Не делайте мне больно, Господа

«Hе делайте мне больно, Господа.
Я ветpена сегодня, я слаба.
Хотела я отвлечься за кpутым столом,
Hо на душе тpевога, в гоpле ком.»
(А.Пугачёва)


Не люблю оправдываться в содеянном. Не люблю и всё. Хотя бы потому, что себя стараюсь уважать - издержки папиного воспитания. Папино «Уважай себя и свои поступки» татуировочно втравилось и живёт уже в венах и артериях собственной жизнью:
 http://www.proza.ru/2005/12/05-128
И этот текст – тоже не оправдание. То, что Вы сейчас прочтёте – это, скорее, попытка объясниться. Объясниться, почему мне – а речь сейчас обо мне, сори, хотя на моём месте можете представить и себя, не в обиде - так вот, почему мне в данном случае пришлось пойти наперекор собственному «я»? Можно подумать, Вы никогда не «наступали на горло собственной песне», если речь шла о какой-то поставленной цели? Цели для Вас лично. Просьба одна: не делайте мне больно, Господа. Больно - мыслями, словами, жестами. Мне кажется, я уже достаточно наслушалась, когда представила на ваш суд свой «шедевральный» «Личный подвиг от Дикси для проекта «Гаятри». Да, речь пойдёт о нём. А Вы чего хотели? Кому не интересно, можете дальше не читать. Хотя… Со своей стороны могу обещать, что тот, кто пройдёт со мной до конца – не разочаруется. Сегодня я чётко представляю, о чём хочу поведать, и какие именно слова я для этого подберу. Да, я вполне согласна с рецензентами, которые при чтении варианта для «Гаятри» думали, что держат в руке газету или знакомятся с материалами пленума. Но… таковы были требования издательства. Требования, оперируя 3600 знаками, доступно объяснить технологию совершения подвига. Абсурдность поставленной цели – «технология подвига» - сделали её для меня очень привлекательной! Цель была поставлена. Желание максимально к ней приблизиться подогревалось малой вероятностью её достижения.
Неделя прошла - цель позади. Что будет дальше мне уже не интересно. А вот что делать с задавленной и бунтующей «душой художника»?
Привычно наушники – в ушки, сегодня это будут гитарные импровизации ДиДюли, и вперёд. Вперёд рассуждать о подвигах… Так, как мне этого хочется, а не так, как требуют жёские рамки.
……………

Н-да… Подвиг… Подвиг… Вот озадачило издательство «Гаятри»! Да ещё и технологию им объясни! Да так, чтобы было понятно и дворнику дяде Васе и профессорше-филологине из соседнего подъезда! Да ещё так, чтобы каждый прочёл, вдохновился и тут же рванул действовать, вооружённый конкретными рекомендациями. Чтобы потом вполне заслуженно, между прочим, носить с гордостью бескозырку с надписью «Герой». Задача непростая, но тем и интересная.
Неужели в моей бурной жизни не было ничего такого, что можно было бы отнести к героическим проявлениям? Конечно, по большому счёту, можно и саму эту бурную жизнь назвать подвигом, но… Сейчас не время.
Думая вот уже больше недели над словами «подвиг, героизм», я с уверенностью могу сказать, что подвиг – это преодоление своего «я». Своего величия, своей слабости, каких-то своих комплексов вообще. И поступок, о котором я сейчас расскажу, можно назвать героическим именно по этой причине.
Почти 2 года назад, тогда естественно совершенно не думая, что поступаю как-то героически, я импульсивно ввязалась в авантюру под названием «Благотворительный сбор денег другу моей дочери». Любое действо, даже героическое, всегда начинается с какой-нибудь шальной ненормальной мысли. Это потом она либо так и остаётся никем не понятой «шальной», либо попадёт под разряд «героических». Время показало, что моя мысль «благотворительно собрать деньги» попала под героические.
Конечно, само желание помочь тому, кто нуждается - не есть нечто героическое. По своей человеческой природе оно, скорее, естественно. Но представляла ли я, с чем придётся столкнуться, выполняя эту благородную и возвышенную миссию? И сколько раз собственному «я» придётся противиться - ну не может моё «я» просить! И сколько раз оно не пожелает идти дальше? Готово ли было тогда моё «я» «опустить ниже плинтуса» мною же взращённое и всхоленное уважение себя любимой и буквально прибить его гвоздями поставленной цели к полу имеющейся действительности? Готово ли оно было к подобным унижениям? Конечно, нет. Если найдёте пример имеющегося такового в человеческой природе – позовите, а? Ведь, по сути, оно противоестественно. Но тогда я смогла преодолеть это своё хвалёное много раз самоуважение. И это ли не подвиг?
А теперь подробнее. Вы же хотите подробностей? Сегодня я Вас обещаю не разочаровать! Ограничений по количеству знаков никаких!

23 июля 2004 года. Единственной дочери Алёне - 18! Собрались не только близкие друзья новорожденной совершеннолетней, но и вся родня, включая приехавшую бабушку, а также друзья семьи, знавшие именинницу с рождения. В самой большой из комнат ждёт «вторжения» и «порушительства» праздничный стол.
- Ну, что? Все собрались? Давайте рассаживаться. Сначала бабушку…. Мам, где тебе будет удобнее?... Хорошо… Рядом любимый зять? Как всегда, мам! … Вить.. Марин… Ну, Вы где обычно… А теперь, Лён, рассаживай своих гостей…Я? Я здесь, рядом с папой… Ну, что, все расселись?... Ещё звонок? Лён, ты кого-то ждёшь еще?

А ребёнок уже умчался на позывные трели.
- Лёна, кто к нам пришёл?
За немыслимо огромным молодым человеком, закрывавшим собой коридор прихожей, я наконец-то разглядела сидящего на стуле очень исхудавшего, с ввалившимися глазами, юношу. Одна из его брючин опустошенно свешивалась.
- Антон?... Но как?.... А больница? - а в голове крутилось: «Уже 2 месяца прошло с того дня… Скоротечная гангрена…. .Как теперь-то? Без ноги? …Бог мой, как похудел… Освенцим…»
- Сегодня выписали… Вы извините, Людмила Люциановна, я вот… друга попросил… Иначе, не дошёл бы… Лён….цветы…тебе, - силёнок даже на разговоры было явно маловато и речь его постоянно сбивалась и прерывалась, - итак, шли 2 часа с перерывами,- и по лицу тенью прошлась знакомая улыбка.
- Ну что же мы здесь… проходите - проходите...

Н-да…. Антон… Как он вовремя появился в её 14! Ему – 20, Армия за плечами и она - сопливая школьница. И что он в ней нашёл? А может, мы просто плохо знали нашего ребёнка? Куда бы её унесло, если бы не он? Наша единственная дочь, наше солнышко, шло своим путём познания жизни, и путь этот был колюч, тернист и иногда пересекался с правоохранительными органами. И если бы не Антон, ещё неизвестно, с чем бы мы столкнулись ещё. Все три года, что они были близкими друзьями, Антон был для неё и старшим братом, и её Ромео, а иногда его воспитательные речи походили на отцовские беседы. Но она внимательно его слушала! И даже соглашалась! И не надо осуждать нас, её родителей, что свалили на бедного мальчика своё непослушное чадо. Что поделать, у нас не было другого выхода, как довериться этому совсем юному мужчине. И Антон не подвёл наших ожиданий и надежд ни разу! Но…Год назад Антона сменил другой молодой человек. А Антоша, наш Антоша, остался просто хорошим другом. Он также звонил ей, иногда они встречались, чтобы поговорить о любимой музыке и книгах. Мне кажется, он любил её и потом, после того, как был переведён в разряд «просто друзей», поэтому и не мог не придти.
- Ну, как ты? – разговаривали мы чуть позже.
- Да, нормально всё…Жив…Вот только …. с работы… задним числом… уволили,- бисеринки усталости легли на лоб, - и «Как жить дальше» читалось уже без слов.

Все следующие дни этот мальчик никак не выходил из головы. «Да кто он нам теперь в самом деле?!...Всем не поможешь….». А сама вспоминала прежнего Антона. Времена, когда он был у нас частым гостем, когда был рядом с нашим непростым ребёнком. Я вспоминала и всё чаще уже невозможно зудело: «Господи, как помочь-то?... Сначала просто поддержать. Продукты, книги, диски первое время Лёнка будет ему привозить. Попозже компьютер отвезём, к Интернету подключим. Пусть пообщается с такими же – легче станет.. А дальше что?... Что дальше? Нужен хороший протез …. Интересно, а сколько потянет хороший немецкий? Ну-ка в Интернете? Ого, 5 штук зелёных! Мама одна… Родня небогатая… У нас тоже сейчас нет… Если бы через пару лет – вопрос о покупке квартиры для ребёнка уже почти решён. А сейчас, может, по друзьям, знакомым и коллегам пройтись?»

Друзья откликнулись быстро. Но друзья были небогаты.
Знакомые тоже с готовностью поделились посильной суммой. Но собранных средств было явно не достаточно.
Оставались коллеги. Мои вполне обеспеченные и успешные коллеги, на которых мне пришлось сделать основную ставку. Точнее ставку на их денежные средства. Я думала, что 100-200 баксов пройдут незамеченной мелкой тратой для их вполне крепкого бюджета. Но… К сожалению, многие из них так не думали и осуждать их - не моё право.

Моё – это те самые действа, которые я теперь с гордостью могу назвать героическими. Они стали героическими, когда первая волна сборов прошла, и надо было как-то договариваться со своим «я» идти дальше, искать аргументы для каждого и объяснять-объяснять-объяснять. Гордыня идти, объяснять и, как результат всех усилии – просить, не любила и не хотела. Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь сохранить своё «важное лицо». Иногда она одерживала победу: у некоторых своих знакомых попросить я так и не смогла. Не смогла, потому что видела их убегающие взгляды в ответ на мои рассказы о мальчике, лишившемся ноги. Тогда гордыня довольно нашёптывала: «Воот! Не унижайся! Брось всё!»

И, может, ей пришлось бы одержать окончательную победу, если бы не Антон. Он призрачно стоял перед глазами со своим немым вопросом: «А у нас получится?». У нас, потому что действовать приходилось сообща. Каждый мой шаг, будь –то: обращение по Интернету, в газеты, выпуск листовок с краткой его историей и расчетными счетами не проходил мимо него.
- Вы опять передали очередную сумму…Спасибо… Я должен поблагодарить этих людей лично…
И эти люди потом подходили опять, интересовались, какая сумма уже собрана и … оставляли очередную купюру.
«Мы не одни! У нас получится! Обязательно!»
 И вдохновлённое «я» опять находило силы идти дальше.

- Да понимаешь, кредит за квартиру досрочно погашаем, - выслушивало оно очередную историю, - А ты пробовала по Интернету за помощью обратиться?
- Да, конечно, я понимаю, - улыбалось «я» сочувственно, - Да, пробовала. Но там обычно фигурируют 100-200-300 рублей – не наш вариант. Ты, кстати, куда сына на лето отправляешь?... Да, Антон тоже чей-то сын, но его мама ему помочь не может….
- Конечно, помогу. Только много выделить не смогу… Что? 500 рублей даже некоторые приносят? Ну, это уж совсем мало. Пока вот 1000, а там посмотрим.

- Да, понимаешь, сын свою машину разбил, - и опять сочувствие навстречу этих слов, - А ты пробовала на телевидение?
- Да, понимаю, - опять улыбки навстречу и, отгоняя «А не пошёл бы ты на …», объяснять дальше, - Нет, Антон просил не афишировать. Ему стыдно. Говорит: «Я сам должен». Куда уж сам… И неужели мы, молодые, достаточно обеспеченные, здоровые не в силах ему помочь просто так?
- Да, - слегка загорались в ответ глаза, - может быть, попозже… Через месяц-другой…
Попозже… Деньги мы собирали 5 месяцев, поэтому, если кто-то случайно произносил «может быть, попозже» приходилось звонить не раз и не два. Гордыня была задавлена огромным желанием помочь, и стоны её были уже не так слышны.

- А может дать объявление в газету? – опять приходилось выслушивать советы тех, кто был особенно внимателен и заботлив по отношению к близким коллегам и любил порассуждать о красоте цветов, заморской архитектуре и высоких европейских ценах на сервис.
- Хорошо, попробуем. «Интересно, а лично ты откликнешься, если прочтёшь подобное объявление? Ну, соверши ты подвиг сейчас: расстанься хотя бы с пятьюстами рублями!» Понимаешь, пока газета выйдет, пока попадёт в руки тому, кто захочет помочь…Нет, неэффективно это. Если у нас на работе каждый даст понемногу - так и наберётся.
- И много уже собралось? И соседний отдел уже весь деньги принёс? Конечно - конечно…

Требуемая сумма собиралась медленно. Тогда пришлось поднапрячься, и вспомнить даже самых давних и немного подзабытых знакомых. Пришлось вспомнить их интересы и пристрастия.
- Привет! Как дела? Ну, сколько можно своим Ниссаном наш тихий район патрОлировать? Не собираешься ещё свой сарай сменить на нечто поэлегантнее? Девочки ещё не шарахаются?
-Дела нормально. Ага, собираюсь! Вчера только заезжал в салон «Тойота». Присмотрел там себе такую белоснежную красавицу, девочки ахнут! .... – и, выслушивая подробные описания нового автомобиля, приходилось выбирать момент, чтобы рассказать об Антоне, - Кто он тебе? Друг дочери? Бывший? Молчу-молчу… А расчетные счета есть? О, даже листовка готова. Подумаю, как помочь. Дела на фирме вроде идут неплохо. А ещё листовки есть? Передам своим друзьям-олигархам. А пока ….на вот…
И очередные несколько купюр отправлялись Антону.

Но всё чаще наступали моменты, когда собственное «я» впадало в бессилие. Помочь горели желанием далеко не все. Тогда оно махрово взращивало обиду на весь белый свет: «А не бросить ли всю эту затею? Столько уже всего наслушалась! От собственных улыбок уже подташнивает»
 А необходимая сумма всё не собиралась…
Но….
В первых числах апреля 2005 года Антон Писарев начал учиться ходить на немецком протезе. К счастью, пришла неожиданная помощь, откуда никто не ждал - большую часть расходов на его приобретение взяло на себя Уфимское протезно-ортопедическое предприятие. Если бы не это дополнительное вливание, даже сейчас я не уверена в конечном результате наших героических усилий.
- Знаете, - смотрел на меня прежний Антоша, - у меня сейчас столько планов! Закончить техникум, найти работу. А ещё … музыку вот пишу. Спасибо. Вам. Всем.

……………

Вот собственно и всё. Всё о подвиге и о его «технологиях».
А теперь я скажу всю правду до конца: именно теперь я совершенно не уверена, что смогу повторить подобное. И я уважительно пожму руку каждому, кто на подобное решится. Потому что знаю, что это такое: преломить себя и пройти унижения ради другого. Конечно «Цель оправдывает средства», но готовы ли Вы использовать эти средства? И есть ли они у Вас? И готовы ли Вы себе сделать больно, господа?