возникла пауза, вовремя которой мне показалось, что Андрей ушел от ответа.
– Мне очень не понравилось то, что говорил тот мужик в церкви вчера. То, что надо разлюбить всех близких, чтобы полюбить Бога. Даже собственную мать.
– Я знал, что ты не поймешь, – отозвался Андрей, старательно намачивая очередную марку из длинного рулона, – В Библии сказано, что любовь к Богу выше и значительнее, чем любое обычное человеческое чувство. И любовь к Богу ни в какое сравнение не идет с любой другой. А ты понял все буквально. Библия вообще написана иносказательно.
Именно после этих слов товарищ по несчастью у меня родилось нереализованное до сих пор желание почитать Библию в оригинале.
– Видимо я потупее прихожан буду.
– Никто не говорит, что ты тупой, – как-то нехотя разубедил меня Андрей, – просто Библию надо читать вдумчиво.
– Ну хорошо! Возьмем к примеру все то же сотворение Вселенной. Один день – вода, другой день – твердь, третий день – трава. Это как понимать иносказательно?
Андрей посмотрел на меня как-то участливо.
– Ты пойми, что день для Него – это бесконечно долго в человеческом понимании.
– То есть в неделю вложилась вся эволюция Земли, включая последние пару миллионов лет, когда появились Гомы сапиенсы?
– Именно так.
– Ладно, Аллах с ней, с этой историей, как насчет крестоносцев? – Андрея передернуло, – С именем Бога на устах вперед! Рубить неверных на британский флаг ради денег и славы. Или костер Инквизиции.
– Это была неправильная трактовка Слова Божьего, – безапелляционно заявил мой оппонент, – темные времена были.
Тут в наши «покои» зашла Шелли. Шелли была маленькой рыжей младшей дочерью нашей американской бабушки. Единственный в семье «непутевый» ребенок, поскольку пошла по музыкальной стезе более, чем по другим, доходным.
– Ya’ll doing OK in here? – весело произнесла она с ярким южным акцентом. Когда она хотела, он пропадал вовсе. – A kind of exciting job you got here!
«Издевается» одновременно подумали мы с Андреем и дружно ответили что-то оптимистическое насчет той радости и счастья, которое мы испытываем на рабочем месте вообще и на этом в частности.
Шелли еще поприкалывалась. Видать, не поверила. Не такие они тупые, американцы эти. Хотя один совершенно серьезно спрашивал у меня, приехал ли я из Европы на машине, в целом недооценивать нацию эту не стоит. Цинизм, который присутствовал в моем характере отчасти от природы, отчасти благодаря Дэйлу Карнеги, сильно прогрессировал в Штатах. Но не всегда они верят на слово. Наверное потому, что сами постоянно друг другу врут.
Когда Шелли ушла, я продолжил испытывать на прочность убеждения Голубева.
– И все равно, мне не нравится христианство. Мне, честно говоря, жалко этих старушек, которые стоят всенощную из последних сил, отдают копейки с пенсии на строительство храмов и все такое. Такая же организация, как все остальные. Продают веру вместо скрепок.
– У тебя совершенно неправильное представление о церкви. – Возразил Андрей, – Церковь – это место, в которое собираются люди для того, чтобы беседовать о своей вере, обсуждать ее, помогать друг другу.
– Мне нравится фраза Задорнова: «Мне в общении с Богом посредник не нужен». – парировал я.
– Задорнов не прав. И ты не прав. Церковь нужна, потому что Слово божье надо понимать правильно, а то опять получится как с крестоносцами.
Я задумался и мне в голову пришел, как мне показалось, хороший аргумент.
– Именно так и получится, если трактовать Библию будет тот, кто сумеет убедить миллионы верующих, что им нужно отдать ему все деньги, а самим взяться за вилы и отвоевать Иерусалим у евреев. Это же страшный механизм внушения. Ты вспомни террористов Ирландии, мусульманских фанатиков, секты всякие – десятки примеров, если не сотни. Один кто-то берется трактовать Писание на свой лад. Людей много, за ним кто-то да пойдет. Кстати, хорошая мысль. Надо будет на досуге организовать какое-нибудь религиозное движение с регулярным пожертвованием в свою пользу.
Андрей посмотрел на меня зло. Его вообще злил этот разговор. Но я тоже завелся, и уступать не собирался.
– Ты сравниваешь христианство с адвентистами седьмого дня. Нельзя говорить так о верованиях других. Опошляешь святое. Не хочешь верить – не верь! Дело твое! Но подумай о том, что если ты не веришь в Бога – ты тоже во что-то веришь.
Я даже задумался. Интересный поворот. Неожиданный.
– Подожди, Андрей, по-моему, это фигня какая-то.
Напарник сделал вид, что интереснее занятия, чем клеить марки, у него в жизни еще не было. Хотя до этого мы уже упаковывали сигары, насыпали зерна кофе в бутыли, собирали панели с лампами и выдавали призы посетителям пака развлечений. Больше я от него ничего добиваться в тот день не стал. Он же у меня один белорус на весь Луисвилль. А я – у него.
В наших бесконечных разговорах о религии (на работе мы проводили по 10 часов в сутки) я еще не раз натыкался в какой-то момент на определенную стенку. Приводишь-приводишь человеку аргументы. Он реагирует логично и разумно, спорит с тобой, опровергает. И вдруг – порог. Предел, за которым разум перестает участвовать в споре. Там, за порогом – вера. То, что человек знает, но объяснить не может. Мне поначалу нравилось доводить разговор до этого момента. Так я чувствовал свое превосходство. Но со временем мой антирелигиозный пыл угас.
Мы как-то поехали в Лексинктон. Там тусовались двое товарищей Андрея. Он их знал по религиозной стезе еще задолго до Америки. Таня и Валик. Оба – прикольные молодые люди, смешливые и остроумные.
Бабушка, когда ребята приехали к ней, проделала с Валиком ту же процедуру, что с мной. Видимо, как и я, он внушал ей подозрения.
На вопрос в лоб о глубине своей веры, Валик заверил Джудит, что все у него на высшем уровне.
– Сколько же тебе времени понадобилось, чтобы поверить в Бога? – лукаво спросила бабушка.
Валик, нисколько не смутившись, ответил: – Одна неделя.
– Ты осознал факт существования Бога за одну неделю? – настойчиво конкретизировала вопрос бабушка.
Для нее это было сродни тому, что второклассник за два дня доказал теорию относительности. Судя по всему, для Валика процесс был не сложнее, чем освоение таблицы умножения.
– Да, – просто ответил он, и я тут же подумал, что он врет, и затесался на этот праздник намеренно. Как показала его дальнейшая женитьба на американке, скорее всего так и было.
Но перестал я быть в оппозиции христианству не потому, что для некоторых вера была фарсом или данью моде.
Я осознал другое. Есть люди, которым проще, когда они верят. Жизненные обстоятельства настолько сложные, что самим не справиться. Сами по себе люди аморальны, а религия их усмиряет, успокаивает. На кого-то христианство конечно не влияет. Как говориться, горбатого могила исправит. Наша американская бабушка, например, приютила нас оболдуев и пости бесплатно. Но прямо видно было насколько ей тяжело это богоугодное доброе дело. У американцев сильно обострено чувство собственности и независимости. Они страшно не любят, когда кто-то вмешивается в их личную жизнь. Андрей это знал. Знал и вел себя в доме старушки как можно незаметнее. Даже сам стирал свое нижнее белье. Джудит не обнаруживала его трусов в сдаваемом в стирку белье и даже как-то поймала его в коридоре и стала объяснять ему положительное влияние стирального порошка на личную гигиену. А я по молодости, неопытности и горячности хотел несмотря ни на что жить по-своему. Приютили меня? Сами виноваты! В общем, вел себя, местами, как свинья. Джудит бесилась ужасно. И в эти моменты меньше всего помнила о Боге, любви к ближнему, терпимости и обо всем остальном, о чем говорил Христос (если он был…).
 И все же в целом, несмотря на искажения церкви, влияние язычества, коррекцию на человеческую природу и современные реалии, послание Христа было и остается в целом положительным.
Как сказал один мыслитель, нельзя недооценивать терапевтический эффект религии.
Поэтому я перестал испытывать веру друзей и знакомых каверзными вопросами. Я остался при своем мнении, они – при своем. Мне доказательство моей правоты не нужно.