Космическая технология

В армии лихого прапорщика спецназа Виктора Николаевича Червонца трижды представляли к ордену Красной Звезды за блестящие разведрейды по базам и схронам боевиков разной масти. От одной его фамилии боевиков начинали корежить нервные заболевания.
И каждый раз штабные писаря в истошной спешке под генеральский рык заворачивали фельдкурьеров с документами, матерясь, драли зубами мелованную бумагу и клялись всем святым обходить фамилию Червонец за три версты.
 Потенциальный орденоносец имел дурную привычку, вернувшись из рейда, напиваться до потери субординации и критиковать командование с применением ненормативной лексики. Ладно бы промывал генеральские кости среди своих дружков или в подушку, кто без греха?
 Бесшабашный прапор грешил с размахом: пользуясь профессиональными навыками, проникал сквозь часовых в охраняемый штаб, гонял по коридорам мелкое офицерье и костерил крупное, вплоть до Верховного:
 - Олухи царя небесного! Когда боевые моим орлам заплатите, петухи двухголовые?
 И нарвавшись на очередного генерала с подозрительной смиренностью, вкрадчиво вопрошал:
- Отгадай-ка, отец солдатов, что будет, если во главе львов поставить барана?
Получить ответ «Львы превратятся в стадо баранов» Червонец не успевал, принимая неравный рукопашный бой с комендантской ротой.
Малиновый под цвет лампас генерал, час назад подмахнувший наградные листы, тигром рявкал на штабных:
- Гнать в три шеи, обалдуя, из армии! Пусть быкам хвосты крутит.
Генеральские намерения дважды сами собой рассасывались: «обалдуй», разложив в живописном беспорядке комендантских мордоворотов, срочно убывал в очередной вояж по горам, и гнать оттуда в три шеи было весьма сложно. В третий раз прапорщик-хулиган уйти не успел и с треском вылетел на гражданку без тощего жилищного сертификата и с толстой пачкой фальшивых долларов, заначеных в ходе последнего рейда.
Фальшивые купюры высокого качества быший морпех удачно сбыл валютчикам по курсу 1:3, купил однокомнатную квартирку в «хрущебе», попьянствовал, поокаянствовал и по блату устроился бригадиром слесарей-сантехников, обслуживающих городскую мэрию.
И зажил с удовольствием – работа, выпивка и досуг с выпивкой.
 Должность оказалась хлопотливой, платили мало и редко. Чиновники в отличие от квартировладельцев в рот сантехникам не заглядывали, денежку не совали, зато гадили преизрядно, накануне ревизий забивая фановые трубы шинкованной бумагой каких-то документов.
Глава города господин Буркин требовал от сантехников трепетного отношения к административной канализации:
- У меня нужды большие люди справляют. А в кабинках – шкворчит, вонища. Это гостей нервирует и препятствует наполнению бюджета.
-Дык, место запашистое, - объяснял Червонец. – Не бывает в нем озону-то.
-Не место красит человека,- отмечал мэр. – Придумай что-нибудь, чтоб душа пела в этом месте. Наладишь канализацию, сделаю почетным работником жилищно-коммунального хозяйства области.
Почетный знак – не орден, не медаль, так недоразумение типа « возьми и отвяжись». Только приказ нового начальства бригадир выполнил со всем прилежанием из самоуважения. Месяц рылся в технической литературе, изучил зарубежный опыт, выпросил у мэра дополнительное финансирование на закупку оборудования, с энтузиазмом выбил заказанное из жмотистого завхоза.
И в сентябре ко Дню города сдал первый биотуалет «под ключ» за час до начала торжественного собрания в честь праздника с участием представителя Президента.
- Это не уборная. Это – ЦУП почише плисецкого, - поразился мэр, сунувшись с инспекцией в блистающую ослепительной гигиеной кабинку. - Кнопок-то, кнопок понасобачил. Ну, молодец! Уважил…
Мэрская свита одобрительно гудела: «ЦУУП!» Начальнику ЖКХ уже чудился орден неясной конфигурации. Жизненный опыт подсказывал ему, что наместнику обязательно приспичит и он поразится проникновению в провинцию космических технологий.
- Все процессы, кроме э..э…э основного, автоматизированы, - объяснял, зардевшись, Червонец, касаясь пальцами мигающих фотоэлементов.
- Это - смыв, это - утилизация, это – ароматизация шинелью номер пять. Туточки, главное, японский медблок с анализатором, экранчик сообщает о здоровьишке.
- Щас проверим япону мать на вшивость, - обрадовался Буркин, здоровье которого с утра пошаливало похмельным синдромом, и, не медля, заперся в кабинке. Сейфообразная дверь чмокнула резиновыми прокладками.
- Юлий Ильич, не трогайте, христа ради, медблок, инструкция на японском, а переводчик же бюллетенит, - орал Червнонец и колошматил кирзовыми сапогами по зеркальной броне.
Дверь стойко держала удар.
Свита в ужасе прилипла к стенам, оба зама – ушами к двери, в тщетной надежде получить дальнейшие указания.
Горячий пот струился вдоль позвоночника начальника ЖКХ, с каждой секундой понижал температуру, пока не заледенел на копчике.
В течение часа секретарша мэра Люба Козодоева, сбивая каблуки на итальянских туфельках, крейсировала между биотуалетом и актовым залом, под завязку набитым городским активом, докладывала обстановку: « Народ волнуется…приехал представитель…представитель общается с народом…представитель улыбается…представитель кусает губы…»
Кусание губ федерального значения прибавило седых волос на височках замов. По сценарию праздника общение с народом представителя Президента происходило под присмотром мэра, чтобы общительные горожане не наболтали лишнего. Мэр сидел взаперти без признаков жизнедеятельности, остальное руководство билось над его освобождением. И народ бесконтрольно делился с высшей властью проблемами.
- Вызывайте газосварщиков. Будем резать, - распорядился начальник ЖКХ, вырастивший на копчике ледяную сосульку.
- Лучше штопор найдите. Есть тут одна щелочка. Попробую по старинке, - попросил Червонец.
Свита порскнула по кабинетам. Этот важный инструмент имелся у каждого уважающего себя чиновника.
 Принесли штук двадцать. Бригадир выбрал самый старый, потертый с деревянной ручкой, отковырнул им зеленый глазок индикатора на двери, всадил винтообразную сталь в отверстие и дважды провернул. Хромированная сталь снова чавкнула резиной.
В набитой японской электроникой кабинке пахло французским духом. Медблок, усеянный рубиновыми огоньками, гудел амперами и вольтами, с загадочным диагнозом мэрского недомогания, похоже, анализатор еще не сталкивался.
Юлий Ильич Буркин, вытаращив глаза, полулежал на унитазе, вырастившим на этот случай, спинку и подлокотники, опутанный проводами, облепленный датчиками, мычал на коровьем языке. Другой язык ему был временно недоступен, поскольку изо рта торчала прозрачная трубка, одним концом уходящая в потолок. По трубочке что-то прозрачное текло в разинутую пасть.
-Экспериментируем, господа? – протиснулся в кабинку представитель Президента, которому все-таки приспичило. – Нашли время…
- В-ви-хри-и в-варждебные воют над нами …- проревел Юлий Ильич, освобожденный от принудительного глотания.
Японская техника все-таки справилась с российской хворью. Кабинка заполнилась ароматом чистейшего спирта.
На том новаторские эксперименты закончились.
Мэр потерял горячий интерес к канализации.
Начальника ЖКХ перевели на параллельную должность в департамент водоснабжения.
Виктор Николаевич Червонец вылетел с элитной работы в рядовые слесари.
И вместо почетного знака получил кличку Штопор.