Деревенская аномалия

Эту историю я услышал от одного своего приятеля, человека искреннего и честного, не верить которому у меня нет никаких оснований. Несмотря на кажущуюся необычность, история эта не противоречит здравому смыслу и вполне укладывается в рамки известных нам представлений о человеческой психике.
— Как-то я, будучи студентом института, — начал свой рассказ мой собеседник, — поехал отдохнуть на пару недель в деревню к тетке. Там я встретил старых товарищей, с которыми подружился еще в школьные годы, когда гостил на летних каникулах, а также познакомился с новыми, приехавшими, как и я, набраться сил перед новым учебным годом. Среди моих новых знакомых оказалась одна девушка, красивая, с широким разлетом густых черных бровей и с симпатичными ямочками на смуглых щеках. Мне она сразу приглянулась, а вот я ей... Не знаю почему, но меня она невзлюбила с первого взгляда. Звали ее Вика.
Поначалу я старался расположить ее к себе, не обращая внимания на ее колкости и в душе надеясь, что все изменится к лучшему и мы, в конце концов, найдем общий язык. Однако, видя, что все мои старания напрасны, я стал платить ей той-же монетой — делал вид, что она совершенно безразлична мне. Так продолжалось довольно долго и так бы, наверное, и осталось, если бы не один случай, который в корне изменил наши отношения.
Как-то под вечер сидели мы дружной компанией на скамейке в палисаднике и разговаривали обо всем, что на ум придет. Как-то само собой разговор зашел о разных аномальных явлениях, в частности о призраках и привидениях, которые селятся в заброшенных замках и наводят смертельный ужас на одиноких путешественников, осмелившихся проникнуть в их владения. Эта непременная тема ночных посиделок всегда вызывает живой интерес.
— Я не знаю, почему все так боятся привидений? — произнес Сашка, мой сосед. — Они же бестелесные. Ну что они могут сделать человеку?
— Ну да, бестелесные! — возразила Наталья, миловидная девчонка, умная, сообразительная, однако при всех своих достоинствах ужасная спорщица. — Утянут в загробный мир или напугают до смерти. Заикой на всю жизнь останешься.
— С физической точки зрения никакие это не проявления загробного мира, — попытался объяснить Влад, студент третьего курса политехнического института, парень весьма начитанный, любивший иногда блеснуть своей эрудицией. — Это голографические изображения, возникавшие в тот момент, когда придворный художник писал портрет владельца замка или его домочадцев. Во время работы энергетическое изображение художника, его эмоциональный настрой отпечатывались на влажных красках. Краски высыхали и сохраняли это изображение долгое время. Когда же в замок приходили люди с таким же эмоциональным настроем, как и у художника, то возникали резонансные явления, в результате которых появлялись объемные изображения — голограммы. Эти голограммы несведущие люди и принимают за привидения.
— Так что, все просто. Главное — не бояться, — закончил он.
— Хм, — усмехнулся Серега, парень дотошный, бравший все под сомнение. — Все это предположения. Кстати, заметь, никем и ничем не подтвержденные. Вот, к примеру, у нас в деревне художников отродясь не водилось, а привидение есть. Судя по твоему объяснению откуда бы ему здесь взяться, а оно есть и все тут. Как ты объяснишь эту аномалию?
— Поясни, — попросил Влад.
— Есть у нас на выселках дом хуторской, в котором муж неверную жену задушил. Об этом доме такая дурная слава идет, что около него не то что ночью, днем страшно пройти.
— Ой, ну что ты такое говоришь?! — взвизгнула Танька, Сережкина сестренка, совсем еще девчонка. Она вскинула свои длинные и по ребячьи худые ноги на скамейку и, подтянув коленки к самому подбородку, обхватила их для верности руками. — И вовсе она не неверная была. Это он все выдумал. Чтобы на другой жениться.
Серега посмотрел на Таньку так, словно впервые ее увидел.
— Ты здесь еще? А кто вчера от матери нахлобучку получил за то, что поздно пришел?
Танька притихла. С братом шутки плохи. В два счета домой отправит.
— А ты сам это привидение видел? — поинтересовался Влад.
— Нет, — признался Серега, но не желая сдаваться произнес в качестве довода. — Но ведь другие то видели.
— Больное воображение! — парировал Влад. — Когда боишься, всегда что-нибудь да покажется. Не верь никому, пока сам не убедишься, — наставительно добавил он.
— Не слишком-то и хотелось убеждаться. Тем более, что до этого дома через всю деревню шлепать, — произнес Серега и добавил не к месту: — Да и не в доме он ее задушил, а в бане. А может, сама угорела. Кто сейчас разберет, полвека прошло.
— Что, струсил? — лукаво спросила Вика, сидевшая рядом с Серегой, и вдруг прищурившись, взглянула на меня. — Может, ты смелее?
— А ты в этом сомневаешься? — спросил я, искоса поглядев на нее.
— Какая мне разница, — равнодушно произнесла Вика, демонстративно отворачиваясь. — Смелее, не смелее, все равно ведь не пойдешь.
— А вдруг пойду? Ты откуда знаешь?
— О-о! — передернула плечами Вика. — Смелый какой! Пойду, не пойду. Легко говорить, когда в такой компании сидишь, а как до дела дойдет, так сразу вся смелость неизвестно куда улетучивается. Знаю я вас.
— Полегче на поворотах, мадам! — вскипел я. — Я-то не струшу. Подумаешь, хутор. Могу и на хуторе переночевать. Вот только свидетель требуется, чтобы подтвердить, что я действительно там был, а не у тетки за печкой. Я бы вам предложил в качестве свидетеля выступить, да боюсь, что вы относитесь к тем особам, которые только и умеют, что языком трепать да подзуживать. А сами, если разобраться, ночью из дома боятся выйти.
Ага, попадание в яблочко. Гневом полыхнули Викины глаза. Я был доволен. Око за око, зуб за зуб! Оскорбление за оскорбление (хотя это и не по мужски).
— Пошли! — Вика вскочила со скамейки. Она напоминала разъяренную пантеру, готовую к прыжку.
“Ну вот, добился. Победитель”. По правде говоря, мне вовсе не хотелось идти в этот полуразрушенный дом и проводить в нем ночь. Но отступать было поздно.
— Пойдем, — произнес я как можно безразличнее, хотя у самого на душе кошки заскребли. Но потом подумал, что путь до хутора неблизок, авось Вика по дороге передумает. Прогуляться же вдвоем с красивой девушкой, к которой, к тому же, неравнодушен, — кто же от этого откажется.
— Вы что, серьезно? — Сергей, воспринимавший нашу перепалку, как очередную мелкую ссору, недоумевал.— Вам делать больше нечего?
— Ну-у, если мадам возьмет свои слова обратно, то со своей стороны я готов забыть этот короткий эпизод нашей долгой жизни, — промямлил я.
— Нет, не возьму, — ответила Вика, пепеля меня глазами. Было видно, что она завелась. Она была очень красива в этот момент. И она бросала мне вызов. Еще не поздно было отступить, что, по большому счету, означало бы признать себя побежденным, но нужно было поднять брошенную мне в лицо перчатку и победить.
— Мужики, завтра в десять на пляже, — обратился я к друзьям, а потом взглянул на Вику. — Пошли, Победа!
Вика не ответила. Она развернулась и быстрым шагом пошла вперед. Снежная королева оставалась снежной королевой.
"Для кого же ты создана такая?" — подумал я, с душевной тоской, глядя на ее стройную фигуру, тонкую талию, загорелые ноги, обтянутые короткой юбчонкой.
Так мы и шли. Она впереди, я чуть поодаль, сбоку. Вскоре на фоне сумеречного неба, замаячил хутор, стоящий на пригорке в полукилометре от деревни. От хутора, ранее богатого, остался лишь полуразрушенный дом с провалившейся крышей да старая баня, прогнившие стены которой поросли мхом.


Так как дом был разрушен, то, по-видимому, эта баня и должна была приютить нас двоих на ночь. Именно с ней и связывали странную историю, передававшуюся из поколения в поколение о неверной жене, убитой ревнивым мужем. Будто бы хозяин, потерявший в гражданскую двух своих сыновей и жену, умершую от тифа, женился на молодой. Но долго с ней не прожил. Заподозрив в измене, он задушил ее в этой самой бане. С тех пор это место пользуется дурной славой.
И вот мы здесь, чтобы воочию убедиться в справедливости этой истории, а заодно и разрешить возникший спор. Я попытался открыть дверь бани, но она, за многие годы вросшая в землю, не поддавалась. Похоже, что до нас сюда с того злополучного дня никто не заходил Я дернул посильнее, и проржавевшие гвозди с жутким скрипом вылезли из трухлявого косяка. Отбросив дверь в сторону, я кое-как расчистил проход.
 — Прошу Вас, мадам, — проговорил я, обращаясь к Вике и содрогаясь от одной мысли, что она сейчас согласится, и нам придется лезть в эту черную дыру, из которой несло сыростью и тленом. Но, может, она откажется и мы пойдем домой. Стыдно признаваться, но именно такие мысли были у меня в тот момент в голове.
— Спасибо, Вы истинный джентельмен, — проговорила Вика. — Но, может, вы все-таки первый... войдете. Кстати... можно было бы и посветить.
 — Может, Вам еще и постелить? — попытался я пошутить, но шутка получилась не совсем удачной.
— Хам! — ответила Вика и шагнула вперед.
— Прости, я не хотел тебя обидеть, — смущенно проговорил я и, пытаясь реабилитировать себя в ее глазах, чиркнул спичкой.
Слабый огонек осветил низкий потолок и закопченные стены. К дальней стене бани был приколочен длинный полок, сделанный, по видимому, из крепких дубовых досок и поэтому до конца не сгнивший. Под полком была навалена груда "голых" березовых веников. На земляном полу валялись несколько старых мочалок, от сырости покрывшихся плесенью. В углу бани находился полуразрушенный очаг.
Спичка потухла. Я чиркнул еще одной и, порывшись в карманах, достал клочок бумаги. Немного оглядевшись, я подошел к полку и потрогал его рукой. Полок был достаточно крепок, чтобы выдержать вес двух человек средней комплекции. Я сел на него и пригласил Вику.
— Садись, чего стоять.
 — Н-нет! — сдавленно проговорила она, отрицательно качая головой, — Он ее там задушил.
— Не верь ты в эти сказки,. — попытался я ее приободрить, — Никто никого не душил. Все своей смертью померли.
— Неправда! — не согласилась она, — Он ее задушил. Все об этом говорят.
— Ну хорошо, хорошо, — проговорил я, понимая, что Вику не переубедить. — Пусть задушил. Но ведь он ее не здесь задушил.
— А где? — с надеждой в голосе спросила Вика.
— На другом конце полка, — соврал я, — Так что присаживайся. Не будешь же ты всю ночь стоять.
— Правда? — спросила Вика, присаживаясь на самый краешек.
 — Правда, правда, — успокоил я ее, а сам подумал: “Ну откуда мне знать, где он ее задушил. Да и место неподходящее об этом думать. Лишний страх нагонять на ночь глядя.”
— Вить, а Вить! — впервые за все время нашего знакомства Вика назвала меня по имени, — А потолок не обвалится?
— Полвека простоял не обвалился, за одну ночь ничего с ним не случится, — логично предположил я.
— Вить, а если... О-о-й! — Вика не договорив взвизгнула и, одним махом взлетев на полок, оказалась у меня за спиной. Ее тонкие руки обхватили меня за шею.
— Ты что с ума сошла? Задушить меня хочешь?
 — Там... там кто-то есть!
— Где? — спросил я, чувствуя, как у меня у самого по спине бегут холодные мурашки.
— Там, в углу! Под нарами.
Мои ноги сами собой оказались на полке. Я чиркнул спичкой и посветил внизу. Из под нар, шурша полуистлевшими березовыми листьями, выскочила здоровенная крыса и, виляя длинным голым хвостом, похожим на круглый рашпиль, юркнула в открытую дверь.
— Вить, а ты смелый. Я убедилась, — прошептала мне в ухо Вика. Она прижалась ко мне всем телом. Мне было приятно ощущать ее тепло и я, чтобы не отпугнуть ее неловким словом, промолчал. Страх прошел сам собой.
— Вить, может домой пойдем? Уже поздно.
— Нет, Вика. Темно уже. Давай переночуем здесь, раз пришли, а завтра посветлу и пойдем.
Викино тело было молодое и крепкое, а ее волосы хранили какой-то чарующий аромат. И все это променять на прозаическую ночную прогулку, пусть даже при луне? Нет, я не такой простак. Меня же потом куры засмеют.
— Вить, ты действительно ничего не боишься? — спросила Вика дрожжащим голосом, видимо, удивленная моим отказом.
— Успокойся, глупышка, — я попытался ее приободрить, — Я не боюсь и ты не бойся. Мы ведь вместе.
Я прилег на полок и предложил Вике.
— Ложись рядом.
Мы лежали довольно долго. Я смотрел в дверной проем, сквозь который был виден клочок темного неба, посыпанного серебристой пудрой Млечного пути. Далекие звезды подмигивали мне, как бы подбадривая: "Ну, что же ты! Давай, решайся! Поцелуй ее!"
А я никак не решался.
Но вдруг все звезды разом погасли. До моего слуха донеслись глухие шаркающие шаги. В следующий миг дверной проем закрыла чья-то сгорбленная фигура. На вид это был крепкий, кряжистый старик. Его лица в темноте я не мог различить. Может быть это дед Осип? Других-то похожих в деревне нет. Но с какой стати он в глухую ночь будет в таком гиблом месте шататься? Да и не он это вовсе. Дед Осип еще зимой помер. Я почувствовал, как волосы на моей голове становятся дыбом.
Странное оцепенение сковало все мои члены. Я не мог двинуть ни рукой, ни ногой. А старик надвигался. Чиркнула зажженная спичка в костлявой руке, обтянутой желтым пергаментом кожи, и на меня из под мохнатых насупленных бровей взглянули колкие глаза, сверкающие нечеловеческим блеском. Свалявшиеся грязные космы с пробивающейся сединой, обрамляли впалые щеки. Крючковатый нос, словно клюв хищной птицы, нависал над черным провалом беззубого рта. Вторая рука, такая же костлявая, с грязными, давно не стриженными ногтями, потянулась к моему горлу. Я как загипнотизированный смотрел на тянущиеся ко мне пальцы и чувствовал, что вот-вот умру от нахлынувшего на меня страха.
— Умрешь, умрешь! Я для того и пришел, — старик словно читал мои мысли, — Не ты первый, не ты и последний. Она будет следующей.
— Ах ты пень трухлявый! Мешок с дерьмом! — дикая ярость заклокотала в моем сердце, проясняя сознание и снимая первоначальное оцепенение. — Не трожь мою любовь своими грязными лапами.
В тот момент, когда ледяные пальцы сдавили мое горло, я перехватил его кисть у запястья и рванул прочь от себя. Мгновение спустя мои уши резанул истерический визг: "А-а-а!".
От этого визга я и проснулся. В маленьком оконце брезжил рассвет. В ладони я сжимал здоровенную змею, которая, обвив мою руку кольцами, покачивала перед самым лицом плоской головой, периодически стреляя в мою сторону тонким раздвоенным язычком. Сзади меня сидела обалдевшая от страха Вика и визжала, как десяток некормленных поросят.
Я отшвырнул змею подальше от себя. Метровая гадина с поблекшей от старости кожей, величественно подняла голову и, извиваясь всем телом, медленно уползла в нору под наваленными рядом с очагом камнями. Не помню, как мы выбрались из бани, но в себя мы пришли только на проселочной дороге. Быстро светало.
— Слава богу, все уже позади, — облегченно произнесла Вика, беря меня под руку.
— Не думаю, — ответил я и спросил. — Ты случайно не заметила, что это была за змея?
— Нет, не заметила. А что случилось? — поинтересовалась Вика, став сразу серьезной.
Я показал руку. Рука повыше кисти припухла и покраснела. В середине опухоли виднелись два крошечных пятнышка, похожих на следы от шприца.
— Она тебя укусила?! — охнула Вика. — Надо срочно разрезать ранку и высосать кровь.
— Ничего не надо делать. Все в порядке, — сказал я, делая вид, что произошедшее меня мало волнует. Наверное, у меня это плохо получилось, потому-что Вика, обхватив меня за талию, предложила: "Обопрись на меня. Легче будет."
 — Не надо, — отказался я. — Что я, маленький. Сам дойду. Подумаешь, змея укусила. С кем не бывает.
Борясь с подступающей к горлу тошнотой, я шел рядом с Викой и думал о том как-бы не брякнуться в обморок посреди дороги. Когда мы подошли к медпункту, я был на пределе сил. Дежурный врач — молодой парень — взглянул на руку и удовлетворенно хмыкнул: "Гадюка".
— Почему Вы так думаете? — поинтересовалась Вика.
— Был бы щитомордник, ты бы его не довела, — ответил врач, ставя укол, — Другие ядовитые змеи у нас почти не встречаются.
— Я сам шел, — произнес я оскорбленно.
— Конечно, сам. Разве такая хрупкая девушка смогла бы дотащить такого здоровяка как ты, — улыбнулся врач и, обратившись к Вике, наказал. — Доведи его до дома, через каждые два часа давай ему вот это лекарство, а заодно проследи, чтобы он, хотя-бы до вечера, полежал в постели.
Надо признать, Вика в точности выполнила его наказ, весь день просидев у моей постели. А расставаясь, она слегка коснулась губами моей щеки и шепнула в самое ухо: "До завтра."

 — Вот, собственно, и вся история. Ничего особенного, — произнес мой приятель, заканчивая рассказ.
 — А что было дальше? — поинтересовался я.
— Дальше? А ничего не было. Про свой сон я, естественно, никому не рассказывал. Мало ли что может присниться. Хуторок, вместе с баней, вскорости снесли. На их месте построили ферму.
— А Вика? С Викой вы с тех пор виделись?
— С Викой? — улыбнулся мой приятель, — Конечно! Я вижусь с ней каждый день, хотя прошло более десяти лет. Когда я прихожу домой, уставший после работы, она встречает меня и кормит вкусным ужином. Жена, все-таки.

1996