Телепат

Ведущий инженер-конструктор Аристарх Христофорович Жмакин любил быть примером во всем с октябрятского детства. Первым сдавал макулатуру, металлолом, комсомольские взносы, экзамены и чертежи. Первым приветствовал начальников, поздравлял с юбилеями их жен, детей, мам и тещ. Первым докладывал куда следует. Примерная деятельность способствовала профессиональному росту – старший инженер, ведущий, заведующий отделом. Дальше и выше – никак. Отшлифованная схема высовываться в нужный час засбоила. Институтское начальство кисло лыбилась при встречах, по возможности избегало тесного общения и после рукопожатий надолго запиралось в туалете. То ли ему благостная физиономия опытного сотрудника примелькалась, то ли завистники наклеветали, но взаимности не получалось.
 В новых экономических условиях завистники, отощав на бюджетных харчах, разбежались, и Жмакин нарастил усилия. И тут проклятый капитализм раззявил свое гнусное хайло.
Верные люди сообщили: проектный институт со всеми инженерскими потрохами, линейками и ластиками купило частное лицо со столичной пропиской. Хозяин спешно греет металлический инструмент, чтобы выжигать лень и дурь. Ждите существенных перемен.
 « А вашего папика, кроля жирного, он завтра схряпает с косточками, тапочками и подтяжками» - уточнили благожелатели с намеком на летальный для любого начальника исход – вышибание на пенсию под горячие аплодисменты бывших любимчиков. Аристарх Христофорович, тайно уважавший частную собственность, решил первым поучаствовать в этом славном мероприятии. С тайными намерениями забраться в директорское кресло самому.
 В директорский кабинет он ворвался без стука, гордо и прямо, вскинув подбородок, точно ружейный ствол, готовый вот-вот бабахнуть в цель. Группа поддержки, бурча нечленораздельные лозунги об интеллектуальном сатрапстве, скопилась в приемной и дальше не совалась, мельтешила в дверном проеме.
«Трусят, коллеги, - ухмыльнулся Аристарх Христофорович,- Ну и тряситесь на здоровье. Наград у меня не дождетесь. Свидетелей в первую очередь подсокращаю»
Утопая по щиколотки в длинном ворсе ковра, он приблизился к двухтумбовому столу, дерзко смахнул с него стопку важных бумаг и положил на краешек свою папку в красной дерматиновой обложке – компромат. Затем резко опустил ладони на спинку ближайшего стула. Пальцы рук не дрожали.
- По делу или поздравлять? – прохладно поинтересовался хозяин кабинета, с трудом поднимая снулый взгляд на посетителя. - Может, завтра на представлении выступишь?
- Будет дело… под номером. И представление у прокурора. Он поздравит в камере предварительного заключения.
- Прокурор вчера поздравил. И почему в камере? В кабинете обмывали, потом в сауне догоняли, - изумился директор и погладил лацканы пиджака, убеждаясь, что на нем не тюремная роба. Напились-то до потери пульса, и прокурор вполне мог пошутить с одеждой. Однако одежда была приличной и не полосатой.
Жмакина прорвало. Предпенсионная ссылка босса на прокурорские связи и кровожадно урчащая за спиной группа поддержки добавила красноречия.
- Я презираю коррумпированную шайку. Она не спасет от возмездия, когда новый владелец института убедится, что в эпоху демократии и гласности у нас окопался прохиндей!
- Стой, погоди, дай выпить воды,- директор гулко выхлебал воду из графина, помял затылок: по всем статьям и симптомам прокурор поил паленым коньяком. - Извини, не разобрал, кто у нас этот…прохиндей?
- А вы не догадываетесь? Мне что, развернутую характеристику дать? Тот, кто растащил чужую собственность в личную кормушку, кто кричит на коллег, топает ногами, затыкает им рты, награждает гадкими прозвищами. Кто назвал начальника техотдела дундуком - семь раз, ослом - четыре, бестолочью - двадцать! Главного инженера - трижды ослом, дважды - телячьими мозгами. Главного бухгалтера восемь раз – Горгоной и дважды арифмометром в юбке. Мою кличку помните?
- Барабан! – смутился директор. – По аналогии с пионерским. Больно треску от вас многовато.
- Барабан? Пионерский? Не увиливайте! У меня записано – «хмырь болотный». Но это мелочи. Туточки в папке все факты хищения частной собственности собраны. Свидетели пронумерованы по сортам. Поди, хозяин не помилует? Вы меня понимаете?
- Понимаю. Выгонит в три шеи. Давайте папочку.
- Но есть варианты, - Аристарх Христофорович покосился на дверь. Группа поддержки, похоже, затаилась в приемной и даже не дышала. Подслушивают? Фигушки им…
- Добровольная отставка, - прошептал. – Высокая пенсия и прочие почести. Орденок. Взамен - отличная рекомендация преемнику. Устраивает?
- Ты случайно не Вольф Месинг, прямо телепат? Мысли мои –читаешь?– директор подгреб папку с компроматом. – Но вариант мне нравится. Отставку организую. Орденок – жирновато будет… Знака «Почетный строитель» достаточно? Рекомендацию? Сделаем. А вот с пенсией ты, брат, перебрал. До пенсии пахать и пахать. Разве что по инвалидности?
- Где я вам инвалидность возьму? – от непомерных запросов без пяти минут экс-директора Жмакин оторопел. – Килеров найму, чтоб чего-нибудь сломали?
- Обалдел? Киллеры – это уголовщина. У медиков инфаркт купишь. Или инсульт.
«И этот дурак нами правил? – расстроился Аристарх Христофорович. –Биржа на носу, а он торгуется. Спятил с перепугу. Может за маразм инвалидность выхлопотать?»
С маразмом не заладилось. Идею директор отверг: «Рановато еще? Не поверят». И предложил язву желудка. Язву отклонил Жмакин. Подозрительно, при таких наливных щечках и пузе, год на овсе сидеть придется.
Торговались до хрипоты, забыв про конспирацию. Когда, наконец, пришли к взаимному согласию, почти ударили по рукам, в кабинет вторглась группа поддержки, с букетами дорогущих роз и бутылями с шампанским. Свободные от поздравительных аксессуаров сотрудники тащили на подносах закуску. И все грянули хором:
- Поздравляем, поздравляем, наш хозя-я-и-ин, дорогой! Обещаем, обещаем, быть всегда всегда с то-о-бой!
«Во, дают, лизоблюды! Учту, учту непременно» - воодушевленный ораторией Аристарх Христофорович приосанился, готовясь принять в объятья букеты размером с кусты шиповника.
 Но цветы проскочили мимо и с шелестом посыпались на экс-директорскую грудину. Поцелуйная бригада из числа влиятельных институтских матрон, соблюдая очередность и иерархию, влипала напомаженными губами в наливные щечки виновника торжества
- Господа…спасибо…сочту зачесть…завтра…сюрприз… весьма признателен…купил…долги…помогли родные, - доносилось из кучи роз и дамских прелестей.
-А куда делся москвич? – промямлил Аристарх Христофорович, ощутив себя человеком, у которого из-под зада вместе с кожей выдернули кресло и ободранное место присыпали солью.
Директор выбрался из-под стожка розовых кустов в целлофане, ласковыми шлепками по тугим бедрам отогнал счастливых дам:
 -Москвич? У меня – БМВ. Ах, ты про то… Москвич – мой племянник, директор крупного холдинга. Он купил мне наш институт. Для семейного, так сказать, бизнеса.
-Бах! Ура! Бах! Ура! Бах! Ура!
Шампанские струи щедро опрыскали пространство.
Пробки просвистели у висков Аристарха Христофоровича. В его коленках громко щелкнули косточки и ворсистый ковер полетел навстречу. Последним он услышал:
-А говорил – проблемы с инвалидностью, торговался. Килеров просил нанять. Видишь, как все просто обернулось? И недорого.