Ностальгия по горам

1
Тому, кто ни разу не видел моря, как ему объяснить, какие чувства вызывает в человеческой душе безбрежная морская гладь, сливающаяся на горизонте с бескрайним небом. Тому, кто ни разу не был в горах, не понять ощущения, охватывающего каждого, кто хоть однажды стоял на вершине.
Алексей в горах не был, но книжек про альпинистов начитался достаточно, чтобы уложить рюкзак и отправиться в путь. Вершина, которую Алексей вознамерился покорить, была не из легких. Ее бескрайние снежные поля, ярко блестевшие в отраженном свете палящего горного солнца, висячие ледники, громоздящиеся на крутых склонах, могучие бастионы отвесных скал внушали благоговейный трепет. Словно горделивая красавица, укутанная в роскошное манто из снежных вихрей, в песцовой шапке седых облаков, скрывала Вершина свой лик от посторонних взглядов.
Многие пытались покорить Вершину, но большинство из них отступало, не достигнув цели, сломленное тяготами восхождения. Наиболее стойкие, таких было мало, достигали того заветного места, с которого все пути ведут вниз. Некоторые обретали вечный покой на заснеженных склонах и лишь табличка, прибитая шлямбуром к скале, сохраняла память о них.
Прежде, чем решиться на восхождение, Алексей долго изучал карту района, выспрашивал у знакомых туристов возможные пути подъема, советовался и, несмотря на все отговоры товарищей, твердо стоял на своем. Добравшись без особых приключений до места, где альпинисты, штурмующие вершину, разбивают базовый лагерь, он поставил палатку, собрал рюкзак для завтрашнего штурма и, раскупорив бутылку водки, выпил сто граммов — за удачу.
На штурм Вершины Алексей вышел в то время, когда рассыпанные по черному небу звезды еще не начали блекнуть в полосе зарождающегося рассвета, а искрящийся в бледном сиянии полной луны снег громко похрустывал под ногами, нарушая шаткую тишину гор. Но постепенно ночь уступила место рассвету, рассвет утопил свой пламень в голубой бездне полуденного неба, а полдень растворился в приближающихся сумерках.
К этому времени Алексей поднялся уже довольно высоко. Позади него, через весь заснеженный склон, протянулась длинная цепочка следов, а впереди лежал острый гребень, круто обрывавшийся в обе стороны. Алексей решил идти по самому краю гребня, чтобы любоваться панорамой, открывающейся справа и слева от него. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как тут же провалился вниз, обвалив своей тяжестью нависавший над гребнем снежный козырек.
Алексей пролетел немного и сумел задержаться ледорубом на крутом склоне. Хуже было другое. В месте его падения по склону зазмеились трещины, которые с каждой секундой становились все шире и шире. В какой-то миг, от произведенного им сотрясения, весь склон, переполненный недавно выпавшим снегом, пришел в движение, и лавина со скоростью экспресса стремительно ринулась вниз, сметая все на своем пути.
Склон обрывался ледопадом. “Прокатившись” верхом на лавине Алексей повис над пропастью, опираясь грудью на каменный выступ. Ледоруб, проделав глубокую борозду во льду, застрял, видимо, попав в трещину между смерзшихся камней, и это была единственная причина, благодаря которой Алексей не оказался погребенным в снежную могилу.
Он скреб кошками по каменной плите, надеясь найти хоть маленькую зацепочку, но безуспешно. Передние зубья кошек рвали тонкий слой натечного льда, оставляя на нем глубокие борозды, но не зацеплялись. Положение его было незавидное.
— Помогите! — закричал Алексей и не услышал своего голоса.
Кричало его сознание, захлестнутое волной страха, но не хотевшее верить, что гибель близка и помощи ждать неоткуда.
“Надеемся только на крепость рук, на руки друга..." — вспомнились ему слова популярной песенки, — Как мне не хватает сейчас этих рук. Рук друга, который бы вытащил меня отсюда.”
Внезапно в его взбаламученное сознание проник посторонний звук— легкое шуршание снега. Словно снежный ручеек потек. Он поднял глаза и... о боже!... не поверил увиденному. Прямо к нему, извиваясь словно змея, скользила веревка с привязанным на конце карабином. Это было спасение. Алексей осторожно вытянул вперед руку, пытаясь дотянуться до карабина. Карабин дернулся еще раз и замер. Человек, силуэт которого чернел на фоне закатного неба, не шевелился. Лишь веревка, шедшая от него, слегка подергивалась. Видно, он не решался подойти ближе, боясь разделить участь Алексея.
— Сейчас, сейчас. Только не уходи! — шептал Алексей посиневшими от холода и страха губами, — Только не уходи. Я сейчас дотянусь.
Его пальцы не доставали до карабина каких-нибудь полметра. Он скинул рукавицу и, вонзив пальцы в плотный снег, стал осторожно подтягивать свое тело вверх, цепляясь за малейшие неровности поверхности. Получилось!
Когда Алексей дотянулся до карабина, кровоточащие пальцы с выдранными ногтями одервенели от холода. Но зато в руках у него был карабин, от которого тянулась веревка к незнакомцу.
— Пристегнись, — услышал он его приглушенный голос.
— Мне не за что.
— Тогда держись рукой и не делай резких движений.
Веревка натянулась и Алексей стал медленно, рассчитывая каждое движение, подниматься. Незнакомец шел вверх, Алексей за ним. Так они достигли перевала, где и остановились.
— Ты что тут шляешься? — недружелюбно спросил незнакомец и из под насупленных бровей сурово посмотрел на Алексея, — Жить надоело?
— Да нет, не надоело, — благодарный ему за спасение Алексей был несколько ошарашен таким приемом.
— Э-э-э, да ты замерз совсем. На, хлебни, — незнакомец сунул ему под нос фляжку.
Алексей хлебнул. Ледяная жидкость огнем обожгла горло, но полыхнувший внутри пожар расплавил лед и принес долгожданное тепло. Он хлебнул еще.
— Ну-ну, хватит, а то сопьешься. Лучше другим оставь. Знаешь, сколько вас тут таких чайников бродит.
Теперь глаза незнакомца смотрели насмешливо, а в уголках плотно сжатого рта притаилась легкая усмешка.
— Согрелся?
— Не совсем, но уже лучше. Что бы я без вас бы делал.
— Ничего бы не делал. Сам бы выбрался, — он слегка пожал плечами. — Ты лучше скажи, почему один ходишь.
— Так получилось, — от его прямолинейных вопросов Алексей почувствовал себя неловко.
— Поди, проверить себя решил? Один на один с горами?
— Что-то в этом роде.
— Это хорошо. После таких проверок чувствуешь себя увереннее в жизни. Если, конечно, жив останешься.
— А вы? — спросил Алексей, — Вы почему один?
— У меня свои счеты с ней, — он бросил взгляд на Вершину. Его лицо, темное от загара, с впалыми щеками, обросшими недельной щетиной, посуровело. Несколько минут он сидел так и молчал. Потом поправил серую вязанную шапочку на голове и спросил:
— Дойдешь один до палатки?
— Да, спасибо, теперь доберусь. А Вы разве не вниз?
— Я в другую сторону, — уклонился он от ответа и, поднявшись, протянул Алексею руку, твердую как доска, с загрубевшей кожей. — До встречи.
— До свидания.
Алексей глядел ему вслед до тех пор, пока его фигура не скрылась за бугром. Красный диск солнца уже касался своим краем гряды дальних гор, играя багровыми отсветами на их ледяных куполах.
— Пора и мне в путь-дорогу, — подумал Алексей, вскидывая на спину пообтрепавшийся от скольжения по льду рюкзак.
В это время послышались чьи-то голоса, и из-за скалы показались люди. Один... второй... третий. Они о чем-то оживленно переговаривались.
— Да здесь он где-то. Куда ему деться, — донеслись слуха Алексея обрывки фразы.
— Кого они ищут? — подумал он, застегивая пряжку рюкзака на поясе.
— Вот он! — увидев Алексея, радостно закричал тот, что вышел первым и бросился ко нему.
— Вот я. Если я тот, кого вы ищете. А что, собственно, случилось?
—Ха! Ну ты даешь, приятель! Что случилось! В рубашке ты родился, вот, что случилось. Мы на перевале были когда лавина сошла. Думали — каюк тебе, а ты нет, выбрался.
Закончив на одном дыхании эту тираду, говоривший перевел дух. Теперь заговорил другой.
— Крутой ты мужик, однако! Я в бинокль смотрел, видел как ты выкарабкался. Классика!
— Да, в такую лавину попасть и в живых остаться,— многозначительно вставил третий.
— А мне понравилось, как ты по скале скребся. Молодчина, — снова вступил в разговор первый.
— Но мне же помогли, — недоуменно ответил Алексей, — Я бы один не вылез. Вы, разве в бинокль не видели?
— Кого?
— Тут еще один был. Сверху спустился. Он мне веревку с карабином кинул.
Трое недоуменно переглянулись: “И куда же он делся?”
— Снова наверх ушел. Он, наверное, на маршруте.
— Ты видел еще кого-нибудь, когда в бинокль смотрел? — тихо спросил первый у второго.
— Нет. — отрицательно покачал головой тот и, как бы оправдываясь, добавил, — Может, его из-за скалы не было видно.
— Черный альпинист? — попытался пошутить другой.
— Скорее “горняжка”, — еле слышно прошептал третий, явно не для слуха Алексея, а потом, нарушая возникшее неловкое молчание, громко произнес. теперь уже больше для него. — Ну ладно. Вниз пора. Через пару часов стемнеет. Шарахайся потом по кулуарам.
— Вы мне не верите? — спросил Алексей обиженно, — Да вот его следы остались. Посмотрите сами, — он обернулся, чтобы показать на следы незнакомца и... На обледенелом склоне, с которого не так давно сошла лавина, не было, да и не могло быть никаких следов.
— Все-все, вниз. Там разберемся, — засуетился первый, — Сергей, ты впереди, я замыкаю.
Через пару часов Алексей сидел в палатке в кругу своих новых знакомых и пил горячий чай. Утром он снова пошел наверх, но теперь уже не на Вершину, а к подножию ледяной стены, рядом с тем местом, где вчера спустил лавину. Там он увидел прибитую к каменной глыбе памятную доску с фотографией своего спасителя. Под фотографией были выбиты цифры, означающие дату рождения и дату гибели.
Не верящий ни в какую мистику, Алексей почувствовал, как неприятный холодок ползет по спине, отдаваясь мелким ознобом во всем теле. Постояв немного, он оглянулся (не видит ли кто?), после чего поклонился низко скале, к которой была прибита фотография и, развернувшись, начал торопливо спускаться в долину, где стояла его палатка.

2

Прошел год. Настала пора отпусков и Алексей снова поехал в горы. Видно, здорово запало в его душу бередящее чувство свободы и отрешенности от мирских забот, которое испытывает человек в горах. Но на этот раз он был не один. Его напарник, человек многоопытный, четверть века посвятивший горам, старше его на добрый десяток лет. Он гляциолог. Зовут его по разному: кто Александром Иванычем, кто просто Иванычем, а Алексей называет его СанВанычем.
— Куда завтра двинем, СанВаныч? — спрашивает его Алексей, прихлебывая из кружки горячий чай.
— Дойдем до ледника, по нему вниз к языку. Посмотрим, что там творится. Я в тех местах уже лет пять не был.
Разговаривая с Алексеем, он делает карандашом какие-то пометки на топографической карте, а Алексей раздумывает над тем, что означают его слова "Дойдем до ледника".
— СанВаныч, а до него далеко, до ледника-то?
— Да нет, не очень. Два перевала, — отвечает СанВаныч и, видя немой вопрос в глазах Алексея, добавляет. — Да не боись ты, они легкие.
— Ага, легкие, — скептически думает Алексей, — Если судить по тому, что вчера был один перевал и тоже легкий, а к месту ночевки мы пришли уже затемно, то два перевала одолеем к утру.
Внезапно СанВаныч оторвался от своего занятия и, встав, приветливо помахал кому-то рукой. Взглянув в ту же сторону Алексей увидел на сыпучем гребне метрах в ста от них фигуру человека.
— Привет, Степаныч! Заходи на чаек.
Тот в ответ помахал рукой и указал вперед.
— На обратном пути,— донесся до Алексея его голос, и ему показалось, что этот голос он уже где-то слышал, но где и при каких обстоятельствах не мог вспомнить.
— Кто это? — поинтересовался он.
— Степаныч, — коротко ответил СанВаныч и после некоторой паузы добавил. —У него брат здесь погиб лет десять назад. Они в одной связки шли.
— А что случилось?
— Разбился. Подробностей не знаю. То ли сам сорвался, то ли веревку камнем перебило.
— А как же Степаныч?
— А что Степаныч? Степаныч на страховке стоял, когда брат сорвался. Потом сам кое-как спустился.
СанВаныч спрятал карту в планшет и, зачерпнув из котелка чаю, продолжил:
— С тех пор он каждый год в это время сюда приезжает. На восхождение.
— Один? — спросил Алексей удивленно.
— Один, — ответил СанВаныч, — По тому же самому маршруту.
— Но это же опасно.
— Конечно. С того маршрута уже несколько трупов сняли, — ответил СанВаныч,.
— Зачем он это делает?
— Не знаю, — пожал плечами СанВаныч. — Зачем люди в горы ходят?
— А сейчас он тоже на восхождение пошел?
— Кто его знает, может и на восхождение, — ответил СанВаныч и, поглядев на сумрачное небо, где в разрывах между туч уже начали поблескивать первые звезды, проговорил, — Давай-ка спать укладываться. Завтра вставать рано.
3

Степаныч сидел возле палатки у горящего примуса и готовил себе простенький ужин, и пил крепкий чай. Свежий ветерок тянул снизу, поднимая вверх клочья тумана и завихривая снежную крупу на перевале в неистовый хоровод. Крупные звезды, какие бывают только в горах, готовились высыпать на сереющем небосводе.
Степаныч смотрел на Вершину, затянутую легкой дымкой. Он любил ее и в то же время ненавидел. Она исковеркала всю его жизнь, отняв брата. С первым проблеском зари, а, может быть, еще раньше, он пойдет на штурм. Маршрут, не раз им хоженый, он знал так же хорошо, как дорогу к себе домой. До сих пор он неизменно выходил победителем. Но его память хранит страшные мгновения того первого восхождения, перевернувшего всю его жизнь.
В тот раз он шел в связке с братом. Работая на стене, они менялись, поочередно выходя вперед, Самый сложный участок Степаныч, как более опытный и старший, прошел сам. Встал на самостраховку и выпустил брата вперед.
— Волоха! Веревки два метра! — крикнул он ему. — Делай станцию.
— Понял, — услышал он в ответ, а взглянув вверх, увидел, что Владимир ищет подходящую трещину для крюка или закладного элемента. Внезапно его нога, стоящая на небольшой, покрытой натечным льдом полочке, соскользнула. Потеряв равновесие он упал вниз, безуспешно пытаясь зацепиться руками за покрытые снегом камни.
Пытаясь затормозить падение брата, Степаныч стал быстро выбирать веревку, готовясь предугадать рывок и выдать слабину, чтобы не переломать ему кости. Он все сделал правильно. Но слишком большое расстояние пролетел Владимир. Забитый крюк от мощного рывка был вырван из скалы подобно английской булавке, выдернутой из сукна. Все остальное происходило словно в замедленном кино.
Веревка, соединяющая его с братом, попала на камень, зазубренные края которого были остры, как бритва. Резкий рывок и... оборванный конец веревки шурша упал к его ногам. Следом мимо него пронесся Владимир, сгруппировавшийся, как кошка. В немом крике Степаныч проводил его беспомощным взглядом. Он видел, как Володя врезался в первый выступ, встретившийся на его пути, после чего его тело уже беспорядочно продолжало падать вниз, колотясь о выступающие камни.
С тех пор Степаныч каждый год приезжает сюда. Он относится к Вершине как к живому существу. Каждое его удачное восхождение подобно пощечине, которой он награждает своего врага. Но он знает, что наступит момент, когда он где-то или в чем-то ошибется, что-то у него не получится и тогда враг восторжествует. Вершина отомстит ему за все те оскорбления, которые он нанес ей, нарушая ее покой. И тогда ее острые скалы, торчащие из подо льда, вопьются в его беззащитное тело и будут рвать до тех пор, пока оно, истерзанное и окровавленное, не упадет к подножию каменного бастиона, словно кусок непрожеванного мяса, отрыгнутый обожравшимся псом.

4

Рано утром Алексей с СанВанычем после небольшого, но сытного завтрака двинулись вверх. День только-только зачинался, приходя на смену сумраку ночи. Редкие лужицы воды, схваченные утренним морозцем, матово поблескивали на солнце. Сминаемый подошвами туристических ботинок под ногами сухо похрустывал иней, тонким слоем покрывавший камни.
Они шли уже более двух часов и за это время подошли почти вплотную к скально-ледовой стене, возвышавшейся над ними подобно сказочному исполину. Алексей вспомнил о своем неудачном восхождении, совершенном им год назад в это же время и о фотографии, прибитой к каменной глыбе, выступающей из льда у подножия стены.
— Смотри, кто-то спускается, — СанВаныч показал вверх.
— От группы, наверное, отбился, — предположил Алексей, тоже заметив бегущего.
— Непохоже. Налегке идет. Да и групп внизу нет. Если бы были, они бы мимо нас никак не прошли. Ближе подойдет узнаем, в чем дело.
Они продолжали свой путь, наблюдая за спускающимся человеком.
— Куда спешишь, приятель? — крикнул СанВаныч, когда тот подбежал поближе.
— Там... там... человек разбился! — прохрипел тот, еле переводя дух. — Помощь нужна. Я вниз за подмогой.
И он пронесся мимо них дальше.
— Неужели Степаныч? — проговорил изменившийся в лице СанВаныч и, быстро скинув рюкзак, начал отвязывать веревку.
— Пошли! — крикнул он Алексею на ходу.
— А рюкзаки? — спросил Алексей.
— Брось здесь. Никто не возьмет,— махнул рукой СанВаныч. — Ледоруб только захвати.
Они помчались вверх с той максимальной скоростью, с которой вообще можно было бежать на высоте нескольких тысяч метров над уровнем моря. Вот и перевал. На нем, спрятанная от ветра за большим валуном, была поставлена палатка, возле которой стояло несколько человек. Туристы.
— Что случилось? — спросил у них СанВаныч приблизившись.
— Там человек, — один из туристов показывает на стену. — Вон на том выступе.
Но Алексей уже и без него заметил на небольшой полочке, на высоте нескольких десятков метров, скрюченную фигуру человека, припорошенную снегом.
— Точно, Степаныч. Больше некому, — СанВаныч размотал веревку, после чего надел кошки. Поглядев на него, Алексей сделал то же самое.
— Подстрахуй, — попросил его СанВаныч и полез на стену.
Передние зубья его кошек хищно впивались в лед, брызжа ледяной крошкой. Ледоруб в левой руке и ледовый молоток в правой поочередно вгрызались своими острыми клювами в лед, вгоняемые сильными ударами. Пройдя с десяток метров, СанВаныч ввинтил первый ледобур и прощелкнул в него карабин с веревкой. Вскоре он вышел на всю веревку и там встал на самостраховку.
Настала очередь Алексея. Пока он лез, его сверху страховал СанВаныч. Достигнув СанВаныча, Алексей вышел вперед. Бросил случайный взгляд вниз, и тут же подленькое чувство страха ядовитой змеей проскользнуло в его сознание, заставив предательски задрожать ноги. Внизу крошечные фигурки стояли возле красного пятнышка палатки.
— Ну что, мандражишь? — крикнул ему СанВаныч. — Верти бур и вперед.
Этот окрик подстегнул Алексея, заставив забыть о высоте. Он ринулся вперед.
— Бур заверни, дурик, — услышал он вдогонку возглас СанВаныча.
На одном дыхании Алексей преодолел отделявшие его от уступа метры. На небольшой площадке, засыпанной снегом, он увидел скрюченную фигурку человека, лежащего лицом вниз. Наклонившись над ним, он тронул его за плечо. Тот тихо застонал. Жив!
Алексею удалось перевернуть его на спину и он заглянул в залепленное снегом лицо.
— Вы! — узнал он его. — Вы живы!?
— Жив, — еле слышно прошептал тот, едва шевельнув обескровленными губами.
— Вы помните меня? Вы мне жизнь спасли в прошлом году. Когда я в лавину попал. А я думал, что вы привидение. Фотография ваша, там внизу, на скале прибита.
— Это... не моя... брата... — он поглядел на Алексея из под полуприкрытых ресниц. Неясно было, вспомнил он его или нет.
— Кончай трепаться! — донесся снизу голос СанВаныча. — Выбирай веревку. Я поднимаюсь.
Вдвоем они спустили Степаныча вниз и уложили его в подготовленный спальник. СанВаныч склонился над ним.
— Ну, как ты? — спросил он, когда Степаныч открыл глаза.
— Это ты, старина, — прошептал тот, узнав СанВаныча, — Вот я и закончил свой маршрут. Связка снова вместе.
— Ты погоди, погоди, — засуетился СанВаныч. — Сейчас вертолет прилетит. Парень, тот, что нам встретился, поди уж до спасательной станции добежал.
— Не надо, дружище, не надо, — слабо улыбнулся Степаныч, — Ты ведь знаешь, что мое место здесь. Возле того камня.
5
Через год Алексей снова поехал в горы. Был на том же перевале. Видел гранитную глыбу, торчащую из подо льда, и две фотографии на ней. Кажется, что на обоих фотографиях изображен один и тот же человек. Только на одной фотографии он совсем молодой, а на другой уже в летах, с седеющими висками. Это фотографии двух братьев. Связка.

1994